Слухи о возвращении в Париж незаконнорожденной дочери Генриха Четвертого скоро подтвердились. Шептались о скорой свадьбе этой побочной принцессы. После десятилетней ссылки она возвращалась ко двору, чтобы испросить разрешения на повторный брак. Десять лет назад ей подыскала мужа сама королева-мать, рассчитывая раз и навсегда избавиться от дочери ненавистной женщины, Генриетты д’Антраг, второй по значимости королевской фаворитки. Первой, как известно, была Габриэль д’Эстре, едва не ставшая королевой. Подобно своей предшественнице, Генриетта так же метила на французский престол, даже взяла с короля письменное обязательство заключить брак после рождения наследника. Наследник родился, но недоношенным и бездыханным. Король женился на пышнотелой флорентийке, а неугомонная Генриетта весь оставшийся ей срок при короле вела с законной супругой войну. Они даже беременели одновременно, соревнуясь в деторождении, подобно женам Иакова. Фаворитке удалось родить мальчика, но было уже поздно. Наследником престола был объявлен первенец флорентийки, Людовик. Напоследок, почти перед самой своей отставкой, Генриетта родила дочь, ту самую, что на днях возвращается в страну, из которой была некогда изгнана. Клотильда помнила ее по детской в Фонтенбло. Король Генрих любил всех своих детей, и законных и незаконных. Он охотно признавал их своими и раздавал им титулы, соответствующие их королевскому происхождению. Поговаривали, что своих незаконных детей, рожденных ему любимыми женщинами не по велению долга, а по велению страсти, он балует гораздо безрассудней, чем детей законных, от жены флорентийки, глупой и розовотелой. Клотильда была живой тому свидетельницей. Она помнила высокомерное лицо Сезара де Вандома, первого бастарда, который держался с поистине королевским величием. Сезар до последнего верил, что столкнет с трона вялого, бледного Людовика. И король его в этом не разубеждал. Клотильда помнила, как заносчиво они держались, эти королевские ублюдки, как дерзко поддразнивали маленького, неуклюжего дофина. А потом появилась она, Жанет, дочь Генриетты д’Антраг. Ее привозили в Фонтенбло из замка Мальзерб, родового поместья д’Антрагов, даже тогда, когда ее мать уже покинула двор. Жанет не походила ни на кого из королевских детей. Возможно, она была еще слишком мала, чтобы задаваться вопросом о легитимности своего происхождения. Она была ребенком, живым, бойким. Впервые оказавшись в огромной королевской детской, где разновозрастные принцы и принцессы держались обособленно, каждый в своем стане, она нисколько не смутилась, а тут же затеяла какую-то шумную игру, вовлекая в нее всех, без различий и рангов. Людовик, вечно покинутый, скучающий и несчастный, откликнулся первым, за ним потянулась маленькая Елизавета, даже брат Сезара Александр выразил желание принять участие. Неподвижными остались только Сезар, как самый старший в этой детской стае, и она, Клотильда, ибо не выносила шума. Ей было уже восемь лет, а Жанет едва исполнилось пять.
Странное совпадение. Ей было пять лет, как и той, кому отец читал вслух приключения хитроумного идальго. У короля Генриха, само собой, не было ни желания, ни времени, чтобы оставаться в детской дольше четверти часа, а уж о чтении вслух и говорить не приходиться. Однако, он успевал повозиться с детьми. Застав однажды королевских отпрысков в самый разгар игры, он охотно к ним присоединился. Даже покатал на спине хмурого наследника, а ту самую зачинщицу игры, рыжеволосую егозу, несколько раз подбросил к потолку. Генриху ставили в вину, что он слишком снисходителен к детям своих любовниц, и пренебрегает детьми законными, на что тот ответил, что, как король, вправе выбирать, кого ему одаривать, а кого нет. Его законные дети уже отмечены судьбой, а вот те, кто рожден вне брака, обречены на позор своего рождения, и его долг, как короля и отца, облегчить это бремя всеми возможными средствами, дав своим детям подобающие титулы и имена. В то время он повздорил с королевой, желавшей особых милостей для своего любимца Гастона, и назло супруге заявил, что отдаст титул принца кому-нибудь из побочных детей. Да вот хотя бы этой, рыженькой… Жанет д’Анжу, звучит восхитительно. А Гастону и прочих титулов хватит. Поговаривали, что эту свою волю король намерен внести в завещание, но не успел, или забыл, но титул остался у Гастона, а дочь Генриетты д’Антраг так и осталась с тех пор д’Анжу, хотя никаких законных прав на имя она не имела.
