У людей есть выражение: «жить как на седьмом небе». Вот на нем я и живу! Через день вижусь с папой. А могла бы и каждый, но надо же папе высыпаться иногда. Это потому что я летаю во Дворец каждую ночь. Ну, не совсем ночь. После отбоя забираю Марра и его приятеля и везу к нам. А к побудке обязана привезти назад. Такая договоренность с начальством.
Парни по три часа сидят под шлемом. Я обучилась на оператора
ментозаписи, Марта погоняла меня на наших, теперь могу ее замещать. Ночью аппаратура в полном моем распоряжении. Все хорошо, только сплю урывками. Сажаю приятеля Марра под шлем, ставлю будильник на два с половиной часа — и давлю храпака. Когда будильник будит, звоню Марру, отрываю его от Татаки и сажаю под шлем. Еще два с половиной часа сна. Потом выключаю аппаратуру, укладываю парней в своей комнате — и спешу под бок хозяину.
Утром отвожу парней в казарму. Иногда на граве, но чаще на байке. Выкидываю из багажника НЗ, оставляю только двухлитровую бутылку воды, и байк отлично поднимает нас троих. Индикатор перегрузки даже в красную зону не заходит.
Хозяин ворчит, но пока не ругается. Скоро мальчики перейдут к
обучению, тогда сеансы будут не чаще раза в неделю, и ночи будут
принадлежать хозяину.
— Ррумиу, девочка моя! — получаю очередной шлепок по попе, — Хочу говорить с твоим риммом.
Через ошейник выясняю у Стаса, где хозяин. И передаю сообщение для него. Профессор серьезен, но явно в хорошем настроении. Вообще, девочки еще в первый день предупредили, чтоб не боялась его. По попе шлепает, но слишком стар для искусства переплетения ног. На шлепках все и заканчивается.
— Подготовительный период завершен. Настало время испытания. Нужны добровольцы, — заявляет профессор хозяину.
— Это опасно?
— Как и любое новое дело. Теоретически безопасность полная, на практике случается всякое.
— Ну да, практику мы с Миу испытали, — кивает своим мыслям хозяин.
— Миу, составь список стариков, потом возьми Линду для авторитета и проведи разъяснительную работу с контингентом. Если будут задержки, доклад мне сразу. Задача ясна?
— Сделаю! — ударяю кулаком в грудь. — Уважаемый профессор, отдохни стражу, я уже занимаюсь твоим делом.
Совсем древних стариков в оазисе осталось двое. И три старухи. Наверно, лучше с этой пятерки и начать. Если не подойдут, дам список пожилых. Их тоже пятеро. Для начала распечатаю досье и представлю на выбор профессору.
Профессор изучил досье очень внимательно. И отложил в сторону те пять, что я положила первыми.
— Я не умею оживлять трупы.
Марта не раз говорила, что врачи циничны и жестоки. Но чтоб так прямо…
— Только никудышние лекари боятся трудных задач! — ну кто меня за язык тянул? Наверно, это от хронического недосыпа. Профессор отодвинул досье и уставился на меня так, словно в первый раз увидел.
— А знаешь, голубушка, ты права! В условиях примитивной цивилизации биологический возраст может резко отличаться от физического. Я беру всю группу!
— Профессор, я горжусь вами!
Это не я сказала. Это Линда за моей спиной. Я только глазами
хлопала. Совсем не слышала, как она подошла.
Собрать «пенсионеров» в одно место оказалось не так-то просто. Прав был хозяин, только авторитет Линды помог.
— Я собрала вас здесь чтоб ознакомить с волей Владыки, — начала она.
— У нас есть поговорка: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет». Так вот, Владыка желает, чтоб вы жили долго и умерли здоровенькими. Но Марта не раз жаловалась Владыке, что многих из вас мучают старческие болячки. Марта — отличный воин и великолепно врачует раны. Хвост пришить или отрубленную руку — для нее обычное дело. Но старческие болезни она лечить не умеет. Не ее это. Поэтому Владыка выписал к нам лучшего лекаря по старческим болезням. Вы все знаете, что лекарь с помощниками уже здесь, и молодые строители обустроили ему лечебницу. Теперь он будет лечить вас. Вопросы есть?
