Ру не любила бывать в винтажной ячейке, такое обилие немодных силуэтов огорчало её до слёз. Она бы ни за что сюда не пришла, если бы не Керби. Очаровательный… как же называют феечек активного пола у твёрдых? Ах, да – мальчик! Это, конечно, не совсем верно, Керби не феечка, но и не вылеток, а как называются куколки твёрдых – Ру не имела ни малейшего понятия. Так что пусть будет мальчик. Очаровательный мальчик.
Она уже не помнила, зачем ему надо было к винтажникам – у блондинок память короткая. Но так приятно доставить удовольствие такому приятному… ах, да – мальчику.
Счастья добавляло и то обстоятельство, что ячейка оказалась почти пуста – никаких тебе ужасных плеч и древних линий подбородка. Только скучающая Эллейевин, одна из опекунш-основательниц, добровольно взявшая на себя дежурство в праздник, когда все веселятся. Так что какое-то время Ру была счастлива.
Пока не заметила новый облик Эллейевин.
Модель манга, но – конечно же! – тридцати, а то и сорокасезонной давности! Теперь Ру тихо страдала, разглядывая новые подробности и всё более и более ужасаясь. Эти брови! Кошмар!!! Их уже сезонов двадцать никто-никто! А ногти! Какой жуткий старомодный оттенок! А волосы! Ужас-ужас-ужас…
– Тебе нужен такой же? – Эллейевин разглядывала древнее стерео с неподдельным интересом. – Насколько я помню наших инков-викингов, шестеро последнее время как раз придерживаются четырнадцатой модели, и двое из них почти немодифицированы. Сейчас ещё рано, но к вечеру кто-нибудь обязательно заглянет, и ты сам сможешь удостовериться…
Керби вовсе не выглядел довольным – настолько не выглядел, что это даже немного отвлекло Ру от переживаний по поводу формы губ Эллейевин – хотя они были ужасны! Трижды ужасны! С такими губами нельзя никому на глаза показываться!
– Вы не совсем поняли… Мне не нужен похожий. Мне нужен именно этот.
Какое-то время Эллейевин молча разглядывала Керби. Ру занервничала. И уже совсем было собиралась сказать, что они зря сюда пришли, и уходят. А если понадобится – то и силой утащить бедного мальчика от этой старомодной любительницы разглядывать чужое. Но тут Эллейевин наконец заговорила – нейтрально и вроде бы о постороннем.
– Это ведь старый снимок, так? Сезонов двенадцать?
– Пятнадцать.
– Пятнадцать сезонов назад викинг считался одним из самых популярных стабилей. Это сейчас он винтажен, а тогда вовсе нет. Твой инка – явный стильник, он не может быть нашим. И потому сейчас он кто угодно, но только не викинг, ведь викинг – больше не стильно, да вот хоть у своей подружки спроси! Зачем ты вообще пришёл именно к нам?
– Ру сказала, что такие есть только у вас.
Смеялась Эллейевин тоже отвратительно – раскатисто, взахлёб, с какими-то взлаиваниями и подвизгиваниями. Ру даже не представляла, когда такой вот смех мог бы быть популярен.
– Она тебе что – ничего не объяснила? Ру, детка, эта модель не доведёт тебя до добра! Смени стабиль и растолкуй ребёнку…
***
– Рру, не пугай рребенка. Смотрри, у него глаза квадрратные. Хочешь, я ррасскажу? Или Кррошка, ему прроще…
–Сгинь! Он мой, ясно?! Мой! Сама! И не суйтесь!
– Хоррошо, хоррошо, я прросто …
***
Они сидели на качелях – в Верхнем саду нет простых лавочек, только подвесные. Очень спокойный Керби и глубоко несчастная Ру.
– Мы непостоянны, ты же должен был знать! Всегда разные. Такие, как надо, понимаешь? Вы же нас за это и любите! Я бы тебе помогла! Я же твоя золотая рыбка! Но я не знаю, как…
– То есть сейчас он может быть каким угодно…
– Ну да… не все же придерживаются традиций, стили меняются. Появилась куча новых моделей… Слушай! А может, ты его имя знаешь?!
Одним из основных качеств Ру было мгновенное переключение настроений, вот и сейчас переход от полного отчаяния к восторженной надежде свершился за долю секунды.
– Имя – это куда круче, чем модель! Имя важнее! Даже если неполное, оно укажет на клан, а там уже будет проще!
– Лэнни.
– Лэнни – что?
– Мама его так называла. Этого хватит, чтобы узнать клан?
– Нет.
Надежда умерла так же быстро.
– Лэнни – это вообще не имя. Детское прозвище, что-то вроде «малыш». Большую часть инков так называют.
Почему-то к отчаянию примешивалась лёгкая паника. Ру отмахнулась от неё, как всегда отмахивалась от непонятного. Пусть другие тревожатся и обдумывают причины, а у неё и своих огорчений полно. Вот, например, как объяснить Керби, что сменить можно не только внешность, и что тот викинг, который когда-то замутил контракт с его мамой, сегодня может быть не только каким угодно, но и кем угодно…
– А ещё он подарил маме вот это.
Маленький переливчатый ромбик на кожаном шнурке. Не цепочка, на цепочку нельзя – вирруулэн не переносит металла.
Паника.
Перламутровый ромбик – чешуйка детского кокона. Крестик на карте, птичка курсора, чёткое указание – найди меня. Такое дарят не всем, с кем заключают контракты. Далеко не всем. Такое вообще почти не дарят.
Они индивидуальны, эти чешуйки, и каждый, только увидев, уже знает – чьё, и как зовут разорвавшего кокон, потому что имя тоже рождается в коконе, феечки не только безмозглы, но и безымянны…
Вирруулэн из рода Эль.
Паника.
Паника, паника, паника…
– Нет! Нет, нет, нет, не хочу!
Она затрясла головой так отчаянно, что качели мотнуло в сторону, а хлынувшие слёзы разлетелись веером. Схватилась за голову, застонала, выгнувшись.
– Не хочу! Прости, прости, я не справилась! Я не могу! Прости… и – не пугайся, ладно?!
0
0