После смерти короля в 1610 года незаконные отпрыски, как водится, попали в немилость. Дети Генриетты отправились в Мальзерб, откуда по прошествии нескольких лет, каждый отправился своей дорогой. Сны Генриетты впоследствии стал епископом, а Жанет, носившая фамилию матери Верней, отправилась в Неаполитанское королевство, где флорентийские родственники королевы нашли ей мужа, третьего сына обедневшего князя Карачиолло, герцога Мельфийского. Дочь Генриха была обречена на безвестность и прозябание, ибо избранный для нее супруг не обладал ни положением, ни богатством. Он ходил в море на старой галере, входившей в состав неаполитанской флотилии. У него не было будущего. Но как это часто бывает, судьба по иному бросила кости. Казалось, женитьба на побочной принцессе принесла незадачливому моряку удачу. Он будто обрел магический талисман, заманил в свои паруса попутный ветер, который погнал его судно к острову Фортуны. Из третьего сына он внезапно стал единственным. Оба его брата погибли нелепо, по вине тщеславия и гордыни. Удрученный князь вынужден был признать наследником земель и титула третьего сына, который стал адмиралом и герцогом ди Мельфи. Новоявленный адмирал возгласил неаполитанскую фамилию и так успешно сражался с берберскими корсарами и османами, что был удостоен приема во дворце вице-короля Неаполя. Таким образом, дочь фаворитки становилась одной из самых влиятельных и знатных дам неаполитанского королевства. Со временем предприимчивый адмирал подлатал и денежные прорехи. Поговаривали, что он сам не брезговал пиратством, а с богатых купцов, желавших без потерь, провести свои караваны на Кипр или Мальту, брал немалую дань. На него не раз поступали доносы в канцелярию вице-короля, но доблесть адмирала была столь велика, так он был щедр и ловок, что ему все сходило с рук.
Фортуна слишком быстро вертит колесо. Тот, кого она на мгновение вознесет, часто столь же стремительно бросит в бездну. Удачливый адмирал, наследник княжества и герцогского титула, был убит в схватке с турецким капером. Жанет д’Анжу осталась вдовой. Ей было 22 года, когда она обрела свободу. Но как и большинство женщин, приобретением этим не дорожила. И вот она возвращается в Париж, чтобы заключить новый брак, выставив эту новую свадьбу, как свидетельство триумфа. Клотильда не сомневалась, что Жанет затеяла это триумфальное возвращение, чтобы насолить королеве-матери. Вот она я, смотрите! Когда-то ваше флорентийское величество, вы пытались от меня избавиться, сослали в нищее, крохотное княжество, обрекая на бедность и забвение. Теперь смотрите на меня. Я вернулась. Я обрела богатство и славу. Я принята и обласкана вице-королем Неаполя, я удостоилась благосклонности папы Урбана. Я блистала в Милане, я покорила Флоренцию, я даже побывала в Лондоне и порезвилась при дворе Карла Стюарта. Теперь я возвращаюсь в некогда отвергший меня Париж, чтобы покорить, освежевать его, отрубить голову и вывесить захваченный трофей в своем будуаре. Клотильда мысленно усмехнулась. Эти незаконнорожденные безмерно тщеславны. Их терзает недостаток происхождения, они ощущают некий тайный изъян, как уродство, как сросшиеся пальцы, сиреневое родимое пятно между лопаток или тщательно задрапированный горб. Им непременно нужно доказать свою равноценность, и даже превосходство. Сезар де Вандом до сих пор не оставил