Запахи луговых цветов, сена на чердаке, доброй древесины пола и свежесобранной малины щекотали нос, бабушка в цветастом халате и косынке двумя руками с усилием выжимала белый тряпичный мешочек в бадью.
— Вот и творог почти готов, сейчас сядем уже. — Между делом улыбнулась ему, замахиваясь полотенцем, и, отгоняя мальчишеские руки от соблазнительной горки ягод в блюде. На столе перед лицом внука встал, будто сам собой, стакан с мутно-желтым компотом из яблок и боярышника. Странная усатая ягода плавала на дне, подрагивая в такт бабкиным шагам и скрипящим половицам. В левом углу над образами в грязное стеклянное окно билась муха, раз за разом обиженно жужжа, не находя выхода из своей сложившейся таким образом ситуации. На высокой, поблескивающей медью, кровати лежало домотканое покрывало, три подушки стояли треугольниками над вышитым узорчатым краем простыни, выглядывающим из-под всего этого парада.
— Кушай, мой милый, кушай. — Бабушка положила перед мальчиком плетеную круглую салфетку из соломы и на нее опустила круглую глиняную пиалу, полную творога. Ребенок стал щедро посыпать зернистый белый остров тающими в руках и заливающими все вокруг своей розовой кровью ягодами. Далеко, в южном краю большого дома, в хлеву, послышалось глухое мычание коров. — Кушай, мой милый, — повторила старуха, умиленно наблюдая за внуком, — а то дуб дубом растешь! Никакого сладу с тобой нет!
Фил, с удивлением, поглядел на бабушку… странная это была старуха: морщинистое черное лицо украшали красные электронные глаза, косынка, съехавшая на самый затылок пыталась на паучьих лапках приползти обратно, а чудные петухи и змеи, явно, доисторической эпохи полиниала, сложно прогружались, застревая в текстурах, и иногда выдавая голубые и желтые пиксели… Ребенок поглядел на свои руки — бордовая взрослая кожа говорила о серьезных неполадках в организме, вены, словно подкожные питоны, вились, заставляя ком страха и омерзения подкатывать к самому горлу… мычание на заднем фоне прервалось в системное тарахтение.
Запах малины превратился в приторную искусственную вонь, которая не давала дышать, ягоды настоящей кровью окрасили порезанные в разных местах руки и белый пластиковый снег в пиале. Лорик вздрогнул, отбрасывая от себя кровавое месиво, пару секунд назад бывшее деликатесом, и уставился на старуху.
— Увидел, наконец?! — странное существо прищурило правый глаз и глядело укоризненно. — Три курса в Астро-Ново пробалбесничал, а считать так и не научился? Скоро пять тысяч годков, поди стукнет? А записи на дисках всего с неделю?!
— Почему пять? Какие записи? — Филлип недоумевал, рассматривая в компоте плавающий глаз с корневищем сосудов…
— Проще скажу, дурень стоеросовый, где система столько провизии на тебя напасется? Не подумал?! А шаттл твой где, скажи, или ты модуль рабочий от шаттла не отличаешь?
Филлип помотал головой, от этого головокружение усилилось, стало тошнить. Странная волна пошла от шеи к мозгу — скорее всего, низкое давление и отсутствие достаточного кровообращения сказывались на самочувствии. Странная реальность опадала битыми пикселями… кошмар остался позади.
Белое триголиновое одеяло обнимало и согревало проснувшегося астронавта, впитывая капли пота и успокаивая дрожащее от нервного потрясения тело. Часы показывали половину пятого. Голова кружилась, мужчина инстинктивно перевернулся на живот и принял позу морской, вымершей сотни тысяч лет назад, звезды, хватаясь всеми конечностями за выступы кровати. Ноги, вылезшие из-под одеяла, почувствовали себя неуютно, но свежесть помогала прийти в себя. Левая рука, скрюченными пальцами впившаяся в трипластовую боковину кровати, неожиданно ткнулась в близкую стену и нашла странные неровности. Пальцы проехались, считая царапины на стене — их было девять…
«Значит, игра продолжается…» — подумал Лорик и мгновенно уснул.
