Мы приехали в город в преддверии майских праздников. По пути в аэропорт, мы заехали на один из местных рынков Бишкека. Было холодно, почти все прилавки были пусты. И вдруг яркий мазок холодного, переходящего в алый, красного цвета приковал мое внимание.
Я двинулась к этому чуду, не видя ничего вокруг, кроме солнечного всплеска-призыва. Нелепый странный наряд, меня не смущал. Представьте черный ватник, опоясанный офицерским ремнем, широченные целинные штаны, подвернутые и закрепленные выше щиколотки, огромные черные туристические ботинки, болтавшиеся на стопе, не смотря на толстые носки. Либо сумасшедшая, либо обкуренная.
Сначала продавец дернулся — рынок почти пуст, на помощь придти некому. Я же завороженно уставилась на прилавок. На деревянном дощатом столе лежали ЯБЛОКИ. Какие выбрать? Разные, почти полностью красные с редкими вкраплениями желтых и зеленых пятен. Хороши и те, у которых красный бок переходил в коричневатые полоски. Или вот эти, полностью желтые, они несли на этой желтизне продольные полоски вуали из красных точек и пятнышек. Легендарный Алма-Атинский Апорт! Я купила два.
Я до сих пор не знаю, что заставило восточного человека отдать мне яблоки по малой цене, не торгуясь. Потому ли, что сумасшедших здесь чтили. Может быть прочитал эмблему, вышитую сакральным для средне — азиатов тамбурным швом, или заметил внушительную фигуру Павла Петровича, оглядывавшего рынок в поисках меня.
Мы приехали в аэропорт заранее. Надо было встретить Иру, нашего лаборанта. Ждали выдачи ее багажа и объявления регистрации на рейс Миши.
Ирина оказалась очень симпатичной, открытой девушкой. С ней было легко. Пока мы были в ожидании, я решила подойти к Мише со своей личной просьбой. Ира пошла со мной и стала невольной свидетельницей сцены, для меня очень горькой. Подошла к Мише и попросила захватить яблоки в Москву и передать их для сына моему свекру. Михаил отказался. И ушел. Я приняла отказ, просьба личная, и спрятала яблоки.
По дороге на Иссык-Куль мы остановились пообедать. Павел Петрович, в отличном настроении, рассказывал об Александре Македонском, его армии, которая совсем немного не дошла до великого озера, так была опасна торная дорога. Оползни, сели, плюс землетрясения, которые их вызывали. Показывал бетонные высокие стены — заградители ущелья, по которому шла дорога вглубь Киргизии. На десерт я подала, нарезанные дольки Апорта.
— Откуда яблоки?
Вмешалась Ира.
— Лена купила яблоки для сына, Миша отказался их взять.
Павел Петрович помрачнел, приподнятое настроение у всех пропало.
— Пора ехать, собираемся.
И был день на берегу озера, заросшего колючей облепихой. Вершины гор в снежных шапках. Нашелся проход к воде и мы с Павлом Петровичем попробовали войти в прозрачную воду, закатав штанины «целинных» костюмов до колена. Холодная вода меня отрезвила и выгнала из головы мысль о купальнике. Зато мы вымыли ноги. Ира, вдохновленная нашим примером, почти окунула свой розовый пальчик с ярким педикюром, и, как котенок, отдернула его от обманчивой воды.
Сашка схватил, скорее облапил, девушку. Ирина завизжала! Она попыталась вырваться, и они вместе заскользили в воду. Павел Петрович успел схватить Сашку за шкирку и удержал обоих от падения.
Почему я пишу об этом дне на Иссык-Куле. Не потому ли, что, начав вспоминать, я «проявляю» плёнку прожитых лет? Или оттого, только с такого удаления ко мне пришло понимание — этот день стал поворотным в жизни отряда? Именно с него начались, сначала не очень заметные, изменения отношений в отряде. И причины этих изменений могут не понять люди 21 века.
0
0