своих надежд на престол. Но Жанет на престол покушаться не будет. Она прежде всего женщина, у нее иные средства и приоритеты. Она будет блистать, ослепит королевский двор роскошью, бросит вызов самим этим браком с англичанином. Ее будущий муж вновь иностранец. Французы, как видно, ей по вкусу. А брак с англичанином, с представителем страны, с которой Франция вот-вот вступит в войну, это шаг скандальный и смелый. Занятно, что по этому поводу скажет король, памятуя о том, какое наследство оставил в столице другой англичанин, герцог Бэкингэм. Один покушался на жену монарха, а другой намерен украсть сестру, пусть даже сестру наполовину. Весь двор с нетерпением ждал развязки. Жанет еще только подъезжала к предместьям, а ее особняк на улице Сен-Поль, ее драгоценности, ее чулки, туфли и платья, размер ее состояния, стоимость ее сундуков, новой мебели, лошадей и постельного белья служили неисчерпаемой темой для разговоров.
Утомленная этим шумом, она однажды спросила Анастази:
— Кто к нам едет? Царица Савская? Или сама Клеопатра Египетская почтила Великий Рим своим визитом? Кто ее Антоний?
— Некто Дункан МакЛохлэн, шотландец, — невозмутимо ответила придворная дама, — родословная от Адама, беден, как, церковная мышь.
— Что ж, выгодный союз. Он прикроет ее худородство, а она, своим вдовьим наследством, залатает дыры в штанах его многочисленной родни. Насколько мне известно, эти горцы все между собой родственники.
Решение ее сводной сестры вторично выйти замуж вызывало у герцогини искреннее недоумение и даже презрение. Эта женщина, невзирая на королевскую кровь, выказывала ту же глупость, что и дочь трактирщика, позволив одурманить себя любовью. Где же в ней дальновидность и расчетливость ее матери? Когда-то юная Генриетта д’Антраг дорого продала свою девственность и впоследствии так же неплохо торговалась, сбывая свои ночи за титулы и земли. А что же ее дочь? Кажется, она пошла не в мать. Сама платит мужчине. Наивная! Или она настолько некрасива, что у нее нет иного средства, чтобы заполучить мужа?
Внезапная известность сводной сестры, разговоры слегка раздражали Клотильду, она испытывала даже некоторую ревность к этой славе, но встречи она ждала с тем же нетерпением. Воспоминание было смутным. Кроме той шумной возни в детской и взлетающего под потолок огненного, громогласного шара, она припоминала неясный образ нелепо одетой девочки-подростка, веснушчатой, с теми же огненными вихрами. Эта девчонка присутствовала на свадьбе по договоренности их сестры Елизаветы. Клотильда тогда глубока переживала постигшую ее неудачу. Она лишилась испанского престола. Выбор пал на ее младшую сестру, румяную, жизнерадостную Елизавету. Клотильда была отвергнута и расценивала это решение испанской стороны, как величайшее оскорбление, крушение всех надежд. Она родилась на свет, чтобы стать королевой, и вот ее мечта, ее предназначение было обращено в прах седым, желтолицым испанцем, который нашел ее слишком… зрелой. Она была старше Елизаветы на два года. Уже тогда ей удалось справиться с чувствами и благополучно скрыть гнев и разочарование. К сожалению, прилагаемые усилия мешали смотреть по сторонам. Лица расплывались в каплевидные пятна. Где уж ей было запоминать глазеющих на нее подростков? Вскоре и сама Жанет покинула Францию, а герцогиня Ангулемская о ней благополучно забыла.
0
0