Наутро пакет с нужными документами расторопный секретарь Юрген Бах передал Хью Барберу. В пакете был дневник Юю Майер, ее рисунки, а также две копии полицейских отчетов.
Детектив Хью Барбер не был большим любителем беллетристики, и дневник Юю представлял для него скорее криминалистическую ценность. Распрощавшись с немногословным Юргеном Бахом, Хью закрылся в своем кабинете. С обложки и отдельных страниц дневника при помощи дактилопорошка Барбер снял отпечатки пальцев, закрепив их на скотч. Проделав эту обычную процедуру, Хью чрезвычайно аккуратно стал листать страницы, предварительно натянув силиконовые перчатки, а обложку дневника затянул в полиэтилен. Тощий блокнот не был исписан и наполовину. Неумелые детские рисунки и текст, казалось, не представляли существенного интереса. Как считали полицейские, из этого дневника малолетней преступницы следовало, что поджог Юю задумала незадолго до самого его осуществления. Тем не менее, Хью решил не только внимательно прочесть записи и рисунки, но и показать дневник знакомому психологу Люси-Мэй Иэн.
Не будучи очень чувствительным человеком, Хью, тем не менее, слегка поежился, прочтя запись в дневнике за 15 мая 1972 года. Детская рука писала: «Папичка был зол, когда узнал, что я хочу завести себе лабрадора. У лабрадоров длинная шерсть, и она остается на костюмах и креслах. Лабрадоры громко лают и у них длинные когти. Папичка словно не видит, что лабрадоры милые, гори он синим пламенем. Собаку я обязательно заведу, мне Констант принесет щеночка. И никто мне не указ!!!».
Словосочетание «гори синим пламенем» встречалось в дневнике трижды. В записи за 22 января 1972 года значилось следующее: «Федерик, Констант, дура Зельден и рыжая Трулте предложили мне играть в пиратов. Как можно играть в пиратов, когда везде иней и лед? К тому же нет моря? Вода из бассейна спущена, и он укрыт, гори он синим пламенем. Какие из девчонок пираты??? Они совсем не знают, как делать мушкеты и сабли».
06 марта 1972 года Юю записала: «Мы с Константом и Трулте стащили пирог с капустой у старой Бо. Пикник устроили на славу, хей-хо. Конечно, Константу влетело, как самому старшему. Старая Бо орала как сирена, гори она синим пламенем. Папичка вечером меня отчитал, сказал, что воровать стыдно, и из такой девочки не вырастет истинная леди. А я хочу быть пиратом, а не леди. Воровайка – смешное слово. Я услышала его от старой Бо, она называла Константа воровайкой».
Остальные записи о покупках куклы и праздновании дня рождения Федерика носили вполне мирный характер: «Папичка подарил мне куклу, у которой закрываются глаза. Когда ее кладешь на спину, она пищит «Мамми». На кукле красивое платье и штанишки, а чепчик мне не понравился, я его сняла и кинула за комод». «Федерику праздновали деньрожденье. Он съел целое кило засахаренных орехов, и ему было мутно. Было много подарков, а гостей целых сто человек. Я села в углу и смотрела оттуда на гостей. Откуда у Федерика столько кузин и кузенов, уму не постижимо». Забавные рожицы и каракули под каждой записью. А под записью от 03 мая 1972 года нарисованы нож с капающей с него кровью, и довольно реалистичная пасть собаки. «Папичке» Юю явно следовало обратить внимания на наклонности дочери.
Хью Барбер захлопнул блокнот и перешел к изучению полицейского отчета. Сухие фразы осмотра места происшествия несколько смягчали картину, которую застали полицейские на месте пожара. Из описания следовало, что огонь практически уничтожил внутреннее убранство библиотеки, большую часть книг и картин, повредил часть холла и примыкавшей к библиотеке комнаты, которая использовалась как второй кабинет хозяина дома Якоба Майера. Практически обугленный труп был найден в библиотеке возле второго окна слева. Данный труп был опознан служанкой Беатрис Олливен и хозяйкой дома — Лилиан Майер как останки Якоба Майера. Также на полу библиотеки между полками было найдено тело малолетней дочери Якоба Майера — Юджины Майер со значительными ожогами спины, ягодиц и ног. Девочка была экстренно госпитализирована в ожоговый центр городской клиники Антверпена. Хью Барбер обратил внимание на то, что тело Якоба Майера настолько было обуглено, что не осталось ни волос, ни значительных кусков плоти. Криминалисты ничего не смогли сделать с непригодными для опознания костными останками. Даже зубы сохранились частично, но поэтому дантист не смог дать по ним идентификационное заключение. Тело было опознано по золотому обручальному кольцу и фрагментам синего брючного костюма. Удивительно то, что повреждения в библиотеке были очень значительными, выгорела почти вся комната, а дочь Якоба Майера, хотя и сильно пострадала, но осталась жива. Хью Барбер сделал пометки в своей записной книжке, поставив жирный вопрос.