Зря Линда заикнулась о вопросах. Пенсионеры удивленно переглянулись.
— Уважаемая госпожа, мы очень признательны Владыке за заботу, — взял слово самый авторитетный. — Но разве можно вылечить старость? Мы рождаемся и умираем по воле звезд.
Линда остановила его жестом.
— У нас есть поговорка: «На звезды надейся, но сарфаха привязывай!» Хотите вы, или нет, но раз лекарь приехал, он будет вас лечить. Такова воля Владыки.
— Но у нас нет денег, чтоб заплатить за лечение.
— О деньгах не думайте. Лекарю платит Владыка. Кто придумал, тот и платит, так ведь? И чего вы боитесь? Не хотите вновь стать бодрыми? Не хотите забыть, что такое боли в суставах?
Очень скоро пенсионеры согласились на обследование. Я привела профессора, показала его помощницам, как управлять антигравитационным креслом. Это кресло вроде того, в котором ездил мой папа, пока лечился. Мухтар изготовил его по просьбе Линды. Наша с Линдой работа на этом закончилась. Но мы еще немного постояли, послушали. Профессор на незнакомом языке сказал ассистентам, что ни с одним из пациентов работать
нельзя. Такие запущенные случаи им даже не снились. Сначала — курс общей терапии.
— Ты знаешь латынь? — изумилась Линда, когда я перевела ей.
— Ошейник знает.
И мы обе похихикали.
Прошло две недели. Все пациенты профессора стали выглядеть заметно бодрее. Двое из группы пожилых отказались от палок. А старики из другой группы, которые дальше ста шагов от палаток не отходили, вдруг отправились осматривать пастбище. Обошли весь оазис и сцепились с Бугрром, что и как нужно сажать.
Но профессор заявил хозяину, что даже не начинал еще работать. Для начала нужно восстановить здоровье, а потом уже браться за старость.
Я рассказала обо всем отцу. Он прилетел с визитом, со всеми
побеседовал, а потом… прислал архивариуса! Теперь у профессора на одного пациента больше. Утром Ррада привозит деда, вечером увозит. И мы с ней видимся каждый день! А еще я сажаю архивариуса под шлем. Только не на три часа, а на час. Выдержать три часа ему тяжело.
Все было бы очень хорошо, но позавчера я нахулиганила, и теперь все очень плохо. Ррада предупредила, что папа был в страшном гневе. Даже не знаю, что делать. Может, попросить хозяина поговорить с папой? А если папа опять велит выпороть меня? Хозяину будет неудобно.
— Что грустишь? — Линда села рядом со мной, воткнула трость в песок. Я ей покаялась.
— Да, подруга, залетела ты… С послами это неудачно вышло. Слушай, не торопись отцу на глаза попадаться. Может, рассосется?
Я только тяжело вздохнула и прижала уши.
— Тогда я зову Марту. Две головы хорошо, а три — лучше.
Марта и две ассистентки профессора играли в пляжный волейбол против девушек из стройотряда. Я бы не решилась ее отвлечь, но Линда заявила, что дело ждать не может. И вызвала ее через Стаса, через имплант. Марта замерла, пропустив мяч. Что-то переспросила. А потом попросила Татаку занять ее место на поле. Татака натянула перчатки с обрезанными пальцами и выбежала на поле.
— Мар, извини, что мы тебя отозвали. Миу в беде, — начала Линда.
— А, ерунда. Все равно мы проигрываем. Так в чем дело?
— Миу нельзя во Дворце появляться. Хотя бы три дня. А надо вечером за Марром лететь.
— Так ты слетай. Или я слетаю.
— Слетать я могу. Но надо как-то на Владыку воздействовать. А то пошлет Миу на конюшню, десяток плетей получать. Она же во Дворце рабыней считается.
— За такое десять плетей — мало, — прошептала я. — Там
дипломатический скандал получился… Я не хотела…
В носу предательски защипало.
