Строго говоря, Спиридона нельзя было назвать бомжом. У него имелась однушка в центре, с неплохим ремонтом и оплаченной наперёд коммуналкой. Но там Спиридон появлялся в лучшем случае раз в месяц, чтобы помыться, разобрать электронную почту и посмотреть телевизор. Всё остальное время Спиридон «Сивый» жил полнокровной настоящей жизнью: дрался с другими бродягами на розочках, охотился на голубей и вместе со своим корешем Виталой снимал самых дешёвых проституток, каких только можно было найти. Пол значения не имел — начитанный Спиридон гордо именовался пансексуалом и трахал, кого хотел. Виталик и вовсе отличался довольно… эластичной моралью в вопросах сексуальных отношений.
Таким Спиридон был не всегда. Как и все, кто коротал жизнь между звёздами и теплотрассами, ему было что рассказать о прошлой жизни. Об удушливо-тёплом быту, чтобы как у всех. О капкане, в который превратились отношения, и как он с мясом вырывался на свободу. Но Спиридон ничего никому не рассказывал. Незачем ворошить былое, когда можно украсть в магазине бутылку вискаря и распить её с Виталиком.
Явившись на свалку, Спиридон сразу понял, что пить с Виталой они сегодня не будут. Корефан не сортировал мусор, отбирая пластик. Не спал. Не клеился к другим обитателям. Виталик сидел на стопке сложенных картонных коробок и монотонно раскачивался взад-вперёд. Спиридону сначала показалось, что ему послышалось, но он подошёл ближе и понял, что слух всё-таки не обманул: Виталик тихонько мычал под нос одну протяжную ноту. Сразу вспомнилось, что Витала несколько дней назад ходил в лес и вернулся каким-то странным. Ещё Спиридон обратил внимание, что на этом участке свалки кроме них никого не было, хотя свежие порции мусора уже привезли. Намётанный глаз немедленно выхватил чугунную сковородку, радиоприёмник и моток кабеля, а также с десяток пластиковых бутылок. Однако никто не торопился забирать это сокровище. Где же все?
— Ну и долго ты будешь мычать? — резким, необычно высоким голосом спросил Виталик.
— Я? Э. Братан…
— Пока вы не уберётесь нахер! — Заорал друг своим обычным хриплым голосом.
— А нехер было ротяку раззевать, с-скотина прожорливая! — Виталик отвесил самому себе сочную оплеуху и тут же прошипел:
— Чья бы корова мычала, танкист грёбанный. Следил бы за дорогой, нормально доехали бы!
— А нефиг меня отвлекать! Вечно мозги долбишь! Долбишь, долбишь, долбишь, долбишь!
— Ну так ты меня не слушаешь никогда!
— Братан, братан! — Спиридон подсел к Виталику и обнял за плечи. — Ты насовсем кукушечкой поехал или прикидываешься?
— Плохо мне, Спиря! Совсем эти двое меня заели. Был бы у меня ещё кто-то, мы бы спиной к спине стали и отмахались бы, как от футболистов когда-то.
— Виталя, не ссы. Всех уделаем! Я тебя не брошу, братан, сейчас в больничку поедем…
— И точно, Спиря, у меня же ты есть! Спасибо!
Обрадованный Виталик пырнул друга ножом, который до этого прятал в кармане грязной спецовки. Боль скрутила кишки Спиридона, и он упал, заливая кровью картон. По двенадцать-двадцать, между прочим, принимают сегодня, обиженно успел подумать Сивый. Могли бы сырок купить…
Последним, кого увидел умирающий, был счастливый Виталик с охапкой дров.
***
Шёл я лесом-камышом,
Видел Фрейда нагишом.
И такая хренотень
Снится каждый божий день
Миша Фейдман определил свою судьбу ещё в школе, когда его поймали дрочащим возле раздевалки для девочек, и нетипично образованный физкультурник придумал ему кличку «Фрейдман». В целом, хотя в старших классах Фрейдману училось тяжеловато, но приобретённым прозвищем он остался доволен. Проштудировав Фрейда, Миша решил, что страсть к публичной мастурбации у него от затянувшейся стадии фаллической фиксации, как и прилагающийся к ней комплекс «мачо». Миша бросил спортзал, засел за учебники по психологии и удачно женился на профессии.
Правило Парето, о котором он услышал во время игры в гольф с одним инвестбанкиром, действительно работало. Двадцать процентов клиентов приносило восемьдесят процентов дохода, и это был настолько жирный гешефт, что светочу психоанализа Мише стало не западло проводить бесплатный приём бедняков. Тем более что так, глядишь, и на диссертацию материал соберётся. В отличие от настоящих клиентов, бедняки не подают в суд за раскрытие врачебной тайны, не говоря уже о визитах службы охраны и прочих издержках работы с депутатами и миллионерами.
То, что сегодняшний пациент станет жемчужиной его научного труда, Михаил Срулевич Фейдман понял, едва тот переступил порог. На первый взгляд это был грязный и оборванный бомж, но с первых же слов доктор понял, что проблемы пациента выходят далеко за вульгарный алкогольный психоз.
— Доктор, вы мне скажите, что с этим мудаком не так?
— Вы имеете в виду себя, я правильно понимаю?
— Да не себя, а этого вот бомжа! Я за него мазу тянул, братаном звал, на двоих очко тыщу раз делили! И вообще… А он! Он! Заманил, ножом пырнул и сожрал! Ну как вам?!
— Ой, всё! Нашёлся главный страдалец, все сюда! — голос мужчины внезапно изменился, убрав гнусавые нотки и перейдя в ещё более неприятный фальцет.
— Реально, мужик, не позорься, мы тут в одном танке горим. — Фальцет также резко переменился на бас.
— О, да, доктор, тут ещё двое потерпевших, муж с женою. Она рот на замке держать не может, а он — баранку в руках.
— То есть, вас четверо? — Фейдман всё схватывал на лету.
— Ага.
Фейдман непроизвольно потёр руки. Строго говоря, диссоциативное расстройство личности считалось профилем психиатров, но последние исследования в этой области были довольно неоднозначны, и у доктора появился шанс раскрутить популярную тему. Если исходить из того, что диссоциативники не имеют отношения к шизофрении и их личности являются самостоятельными субъектами, а не производными, значит, с ними можно попробовать семейную терапию…
0
0