В те годы ИГЕМ ежегодно отправлял из Москвы более трехсот экспедиционных отрядов по Союзу и за рубеж. Каждый начальник такого отряда имел право набирать к себе людей и из сотрудников института, и со стороны. Объявлений не давали, работало местное сарафанное радио. Не знаю, как попал к Павлу Петровичу Сашка, меня к нему привела родственница соседки. Между нами состоялся весьма примечательный разговор. Сначала мы молча разглядывали друг друга. Потом Шиловский меня спросил:
— Вы не боитесь ехать в пустыню?
— Так ведь повезут.
Мне сообщили, что меня берут на должность коллектора, а работать буду поварихой. Я заполнила анкету, написала автобиографию и меня куда-то повели. Остановились перед дверью с окошечком и дОсточкой, прикрепленной под ним. Ой, какая знакомая конструкция! Вспомнился родной МАИ.
У нас взяли анкету и биографию, попросили дописать паспортные данные и куда-то отдали. К нам подошел мужчина с очень импозантной внешностью.
— Давно вернулся? — спросил он Павла Петровича, пожимая ему руку.
Но в это время нам вернули документы. Импозантный посторонился, а Шиловскому товарищ в окошечке сказал, что ответ будет через два дня, но он не видит проблем. И захлопнул окно. Импозантный стал стучать в дверцу …
— Это 1-й отдел? — спросила я.
— 2-й. — лаконично ответствовал шеф, глядя на меня сверху вниз с некоторой долей любопытства. Я решила соответствовать и лапидарно ответила, глядя на него снизу вверх:
— МАИ.
Он даже улыбнулся! Молча пошел по коридору, предлагая мне следовать за ним. На этой двери, в отличие от предыдущей весела шикарная табличка «Экспедиция №1. Отдел кадров». Мы вошли. Дальше все шло, как в советских фильмах на производственные темы. Отыграв ритуал, кадровик предложил сесть. Мы сели. Кадровик протянул одну руку к Шиловскому, вторую ко мне.
— Документы.
Я положила паспорт, студенческий билет Худграфа, вложенную в него справку об отчислении из института по семейным обстоятельствам, с пометкой от руки «С правом восстановления». На всем печати, очень четкие и ярко синие. Я же недаром, пока бегала между Пироговкой и Госпитальным валом носила пузырек со штемпельными чернилами. Скопировать свежую печать просто, зато подобрать нужный оттенок чернил перьевой ручки Ректора, которой он подписывал справки и приказы получилось не сразу.
Тем временем кадровик заглянул в мой паспорт, внимательно изучил его. Я ждала, Павел Петрович смотрел в окно. Кадровик продолжал анализ анкеты и моей биографии.
— Павел! Ты девушку будешь зачислять специалистом или техником?
— Коллектором.
Один начальник кивнул другому, полез в стол и положил передо мной три бумажки. Два бланка и чистый лист. Павел Петрович, не церемонясь, взял оба бланка, бегло глянул, отдал один кадровику.
— Еще не решил!
Я не знала, как зовут начальника отдела кадров, почему мне готовят допуск секретности и что за зверь 1-я экспедиция. Меня больше волновало другое, возьмут или не возьмут в отряд.
Тем временем, начальник кадровый снова заглянул в мой паспорт, и снова внимательно изучил его:
— Елена Владимировна, напишите заявление о приёме от руки, без помарок. Вот образец.
Мне был передан бланк с текстом, написанный от руки красивым, явно женским почерком. Текст был с прОпусками, в которые полагалось вставлять нужное. В скобках указывалось, что именно. Стоял штамп «образец. утверждено. ОК 1Э». Инструктаж продолжался в прежнем лапидарном стиле.
— Вот записочка. Пройдете к флигелю, это слева от главного входа. Там сделаете шесть фотографий. Будут готовы через час. И вернетесь, — он сделал паузу, глянул на Павла Петровича, тот кивнул, — в кабинет Павла Петровича. Там напишите заявление о приеме. Дату оставите открытой. Повторяю. Во дворе флигель слева от входа в институт, сделать фотографии на документы, вернуться в комнату, где Вы беседовали с Павлом Петровичем. Написать от руки заявление о приеме без ошибок и помарок. Дата открытая. Полное название института списать из шапки бланка образца, скобки не писать, подставить то, что в них указано. Действуйте. Всего доброго!
Прикрывая дверь, услышала:
— Павел — она художник!
Тихо прикрыла дверь. Я знала, о чем идет речь. Всех художников априори гуртом зачисляли в категорию людей с неустойчивой психикой, способных на неожиданные поступки, выходящих за рамки «нормальных», далеких от дисциплины, отторгающих приказы. В этой реплике порадовало одно, меня назвали художником, сама я себя таковым не считала, пока, но все у меня впереди. Если, нет, КОГДА я восстановлюсь на ХудГрафе. А сейчас мне отдан военный приказ, это тоже проверка. Задача поставлена, время отведено. Я шла к флигелю и думала:
— Какие все-таки здесь работают талантливые люди!
Коротко, ясно, функционально! Известно, что краткость сестра таланта. И мне это только что было продемонстрировано Павлом Петровичем, начальником отдела кадров, сотрудником 2-го отдела и даже Импозантным. И ни одного произнесенного вслух перед незнакомым человеком имени! Это тоже входило, как сейчас говорят, в секретную базу данных.
0
0