***
Будильник прозвенел ровно в пять ноль-ноль. Астронавт уверенной походкой вышел из душа, поправляя наручные часы. Его новый белый кожаный костюм чуть поскрипывал при каждом шаге, а обувь плохо гнулась и была не разношенной, как следует. Филлип, словно бодрый новобранец, с энтузиазмом выходящего в демобилизацию старичка, открыл дверь в коридор.
Манипулятор, державший в своих трех пальцах, покрытых синим триплексом, некое подобие пластиковой тугоплавкой ложки, остановился, камера, оснащенная красным светодиодом, изучающее настроилась на вошедшего, издав характерный звук.
— Что это? — хрустнув пальцами, поинтересовался Лорик.
— Ооу, Фил, доброе утро! — настороженно и слишком фальшиво-бодро, на его взгляд, поприветствовала система.
— Олис, весьма странный завтрак, ты не находишь?
— Никак нет. — Манипулятор подвинул человеку стул и поставил тарелку, в которой была целая стопка румяных блинов. Учитывая небольшой размер, скорее, оладушков. — Я не использовала открытый огонь, запрещенный во время нахождения в открытом космосе, а варочная панель потребляет немного энергии. Технически очищенные жиры, использованные для смазывания продукта, будут вычтены из вечернего приема пищи. Проще говоря, тебе нужно разнообразие, Фил.
Астронавт покорно укусил первый блин и недовольно поморщился. Он уже давно забыл, как ощущается на вкус мучное, но без проблем осознал сухую безвкусность протеина. Протеиновые блинчики… тем не менее, это, действительно, было лучше привычной псевдоовсянки.
— Олис, а кто рассчитывал систему питания астронавтов?
— Если не нравится, то можно сказать сразу, без дальнего захода. — Манипуляторы скрутились между собой в подобие защитно сложенных на груди человека рук, вместо груди выступал монитор, на котором отразилась женская каштановая голова в бигуди, сдувающая непокорную прядь. Клапан продува воздуха сработал в такт, щекоча лицо астронавта.
— Олис, ты не ответила. Возможно, мне стоит влезть в системные настройки и подкорректировать личностное копирование, чтобы ты больше напоминала искин.
— Систему питания рассчитали в двадцать пятом веке, на границе эпохи полиниала. Над этим трудились такие ученые, как Элвирг и Плах. В настоящее время в твой рацион входит порядка трех литров чистой воды, в пять приемов распределено 125 граммов 50 различных белков, столько же углеводов, две трети из которых медленно усваиваемые, а на жиры остается 55 граммов. Взвешивание проводится с учетом коэффициента частичного притяжения астероида…
— Олис, но существует всего двадцать видов белков! Мы еще на первом курсе учили: аланин, аргинин, аспарагин, валин…
— Ооу, Фил! Это устаревшая информация. За несколько лет до экспедиции были разработаны специальные фенилоптофановые бобы, которые превосходили по своим питательным свойствам и эффективности все известные источники белка. Фенилоптофан и еще 29 новых белков были признаны и занесены в базу, входя в планы питания астронавтов и всех людей планеты Земля.
— Олис, я бы знал. Это же базовая информация. Открой сама и погляди.
— Ооу, Фил, ошибка доступа. — Манипуляторы согнулись в верхнем «суставе», изображая сутулое огорчение, и разводя синими кистями в разные стороны.
— Бортовой компьютер, прошу внести изменения в ежесуточный рацион, код подтверждения 01.114.
— Ошибка доступа, Фил.
— Это неземная система? — скорее констатировал, чем спросил астронавт.
— Ошибка доступа. — Сообщила искин.
— Может быть, я умираю, потому, что мой организм не приемлет неизвестные вещества? Другие неизвестные минералы!
— Ооу, Фил, будь уверен: потребляя продукты, соответственно дневной норме, ты не умираешь. Ты. Наоборот. Не умираешь. — Ответила искин и ушла в самостоятельную перезагрузку.
«Стало быть, про шаттл мне тоже так просто не ответят!» — подумал Лорик и чиркнул ножом пониже запястья. Крови почти не было. Быстро обработанная дезрегспреем рана затянулась сразу, оставляя красно-розовый нежный рубец. Достаточно незаметный для системы, но видимый для человека.
0
0