Далее следовало описание телесных повреждений Юджины с указанием, что она была найдена шофером Генри Смолландом, на Юджине была пижама, которая значительно обгорела, а в руках девочки обнаружили фрагменты тряпки, смоченной бензином. В комнате Юджины за комодом была спрятана початая бутылка бензина с отпечатками пальцев Юджины и самого Генри Смолланда, а также коробок спичек с отпечатками пальцев Юджины.
Также был найден и дневник Юджины Майер, датированный 1972 годом. Листы из дневника были фотокопированы и приложены к материалам отчета. Шофер семьи Генри Смолланд пояснил, что бутылка ранее хранилась в гараже при домовладении.
Прочитав протоколы допросов членов семьи Майеров, Хью обратил внимание на то, что ни Лилиана Майер, ни Миранда Майер ничего не знали о гипотетических врагах и ненавистниках Якоба Майера, охарактеризовав его как жизнерадостного, полного энергии добряка. По свидетельству коллег Якоба по «Пивной империи Майера» он не слишком любил заниматься деловыми вопросами, предпочитая игру в гольф, светские мероприятия и, разумеется, дамское общество. Но ни о каких неудовлетворенных любовницах, внебрачных детях, оскорбленных рогоносцах следствию не было известно. Переписка Якоба и его деловые бумаги были в порядке, об угрозах Якобу никто и слыхом не слыхивал, в скандалах Якоб замечен также не был. Единственной наследницей Якоба Майера по его завещанию, найденному в сейфе кабинета компании «Пивная империя Майера» являлась Юджина Майер.
Хью снова сделал пометку в записной книжке. «Надо бы поговорить с Гленом Куком, моим нотариусом, подумал Хью Барбер, — а то познания мои в области наследственного права слишком уж малы, хотя и так вроде бы все очевидно. Но раз смерть Якоба Майера была на руку его младшей дочери, можно ли предположить, что у Юджины восьми лет от роду возник коварный план корыстного убийства отца? Но какое это имело отношение к исчезновению Юджины Майер? По видимому, никакого. Меня наняли не расследовать смерть Якоба Майера, а найти пропавшую девицу». Хью вздохнул и вычеркнул имя Глена Кука из планов.
Далее в полицейском отчете имелся протокол допроса Юджины Майер, в котором была сделана короткая запись, что на поставленные перед ней вопросы Юджина не ответила. По мнению психиатра Бреццеля Х.-М. , имевшемуся в деле, девочка была не доступна контакту. Заключительное постановление судьи в материалах полицейского отчета гласило, что данный случай гибели Якоба Майера в своем домовладении «Синий вереск» следует отнести к поджогу с целью убийства, виновной в котором следует признать малолетнюю Юджину Майер, которая подлежала освобождению от уголовной ответственности в силу возраста и подлежала принудительному лечению в психиатрической клинике Антверпена последующим наблюдением у психиатра до достижению совершеннолетия.
Захлопнув отчет, Хью потянулся. На его недовольном лице появилась гримаса усталости. В голове не укладывалось, что маленький ребенок способен на хладнокровное убийство. Факты, однако, упрямая вещь, повторил Хью. Разумеется, начинать поиски следовало с консультации лечащего врача психиатрической клиники Антверпена. Остальные вопросы в записной книжке Барбера могли и подождать.
Второй отчет от 28 апреля 1975 года был также не слишком толстым, и на его изучение ушло не более получаса. Из отчета следовало, что при поиске Юджины были задействованы силы местной полиции и добровольческого поискового отряда. Согласно первому протоколу осмотра места происшествия, на берегу реки Шельда, в том же районе Хобокен, где и жила Юджина, была найдена детская туфелька 32 размера, которую опознала служанка Бо Олливен как принадлежавшую Юю Майер. Больше следов обнаружено не было, не считая размазанных и нечетких следов на глинистом берегу и двух нитевидных волокон, которые как потом подтвердилось, являются идентичными с волокнами ткани пижамных брюк Юю Майер. Были обнаружены и иные волокна тканей, следы шин нескольких автомобилей, окурки сигарет и экскременты животных. Но учитывая многолюдность данного места, указанные следы не были отнесены к имеющим значение для дела.
Из второго протокола осмотра места происшествия следовало, что на участке прибрежной местности в 2,5 км от предыдущего места происшествия вниз по реке Шельде была обнаружена мокрая, испачканная глиной и водорослями одежда, а именно пижамные брюки, которые опознала также Бо Оливен как принадлежавшие Юю Майер. Детектив Барбер заметил протоколы допросов Бо Оливен, Константа Смолланда, Миранды и Лилианы Майер, Генри Смолланда, психиатров Бреццеля Х.-М. и Губерта Зильберштейна, а также несовершеннолетних Трулте Яхимсон и Зельден Лиденбранд. Ничего интересного из этих протоколов Хью Барбер не почерпнул, но список лиц, с которыми следовало потолковать – составил. Итак, полный надежд на быстрое распутывание клубка, Хью Барбер приступил к планированию операции.
0
0