— Стоп, девочки! Введите меня в курс дела. Что вы натворили?
— На словах это не передать. Идите ко мне — покажу, — произнес
ошейник голосом Стаса. Видимо, не только я услышала, потому что Марта с Линдой тоже встрепенулись. Мы вскочили и быстрым шагом направились в Железный дом.
— Для начала — пара вводных слов, — начал Стас, когда мы сели перед экраном в аналитическом центре. — Вы слышали, что Миу организовала зал с привидениями во Дворце? Было это еще во времена бунта. Привидения должны были пугать бунтарей. Но те оказались не из пугливых. С тех пор зал привидений стал достопримечательностью Дворца. И так продолжалось больше
полугода. Но Миу решила доработать свой ужастик. И доработала…
— Я только хотела изучить компьютерную голографию, — всхлипнула я. — Чтоб перед папой похвастаться.
— Миу заменила голозапись четырех танцующих дев на новую, — продолжил Стас. — Владыка об этом не знал, и вчера ночью привел в зал дипломатов.
С этими словами Стас пустил запись. Я увидела, как в танцевальный зал вошел папа, и широким жестом пригласил четырех послов. Это были послы с западного архипелага. Не везет — так не везет!
Если пройти в центр зала, можно увидеть танец четырех призрачных гурий.
Один из послов осторожно двинулся вперед. Но не к центру зала, а вдоль стены. Как только пересек невидимый луч, моя система включилась. И в полумраке начала проявляться куча золотых монет. На исходной голограмме это была куча песка, но я наложила текстуру. Пол в центре зала тоже стал покрываться слоем золотых монет. Хозяин рассказывал, что земные драконы любят золото. И варвары любят золото. Когда голограмма
достигла максимальной плотности, посол попытался поднять ближайшую золотую монетку. Она сверкала как маленькое солнышко.
Я сильно удивилась бы, если б он сумел ее поднять. Но он так
увлекся, что не заметил, как в центре зала проявился песчаный дракон. Цвет дракона я не меняла. Туловище тоже не меняла. Только шею и голову. Отбелила зубы, убрала из пасти резиновые сапоги, но добавила длинные реснички. Получилась симпатичная девушка-дракон. Программа анимации простейшая. Драконочка поднимает голову, широко зевает, открывает глаза, поворачивает голову в сторону двери, машет ресничками. Дальше — то же в
обратном порядке. Отворачивается, закрывает глаза, зевает, опускает голову на пол и медленно исчезает, словно растворяется в воздухе. А вслед за драконочкой исчезают и золотые монеты. Ничего страшного, правда ведь?
Но варвар решил иначе. Когда он отвлекся от монеты и заметил
разинувшего пасть дракона, то выхватил меч и со всей силы рубанул голограмму по шее. Можно догадаться, чем это кончилось. Попортил мечом паркет и покатился по полу. Хорошо, что ноги себе не отрубил.
Другие послы, увидев, что он исчез в голограмме, выхватили оружие и бросились на дракона. При этом вопили дикими голосами. Варвары — они варвары и есть! Ну и чем все кончилось? Образовалась куча-мала. Хорошо, что не поранили друг друга. Предусмотрительные оказались — кольчуги под одежду надели.
На вопли набежали стражники с факелами. И что увидели? Четыре посла с оружием в руках барахтаются на полу. Голограмма к тому времени побледнела и почти исчезла. Стражники решили, что отец раскидал послов голыми руками, и в два вздоха скрутили всех четверых.
— Такие дела, — произнес Стас.
— И что такого? Ну, опростоволосились ребята. Извиниться, дать
богатые подарки и замять эту историю, — предложила Марта. — Изготовим простенькую ювелирку с золотом и бриллиантами. Нам не трудно, а парням будет приятно. Миу отвезет во Дворец… Что не так?
— Они — послы. Явились во Дворец с оружием и в кольчугах. У себя на родине они за меньшее послам головы рубят.
— Так вот где собака порылась! Что с ними сделали? — осознала Марта всю глубину моей печали.
— Пока — ничего. Сидят в камерах для ВИП-персон, ждут суда.
