— Баю-ба-аюшки баю-ю! — надрывалась бабушка.
Четырёхмесячный внучок строго глядел на неё, хмуря светлые бровки. В серых, ещё подёрнутых младенческой дымкой глазах — сна и не ночевало.
— Да не любит он эти баюшки, — дочка оторвалась от мытья посуды и стояла в дверях единственной комнаты, комкая полотенце. Левую руку она кое-как обтёрла, а на правой — борода мыльной пены тянулась до самого локтя. — Спой ему про крейсер Аврору.
Бабушка осуждающе зашикала, затрясла головой. Ей показалось, что взор внучка затуманился, наконец. Однако это была военная хитрость. Дитя прищурилось на мир и завертело головкой с удвоенным интересом.
— Да спой ты ему про крейсер! — рассердилась дочь. У неё была послеродовая депрессия, плюс муж работал с утра до ночи, а бабушка, тоже работающая, едва могла забежать на пару часов.
Бабушка тоже рассердилась. Она считала, что уж в воспитании младенцев — точно понимает больше дочери.
— Что бы он в этом возрасте соображал!
— А, может, он в прошлой жизни матросом был? — дочка со вздохом смазала мыльную бороду на полотенце, взяла у бабушки сына и прижала сына к замызганной футболке.
Сытый младенец снисходительно заулыбался. Мать он признавал, и неделю назад, сильно переболев гриппом, научился даже произносить «ма-ма». Говорил, правда, странно, рефлекторно вымучивая звуки, словно выдрессированная собака или кошка. (Позже он позабудет эту случайную науку и научится звать маму иначе, мягко и чмокающе, как будто мама — конфета).
— Может, мы и вправду рождаемся много раз? — задумчиво сказала дочь. — Смотри, какие умные у малышей глазки? Сразу после рождения — они ещё помнят прошлое. А потом потихонечку забывают.
Бабушка только покачала головой. Вечно дочь придумывает ерунду.
— Ну ты сама посмотри, он же все сказки знает! Рассказать Масе сказку? — спросила родительница торчащую из пеленочного кулька голову.
— Умм, — согласился младенец.
— Про лисичку и петушка рассказать?
— Ууу, — разочарованно взвыл кулёк.
— Тихо-тихо, соседи прибегут, — испугалась бабушка.
— А про колобка рассказать?
Дитя задумалось. Выражение его лица стало смешным и сосредоточенным, и дочка начала:
— Жили себе дед да баба. Вот дед бабе и говорит…
Младенец так оживился, что бабушка поняла: всё, никакого сна сегодня уже не будет.
— Как он говорит?
— Гули-гули, — сообщил младенец.
— Правильно, — согласилась дочка. — Испекла бы ты, говорит, баба — колобок. Где у нас баба?
Дитя поискало глазами бабушку, и та расплылась в улыбке. За этот взгляд она готова была простить вселенной все обиды и неудачи, всё, не сложившееся в жизни, обманутое и не даденное когда-то. Моряк? Да пусть хоть моряк!
— Ладно, вы тут укладывайтесь, а я домывать пойду, — дочка отдала сына в теплые надёжные руки и выскользнула за дверь. А через минуту в комнате раздалось приглушенное шумом воды: «Дремлет притихший северный город…»
Кто ж его знает, почему у четырёхмесячных младенцев в ходу такой странный репертуар?
0
0