А Терхо еще сомневался, что они сговорятся! Всю дорогу переживал, ворчал и обещал нас прикрывать, если что, потому как «маги и драконы суть понятия несовместимые». Я покосился на драконов и вельхо (плюс драконовер и Ирина Архиповна… неудивительно, что наш маг-напарник пятый раз протирает глаза и головой встряхивает — такое зрелище никак не вписывается в его картину мира), сидящих в кружок у магического огня и азартно обсуждающих что-то интересное. Хотя почему — «что-то»?
Кого-то. А именно нас. Меня, Славку и Терхо Этку. Вот они, несовместимые. Прекрасно себе совместились и очень даже дружно порицают современную молодежь за неуместно легкомысленное отношение к собственной безопасности.
Да как слаженно поют, прямо заслушаешься!
— О, эта юная дерзость и неприятие взрослой осторожности, проистекающая из уверенности в собственной неуязвимости… — ностальгически вздыхает вельхо-кандидат в наши дедушки.
Ирина Архиповна ловко отбирает у меня только что налитую кружку и отпивает сама. Под немигающим взглядом Славка молча передает свою Арроху…
— Это да. Почему-то те, кто мало жили, кажутся себе бессмертными…
— Совершенно не берегутся! — жалуется наш новый родственник, доставая откуда-то из сброшенного мешка увесистый кожаный бурдюк. — Совершенно. Выпьете?
— И с конспирацией у них всегда сложности, — вставляет свои пять копеек драконовер, явно вспомнив свою собственную молодежь и связанные с ней проблемы. — Это недостойно, то некрасиво, такое прикрытие и вовсе не подобает уважающему себя человеку, и вообще, почему они должны прятаться и скрываться, если их долг нести свет веры и открывать глаза заблудшим? А заблудшие вовсе не спешат открывать глаза и так и норовят отблагодарить благодетеля доносом… А что это?
— Напиток такой, согревающий.
— А, давайте. Погреться не мешает…
— Это не Дыханье Огня, случайно? — принюхивается самый молодой маг. — На севере пробовал. Бешеные деньги стоит. Так ее драконы делают? Надо же… И мне налейте.
— Да… так вот, молодежь, на мой взгляд, излишне самоуверенна. И не умеет предвидеть!
Ну почему…
Я вполне предвижу, что завтра вам, господин драконовер, будет паршиво, потому что смешивать спиртное — нарвешься. Но раз вы такой предусмотрительный, то и без моих советов обойдетесь.
— На то им и нужны мы, — куда-то в пространство выдала бабушка. — Опытные, дальновидные… умеющие предусмотреть все последствия…
Все-таки женщины — это какой-то другой вид человечества. Усовершенствованный. Если в детей встроен детектор лжи, то в особи «девочка-девушка-женщина…и так далее» есть еще и функция «воздействие на окружающих», причем в широчайшем диапазоне — от «прячьтесь-все-ибо-я-на-тропе-войны» (чаще всего включается в ситуации «мне нечего надеть») до «я-воплощенное-обаяние-ведь-ты-же-этого-достоин-правда?» (запускается, если даме от тебя что-то надо). И ведь действует же! Причем это не зависит ни от внешности, ни от возраста…
Вот сейчас, к примеру: бабушка Ира проговорила всего-то две фразы, причем не адресуясь никому конкретно — но вы б видели, как приосанились все присутствующие мужики. Буквально каждый почувствовал себя тем самым — опытным и дальновидным, разумным и умеющим предусмотреть последствия…
И изо всех сил будет стараться оправдать это впечатление.
А мы, соответственно, должны доказать, что наше «легкомыслие» не соответствует действительности, то есть тоже продемонстрировать ту самую серьезность и дальновидность. Ведь в нас же верят!
Ох, бабушка Ира.
Интересная ты все-таки была пенсионерка.