— Мальчики, девочки, надо гасить инцидент. Идеи есть?
— Есть, но бредовая, — подняла руку Линда. — А давайте этой ночью им еще раз покажем дракона. От начала и до конца. Пусть они увидят, что дракон не кусается. Потом стражники вернут им оружие и отпустят на все четыре стороны.
— Просто так отпускать нельзя. Надо устроить попойку для снятия стресса, — скорректировала план Марта.
— Этого мало. Пусть служанки, которые приносят узникам еду,
расскажут им по секрету, что завтра их отпустят. Что ночью им покажут, что дракон не кусается. А за решеткой они сидят за то, что принесли оружие во Дворец тайком, а не открыто, — продолжила Линда.
— Неожиданный поворот, но может получиться, — хмыкнул Стас и набрал номер папиной звонилки.
— Здравствуй, уважаемый! Это говорит Стас по важному и срочному делу. Не отвлекаю ли я тебя от неотложных дел?
Папа по моим рассказам хорошо представлял, какой важный пост занимает Стас. Поэтому тут же покинул присутственный зал и уединился в комнате напротив, поставив двух стражников у двери. Мы слышали все, что он говорил, потому что Стас включил свою звонилку на громкую связь. Говорили долго. Не сразу, но папа согласился с планом. Обсудили все детали, даже окрас рабынь, которые «сольют» варварам информацию. Рабыни должны быть не рыжие, и ни в коем случае не серые. Только черные!
Под конец папа стал называть Стаса не «уважаемый», а «мой друг». И это очень хорошо!
А я поняла, что просто не осознавала той беды, в которую ввергла папу. Но самое удивительное, что вновь увидела, какая действенная система взаимовыручки у иноземцев. Прошлый раз они за полдня поняли, что Татака смертельно больна, и выяснили, чем, и как лечить. В этот раз спасли меня и моего отца. Все видела, слышала, сама была в центре событий, но так и
не поняла, как у них это получается? Как бы, само собой…
Во Дворце все прошло так, как задумывалось. Рабыни предупредили послов, что скоро Владыка их отпустит, но перед этим вновь покажет дракона. Что бояться дракона не надо. Что потом будет пир. Варвары вели себя спокойно и с достоинством.
Неожиданностью стал только отряд поддержки в пятнадцать клинков, прискакавший ночью выяснить, что случилось с послами. Пир к тому времени был в разгаре, послы наклюкались до потери речи, и папа решил, что не будет большой беды, если «спасателей» тоже пригласить за стол. Командир “спасателей» решил, что пир идет второй день, успокоился и присоединился к пиру.
Утром страдающие от похмелья варвары отбыли из Дворца в Столицу. А наставники школы гвардии, составлявшие им компанию на пиру, узнали, что такое антиал. Шурртх скормил им весь запас, и заказал мне еще упаковку.
Хозяину все-таки надоело, что я каждую ночь сплю урывками, а потом полдня клюю носом и засыпаю на ходу. Он вызвал Марту, Линду и меня и велел организовать работу со шлемом круглосуточно, в три смены. Для чего обучить работе со шлемом еще двоих. Марта предложила Амарру и одного из оболтусов.
Оболтуса хозяин отверг. Багирру, кормилицу и Татаку — тоже. У него на Багирру уже есть планы. Но согласился подождать, пока обучится Ррушан. Теперь за сутки под шлемом будут сидеть восемь прраттов. И еще четыре успеют пройти сеанс обучения.
Еще сообщил Линде, что Ктарр больше не хочет быть учителем. Его стройка затянула. У него грандиозные планы — мечтает построить Дворец Науки, который затмит красотой и размерами папин Дворец. В котором будет четыре этажа, электричество, вода, туалеты как в Железном доме и даже лифт!
Линда взглянула на свою планшетку и сказала, что кандидатуры
учителей есть. А вот учеников мало, и все разновозрастные.
Тут нас прервала делегация строителей. Наших, не иноземцев. Они заявили, ненавязчиво так, что могли бы отделать изнутри все дома так же, как иноземцы отделали первые два этажа водокачки. Им не сложно. Но материалов, которые привезли иноземцы, не хватит даже на последний этаж водокачки.
