Проклятье! Вика вмазала ладонью в панель идентификатора. Плита люка лопнула на четыре сегмента, и молодая женщина влетела в помещение главного капонира. Влетела и стала, как вкопанная. В капонире гуляли. Человек тридцать из энергетиков, пусковиков-траекторщиков, наладчиков, транспортников, пара-тройка знакомых лиц из особой группы прикрытия. Пахло коньяком и апельсинами. На консоли центрального пульта стояли бутылки, стаканчики, тарелочки со снедью, раскрытые банки консервов. Незваная гостья стояла среди этого оживлённо-радостного полуброуновского балаганчика, чувствуя, что вот-вот лопнет от бурлящей злости — кулаки упёрты в бедра, подбородок вперёд, светло-каштановые, подсвеченные люмиксом прядки модной прически торчат, словно солнечные протуберанцы.
— Какого чёрта? — яростно проговорила Вика, обводя глазами фуршетную толкотню. Её, как и следовало ожидать, никто не услышал, зато в дальнем конце зала, у длинного обзорного иллюминатора, мелькнула знакомая, почти квадратная фигура директора станции. Аслан Бейбитович со стаканчиком в одной лапе и мандарином в другой разговаривал с несколькими траекторщиками. Сжав зубы, Вика решительно двинулась в сторону начальства, но тут её поймали за рукав. Зал повернулся, и сквозь пелену гнева проступило лучезарное лицо Володьки Камынина.
— И ты здесь! — весело сказал Володька. — А почему без зунд грамм?.. Юстас! — крикнул он, оборачиваясь в сторону центральной консоли. — Выпивка ещё осталась?
— Погоди, — отчеканила Вика, измеряя Володьку почти ненавидящим взглядом. — Да что у вас тут вообще творится? Меня уже четыре часа не выпускают из ангара, а вы тут водку пьёте…
— Не водку, Викуля — коньяк! Замечательнейший армянский коньяк.
Светлоглазый Юстас Пайвичус возник откуда-то справа, а в руке у Вики появился белый стаканчик с ароматной коричнево-янтарной жидкостью. С другой стороны, улыбаясь во все тридцать два, Камынин протягивал тарелку с канапе.
— Да что происходит-то? — Вика, хмурясь, озиралась по сторонам.
Володька толкнул её в бок.
— Поздравь. Мы сделали пробный запуск, — сказал он, весь лучась счастьем.
— Третья РКМ? — До Вики наконец начало доходить.
Володя и Юстас радостно закивали.
— Теперь не нужно возить с Земли разгонные блоки, — похвастался Камынин. — Теперь у Лунограда полное транспортное самообеспечение!
Вика сосредоточено почесала переносицу:
— Значит, вот почему меня не выпускают с самого утра…
— Ну да, Бейбитыч велел на время отстрела задержать все полевые выходы.
— Рэшники защиту развернули над площадкой, — добавил Юстас. — Кажется, сшибли пару беспилотников… чтоб не шпионили. То-то теперь юшки развоняются.
Вика зло поглядела на довольного Пайвичуса. Она не любила, когда американцев называли янками или юшками.
Юстас слегка смешался.
— Они же нас зовут сошами, — проговорил он, продолжая улыбаться.
— Лично меня сошей никто не зовёт, — жёстко сказала Вика и, развернувшись, двинулась через праздничную толкотню туда, где давеча заметила широкую спину директора.
— А выпить? — возопил ей вслед Володька.
Вика, не оборачиваясь, взмахнула стаканчиком.
Директор научно-производственной станции «Луноград-Ц» Аслан Бейбитович Рагимов имел удивительнейшее свойство характера: мало кому удавалось поссориться с ним всерьёз, даже обижаться на директора не получалось толком. Вика четыре часа копила в себе холодную ярость. Четыре часа, звоня по всем номерам, бегая по ярусам станции: от лабораторий специалистов до конференц-залов, от блока администрации до кают-компании, она генерировала в себе злость, проговаривала в уме обидные обличительные слова, а теперь, оказавшись рядом с Рагимовым, вдруг поняла, что весь боевой настрой испарился, будто вода в жаркий полдень. Аслан Бейбитович прервал беседу и обернулся. Широкие азиатские брови приподнялись домиком, над правой — тёмный треугольник, след имплантации микрочипов, и без того придающий директорскому лицу перманентно внимательное чуть удивлённое выражение.
— Виконька, — прогудел Рагимов. — Хорошо, что ты здесь. Я совсем закрутился… У тебя же, кажется, плановый сегодня… …
— Да, — устало сказал Вика, — плановый. У меня, Аслан Бейбитович, «гильгамеш» с десяти часов стоит под парами, а Резо не выпускает из ангара. Я вам звоню — вы недоступны, я ищу — вас нет нигде. Я полстанции оббегала, пока мне Вадик Панов не подсказал, что нужно искать в капонире.
Черные узкие глаза смотрели внимательно, сочувственно и даже чуть виновато.
— Виконька, прости, ради бога. — Аслан Бейбитович бережно взял Вику за локоть. — Сегодня испытывали третью модификацию катапульты, сама понимаешь, процедура опасная и очень секретная, наши уважаемые партнёры, они ведь бдят.
Вика невольно отвела глаза.
— Пришлось на пару часов отложить все выходы, поставить электронную блокаду сектора, — продолжал Аслан Бейбитович, — но я прямо сейчас позвоню Резо.
— Спасибо, — сказала Вика.
Она глядела в иллюминатор, на конструкции пусковой катапультной площадки, откуда на расчетную траекторию выводились контейнерные капсулы с рудой, прямо до земной орбиты. С расстояния в десяток километров, пусковая площадка выглядела совсем небольшой и походила на стадион с раздвинутой крышей. Директор возился, подключая свой комм.
— Да! — спохватившись сказала Вика. — Аслан Бейбитович, я забыла вас поздравить с запуском.
Полные губы расплылись в улыбке:
— Всех нас, Виконька, всех нас. С шарика уже прислали официальные респекты. Это ведь снижение затрат минимум на сорок процентов. Остаётся отладить вторую очередь комбината, а там, глядишь, и экспорт обогащённого гелия на альма-матер. Не они нас, мы их кормить будем… Ты берёшь «гильгамеш»?
Вика кивнула. Ходить в одиночный поиск на «трёшке» или «варане» было куда логичнее, поэтому каприз на пятиместный «гильгамеш» время от времени приходилось отстаивать.
— Аслан Бейбитович, — начала Вика, — в «варан» оборудование приходится чуть не домкратом упихивать, а на «трёшке»…
— Ладно, ладно, — добродушно прогудел Рагимов. — Ты лучший недролог в отряде. База не обеднеет, если лучший недролог возьмёт один «гильгамеш». Главное, чтоб результат был… Резо! Ты меня слышишь? Резо? Таякша басына…
Директор пошевелил дугу наушника.
— Ладно, — сказал он, — пошли, провожу тебя в ангар, — и, заметив в руке собеседницы так и не выпитый коньяк, поднял свой стаканчик.
— Нет, — решительно сказала Вика. — Мне ещё ехать четыре часа, а график из-за вас и так полетел, так что я воздержусь.
0
0