— Итак. Вокруг города вторую пятиху скапливаются группы вельхо. Кто-то заявляет, что прибыл на практические занятия, кто-то якобы готовится строить новый приют для личинок, кто-то оправдывается научным заданием… чуть ли не изучением повадок драконов в условиях зимы. По отдельности все звучит вполне убедительно. Но вместе удивительно напоминает накапливание сил перед…
— Перед атакой, — ровно закончил Вида. — Так?
— Именно. А у нас на руках город, полный мирных (условно) жителей, драконята и юные вельхо в кошмарном состоянии, которых еще выхаживать и выхаживать. Плюс весьма небольшие боевые силы. Плюс довольно ограниченный запас продовольствия. Я ничего не упустила?
— Почти. Дикие маги у нас есть… а они весьма опасны, потому что непредсказуемы.
— Более того, они уже настроены против Нойта-вельхо. Драконья ферма и поселок в пустыне произвели должное впечатление, и добровольно служить тем, которые благословили такое безобразие, горожане не хотят.
— Умные…
— Во всяком случае, умнее нас.
— Может быть, — бабушка ловко пресекла намечающуюся пикировку. — Но насколько они боеспособны? Любые боевые приемы надо не раз отработать для того, чтобы быть уверенным — оружие ударит куда надо и когда надо. И с нужной силой. А мы пока тренировали только владение магией и активацию-развитие сферы. У многих только-только дошло до наложения первых Знаков. Лично у меня пока лишь две пятерки.
— Уже? — встрепенулся маг. — Ваша группа только третий Знак осваивает. А вы…
— А я занимаюсь дополнительно, — безмятежно улыбнулась бабушка. — Предложения есть?
— Малая печать, — Вида внимательно рассматривал звездное небо.
— То есть лишение магии ваших управленцев? Понятно… но риск какой!
— При личном присутствии — никакого.
— При личном? Интересно… сами собираетесь? А как ваша религия относится к самоубийству?
— Когда как.
— Понятно… а дистанционный взрыватель здесь уже придумали? Нет? Ну тогда погодим пока с самоубийственными авантюрами, хорошо?
— Что такое «дистанционный взрыватель»? — отмороженный Вида хмуро разглядывал раскомандовавшуюся бабушку. Вид у него был ошалелый. Ну да, ну да. Представляете шахида, который долго готовился к высокому подвигу и последующему переселению в райские сады к гуриям, и вдруг получил вместо этого: «Погодим пока с самоубийственными авантюрами»…
Как Кораном по голове. Древним таким, тяжеленьким…
А бабушка, значит, и дистанционку делать умеет. Интересное оно было — советское образование, а?
— Мне кажется, — деликатно вмешался драконовер, — вы начали не с того. Вместо того, чтобы подумать, что можем сделать мы, надо подумать, что нам могут сделать они. Потом — посмотрим, чем мы располагаем для самозащиты. А уже потом — для нападения. Вы ведь говорили, что у нас есть неплохая защита?
— Неплохая? Да она дракона на лету остановит! В смысле, меня же остановила…
— Одного дракона. На короткое время, — уточнил серьезно Пало. — И, если вы не заметили, вы все равно здесь.
— Двух!
— Молодые люди…
— Защита рассчитана на одиночные попытки взлома, в крайнем случае, выдержит атаку группы. Но массированного штурма опытных магов ей не выдержать. Не взломают, так просто сомнут. Голой силой. Именно поэтому мы и хотели ударить первыми — чтобы Кругу стало не до нас, — неестественно спокойный голос явно принадлежал отмороженному Виде. Кажется, человеку не хотелось расставаться со своей шахидской миссией. Во упорный …
— После чего на вас повесят всех собак.
Наступила оттепель.
Глаза мужика стали круглыми, а в лице проступило что-то человеческое:
— Как… повесят?
— Имеется в виду дурная слава и потеря репутации, — с готовностью помог Славка. — Уцелеет эта ваша верхушка или нет, за вами все равно закрепится слава бесчестных личностей, которые нападают без предупреждения и убивают всех подряд.