Хозяин рассмеялся и сказал, что намек понял. Только они, строители, должны составить заявку. На русском языке, по всем правилам бюрократической науки. Тогда он поставит на ней визу, что не возражает, а Мухтар отправит на Землю. Но чтоб на быструю доставку не надеялись. Специальный корабль он заказывать не будет, а попутные здесь пролетают редко. Строители обрадовались и побежали выяснять, как выглядит заявка, и кто умеет ее составлять.
— Включите в нее новый бульдозер! — крикнул им вслед хозяин.
Гуляем по берегу Крратерра. Хозяин опять снял с меня слинг и надел на себя. Щекочет пальцем животик нашему сыну. Тот пытается поймать палец и весело фыркает. А у меня не выходит из головы визит строителей. Горожан среди строителей не было. Селяне всегда жили большими семьями в своих домах рядом со своим полем. А теперь они хотят жить по несколько семей
в большом доме. Вдали от поля. И поле это не чье-нибудь, а общее. Они отказываются от старой жизни. Они пашут поля трактором. Они не могут без вечернего кино. Татака говорила, если я прикрою вечерний кинозал, она первая бунтовать начнет.
— Хозяин, мне тревожно. Что дальше будет?
— Ты же не хуже меня знаешь.
— Нет. Я не об этом. Уклад нашей жизни меняется. В оазисе мы живем совсем не так, как раньше. Я тревожусь, что мы потеряем себя прежних. Раньше не замечала, потому что жила во Дворце. А там свой уклад. А теперь
вижу…
Замолчала на половине предложения, но хозяин меня понял.
— Миу, все зависит от того, лучше или хуже мы станем жить. Ты как думаешь?
— Лучше, наверно.
— Наверно?
— Мы, прратты, стали жить почти как вы, люди. Но ты говорил, что в вашем мире что-то плохо. Что он перестал быть настоящим. Мне страшно, что если мы пойдем по вашему пути, наш мир тоже перестанет быть настоящим.
— Умница, — хозяин свободной рукой покрепче прижал меня к своему боку и чмокнул в нос. — Ты абсолютно правильно боишься.
Вот чего я никак не ожидала. Хотела муркнуть — а тут словно
подавилась.
— Вся беда в том, Миу, что ты права по всем пунктам. Много раз в человеческой истории новая культура сменяла старую. Бывало, от старой не оставалось и следа. Это очень болезненный процесс для того поколения, на которое пришлась смена эпох. Горько смотреть, как рвутся твои корни. Но если ничего не будет меняться, не наступит будущее. Готовься к тому, Миу, что твой старый мир будет заменен новым. Мы — то самое поколение,
которому предстоит жить в эпоху перемен.
И нашим путем идти — не лучший вариант. Жить в мире, где людей программируют как киберов… — хозяин замолчал и потряс головой.
— Хозяин! Я думала, ты подскажешь, как жить.
— Подсказать могу. Искать свой путь.
— Но мы сейчас идем твоим путем.
— И что мы делаем на этом пути?
— Ты хочешь обучить всех высоким наукам. Ты хочешь, чтоб мой папа жил долго.
— … И тоже изучил высокие науки. Как ты.
— Папа будет прилетать к нам в оазис каждый день? Но ему надо
управлять провинцией!
— Правильно. Он занятый человек. Когда получим второй шлем, сначала установим его во Дворце и прогоним через обследование всех соратников твоего папы. Потом обучим.
— А если они не захотят? А если папа испугается, что шлем научит их чему-то плохому?
— Мы поручим это кому-то, кому твой папа безоговорочно доверяет. Кто проверит каждую базу, и уберет из нее все, что может навредить праттам. Поручим эту работу самому верному соратнику Владыки.
— Дяде Трруду? Таррксу?
— Не-а, — усмехнулся хозяин. И поймал губами мое ухо. — Кому-то маленькому, рыженькому и очень симпатичному.
— Нашему сы… Ты меня имеешь в виду??? Но… Саркофаг… Дети… У нас к тому времени будет три малыша на руках!
— Да, без няньки точно не обойтись, — улыбнулся хозяин. — Ты пока присмотри кандидатуры. Торопиться не надо, но не забывай.
Я чуть на песок не села. А потом взяла — и села! Хозяин опустился рядом со мной.
— Так нельзя! Влад, ты словно в холодную воду меня бросил. А я
плавать не умею. Утону, если не поможешь.
В первый раз так напористо с хозяином говорю. Потому что в очередной раз почва из-под ног ушла.
— Ничего не изменилось, моя хорошая. Мы пока только готовим
платформу для построения светлого будущего. Расширяем оазис, обучаем всех, и — особенно — детей. Строим университет и укрепляем государство. И — стратегическая задача на ближайшее будущее — постараемся уравнять в правах рыжих и серых. Но скоро именно ты будешь решать, что из культуры вашего мира взять в будущее, а что лучше похоронить навсегда. ты станешь
хранителем этого мира.
Ничего себе! Я стану хранителем мира… Жила себе спокойно и
счастливо. Зачем только затеяла этот разговор?..
— Не забывай, о чем мы сегодня говорили. Обещаешь?
Да я скорей умру и воскресну, чем забуду. Муркнула и потерлась о плечо хозяина. А он погладил меня нежно.
Я стану хранителем мира…
Время еще есть.
Профессор сегодня заявил, что из всех стариков на самом деле старым является только архивариус. Остальные только притворяются старыми. В действительности они не старые, а запустившие свое здоровье лоботрясы. Их даже лечить не хочется. Если им плевать на свое здоровье, то почему кто-то другой должен о нем заботиться?
Я пристроилась к профессору сбоку, и, пока он прогуливался по берегу озера, поведала ему о коварном плане главы Службы оросительных каналов. Увлеклась, не заметила, как он меня под руку взял. Так и гуляли под руку туда-сюда. Пусть от хозяина попадет, но убедила этого древнего сухомора, что селяне не виноваты. Некогда им было о здоровье заботиться.
А вернулась домой покормить маленького — и чуть в голос не
закричала. Моего сына подменили! В колыбельке лежит рыжий, но не мой!!!
Когда голова на место встала, узнала сына кормилицы. Такое
облегчение! А он увидел меня и захныкал. Если есть хочет, всегда так делает. Взяла его на руки, дала грудь и пошла искать кормилицу.
А где искать? Ясно, там, где воду набирают. У колодца, или у
мостков, если воду из канала черпают. У нас в поселке — у колонки рядом с кухней. Там она и стоит, Таррсика грудью кормит, с другими бабами что-то обсуждает. Ругать не стала, рядом встала. Стоим, кормим. Она — моего малыша, я — ее. Переглянулись, рассмеялись.
А новости на самом деле замечательные. Сейчас парни с рынка
вернулись, денег привезли больше, чем с собой взяли. Это потому что пряности хорошо продали. И с советом капитанов договор подготовили. Будем поставлять флоту свежий эфель. Хозяин его еще редиской зовет. Говорит, не овощ, а сплошные витамины. Морякам в дальних походах без него нельзя.
Вечером на разборе полетов Линда сообщила, что по финансам мы вышли на самообеспечение. На что Мухтар сказал, что могли бы давно из середняков стать кулаками. У нас же есть грузовой поддон, в котором нам привезли трубы. Если будем резать его на куски и продавать железо, то на пятьдесят лет поддона точно хватит. А железо это дорогое, качественное, только для оружия. Поэтому спрос на него небольшой, но прибыль хорошая. Дворцовый кузнец нашим железом очень доволен. Но я эти
разговоры вполуха слушаю. Раз хозяин назначил меня хранителем мира, у бестолковой сороконожки появилось очень важное дело.
Так в повседневных делах увязла, что только через неделю приступила к выполнению плана. Сначала нужно было обучить Амарру проводить ментосканирование. Последние три ночи она работала самостоятельно, хотя и под моим наблюдением. Не сделала ни одной, даже маленькой ошибочки.
Хозяин не стал возражать, когда отпросилась на ночь поработать во дворцовом архиве. А архивариусу я заранее сказала, что это воля владыки и дело крайне секретное.
Во дворцовых хозяйственных книгах нет абсолютно ничего секретного. Иначе как чиновники смогли бы делать в них записи? Секретные записи хранят в другом месте. Но каждые пять лет хозяйственные книги, которые заполнены более пяти лет назад, уносят в архив на вечное хранение. Вот из архива их выцарапать очень сложно. На это нужны воля и письменное указание Главы, а
иногда — самого Владыки.
Но есть некто, для кого архив открыт всегда. Это дворцовый
архивариус. Он заранее отобрал тома, и вечером мы с Ррадой перевезли их из архива в библиотеку на специальной тележке. Разложили на столах по годам, и я отпустила Рраду отдыхать.
Первым делом разыскала дела убитых наложниц, отпущенных на свободу. Все покинули дворец не более семи лет назад. У всех в делах имелись записи о том, что переплетали ноги с Вдадыкой, за что были отмечены благодарностью Владыки. Ну, это понятно. Папа может отчитать непутевую наложницу наедине, но при свидетелях слова плохого не скажет. Даже похвалить может. Ведь у Владыки все должно быть самое лучшее. И оружие, и наложницы.
Перелистала дела трех знакомых танцовщиц. Ни у одной в деле не было пометок, что переплетала ноги с папой. Тяжело вздохнула — и начала сортировать архив, откладывая в столону дела наложниц и танцовщиц. Тут как молния в голове сверкнула! Тот, кто навел убийц на наложниц, искал их в этих книгах, как и я!
Отодвинулась от стола и проверила мысли еще раз. Ни одна танцовщица не убита. Об их ночах нет записей в книгах. Это раз. Наводчик смог получить доступ только к тем книгам, которые еще не попали в архив. Это два. Что из этого следует? Он служит во дворце мелким чиновником по хозяйственным делам. И устроился недавно, так как тонкостей не знает. Я гений!
Не удержалась, побежала, разбудила дядю Трруда и все ему изложила. Думала, от мамы Рритам попадет. Но ма только обняла меня крепко, похвалила и тихонько за ухо укусила, как в детстве.
— Умница, дочка! Я займусь этим делом с утра. А ты больше никому не говори. Иди спокойно и продолжай заниматься порученным делом, — велел мне дядя Трруд. Ага, спокойно… Я взлетела на третий этаж весело и вприпрыжку, мурлыкая задорный мотивчик. И дважды получила по попе от ночных стражников!
Думала, за ночь управлюсь. Какое там… Три ночи как проклятая.
Неделю бы провозилась, но мама Рритам узнала, что я четвертую ночь работаю в библиотеке, и пришла на помощь. Маме я раскрыла весь замысел. Даже то, что дяде Трруду не сказала.
С мамой мы за ночь закончили работу. Она помнила всех танцовщиц, наложниц и красивых рабынь за последние пятнадцать лет. С мамиными подсказками список разыскиваемых сократился в три раза.
Утром я передала список Архивариусу. Он позвал дядю Трруда, а тот — мажоржома. Мажордом получил задание узнать, где, как и с кем живет каждая из наложниц и танцовщиц, более не проживающих во дворце. Дядя Трруд прямо намекнул мажордому, что женщинам может угрожать опасность, и ночные каратели возьмут под тайную охрану их дома. Мажордом проникся важностью полученного дела и поклялся хранить тайну. Сие в данном случае лишнее. Если недобитки узнают, что дома наложниц Владыки взяты под охрану ночными карателями, никто не осмелится к ним на сто шагов подойти. Но раз мажордом
будет молчать, попрошу пустить слухи шептунов Мылкого.
Мама Рритам прижала меня к сердцу, назвала умницей и велела беречь папу и хозяина. С первыми лучами солнца я летела домой сонная, но счастливая.
Хозяин встретил меня на крыльце Железного дома, назвал пчелкой и на руках отнес в нашу комнату. Велел выспаться, отдохнуть, а потом написать отчет.
Но, когда я вечером села за отчет, он, вдруг, сказал, что на этот
раз отчет писать не нужно. Я должна отдать список имен и адресов Стасу — и забыть об этом деле навсегда. Есть вещи, о которых лучше не знать никому. Тайна это или нет, абсолютно не важно. В Большом Всепланетном Информатории, который на Земле, есть такое понятие, как тайна личности.
А мне так даже легче! Словно подарок получила — сразу два вечера освободились. Лизнула хозяина в щеку, и мы, рука в руке, пошли на планерку. Рука у хозяина сильная и теплая. От этого всякие хулиганские мысли в голову лезут. Но планерка для людей — это святое…
Естественно, на планерке о моих ночных полетах — ни слова. Бугорр рассказывает о расширении огородов. Сижу, трусь тихонько о хозяина, пропускаю эти разговоры мимо ушей. Потому как меня они никоим боком не касаются. Мечтаю, как по концу планерки покормлю и поручу заботам Амарру Таррсика и соблазню хозяина заняться размножением.
И вдруг хозяин ко мне обращается.
— Миу, ты могла бы подготовить обучающий курс по языку рыжих?
Первая мысль — могу. Беру курс обучения языку серых, заменяю слова — и готово. Вторая — письменности рыжих я вообще не знаю. Язык с голоса учила. Ушки сразу опустились.
— Нет, — говорю, — не смогу. Словарный запас у меня скромный,
письменного совсем не знаю. Нужен грамотный, хорошо образованный носитель языка. Ктарр, например.
Самой так стыдно стало. Сын должен знать язык рыжих не хуже родного. Хозяин об этом подумал, а я — нет.
— Я посмотрю личные дела, опрошу всех, кто еще, кроме Ктарра, может учить языку рыжих.
— Не найдешь среди наших, посматривай на рынке рабов. Цена не имеет значения. Спешки в этом деле нет, но не забывай.
— Сделаю! — тихонько стукнула себя кулаком в грудь.
Вот и прошел первый год моей новой жизни. Самый насыщенный и непредсказуемый год. Ну, почти прошел. Завтра отмечаем шестнадцатый день рождения. Моя шестнадцатая весна… Хотела бы отметить скромно, в семейном кругу. Но разве получится? Особенно, если папа будет… А папа будет! И дядя Трруд, и матушка Рритам, и братики! (Должен же папу кто-то
охранять?!) Из гостей — только Тарркс. Не считать же жителей оазиса гостями! Получается не больше ста персон…
Наверно, как учит ма Рритам, нужно подвести итоги. Главные — я
сохранила хвостик и я стала мамой. У меня есть мужчина, он любит меня и моего сына. Научилась жить в гармонии боли и радости. Не забываю садиться под шлем, и звезды щедро одаряют меня семейным счастьем и уважением друзей.
Что на втором месте? Даже не знаю. Наверно, то, что стала взрослой и свободной. А еще — я стала воином. Как мама…
Папа вновь по утрам с двумя мечами тренируется и на девушек
поглядывает. Может, у меня еще будет братик…
— Миу, вылезай из шкафа! Ты нам нужна! Пять на пять на большом поле. Эти охламоны утверждают, что разделают нас всухую.
— А еще кто с охламонами?
— Аспиранты профессора.
— Тогда точно разделают… Не всухую, но с разгромным счетом.
— С нами Маррта и Багирра!
— А Линда?
— Линда судит. Идем скорее, только тебя ждем, — Татака тянет меня за руку из шкафа. На ходу натягиваю перчатки с обрезанными пальцами. Это чтоб не пропороть мяч когтями.
Как только появляемся на крыльце, звучит воинский сигнал к атаке. А зрителей-то сколько!
— Видишь, мы просто обязаны их победить! Иначе так и будут дразнить слабым, но прекрасным полом! — внушает мне Татака.
Выходим на поле. Раздается свисток судьи, и зрители освобождают площадку. Первую подачу доверяют мне. Несколько раз бросаю мяч об землю, чтоб прочувствовать его вес и упругость.
Ну, держитесь, сильный пол!