— Но мы не убиваем…
— Драконы тоже ни на кого не нападают. Однако до этой зимы вы твердо были уверены в том, что мы кровавые твари и безмозглые агрессивные животные. У Нойта-вельхо отлаженная система воздействия на человеческие убеждения.
— Это уж точно, — самый молодой вельхо зябко передернул плечами и подлил себе варенки.
— А вот если эту вашу малую печать настроить так, чтобы она не зацепила какую-то из группровок… вы ведь говорили, что там несколько группировок? Так вот. Сначала устроить так, что одна уцелеет… или две… потом свалить все на них и аккуратненько перессорить… Тогда им действительно станет не до вас — это во-первых. и пострадает их репутация, а не ваша — это во-вторых.
— Страшный вы человек, почтенный Миусс Райккен.
— Напомнить вам, что так называемый «лютик», сиречь малая печать, не наше изобретение, а ваше?
— Спасибо, мы в курсе…
— И все же не уверен, что это отвлечет их от нас надолго. Слишком напряженно сейчас с численностью вельхо.
Самый молодой вельхо нерешительно покашлял. Он вообще был какой-то странный — вот почему, спрашивается, так виновато смотреть на драконов?
— М-м…
— Что, Гэрвин?
— М-м… это пока непроверенные данные… но если подтвердится, то в крайнем случае у нас есть пути отхода — в драконьи пещеры.
— Ты имеешь в виду сегодняшнее неожиданное пополнение? Тот путь, которым они прибыли? Хм… интересно, но маловероятно, что драконы согласятся переселять к себе целый город.
— И что у них хватит места…
— И что все захотят переселяться.
— Позвольте вмешаться, — мягко зазвучал голос драконородственника. — Если мое мнение уместно, то хотелось бы сказать, что зря нас не учитывают в расчетах. Драконья магия, сплетенная с человечьим колдовством, может резко усилить чары.
— Хм… А насколько резко?
— Точно не скажу, надо посчитать, но за несколько дополнительных слоев ручаюсь.
Все оживились.
— Интересно.
— Весьма.
— Полезут — первый удар выдержим…
Нет, никто из Нойта-вельхо еще не узнал про исчезновение ссыльных из поселка на краю Горькой пустыни. До Круга эта неприятная весть дойдет лишь через шесть дней, когда по связной шкатулке в третий раз не отзовется приставленный к юным смертникам подсыл. И, даже когда спешно посланная группа обнаружит опустевшие полуразрушенные дома, похищением это никто не сочтет. Ветерок со товарищи неплохо потрудились над заметанием следов. А приманенные в поселок хищники поработали над этим еще усерднее, не только порушив жилища и художественно истоптав все вокруг, но и наглядно продемонстрировав степень своего голода, свирепость нрава и желание включить в список питания пришлых двуногих. Проще говоря, на группу проверяющих напали почти сразу, организованной стаей, словно в засаде сидели… Сожрать никого не сожрали, но потрепали так, что версия о смерти всех ссыльных по причине нападения хищников стала не только первой, но и единственной. Пострадавшие были убеждены в этом совершенно искренне, а остальным к тому времени стало не до того…
Нет, о драгоценном кладе в лице (или в мордах?) полутора десятков дракончиков, тоже внаглую похищенных с нелегальной драконьей фермы, вельхо Круга тоже не подозревали. Бывшая разведчица Ирина Шелест озвучивать вслух свои замыслы не собиралась, но убеждения драконовера о том, что врагов следует натравливать друг на друга, вполне разделяла. А потому кое-какие «случайно оброненные» ею на месте похищения вещички желтокожего пленного заставили владельца фермы скрежетать зубами и подозревать своих «покупателей-покровителей» в нехорошем желании его обокрасть и подставить, чтобы не платить. А сами предполагаемые бессовестные неплательщики тем временем вовсю точили зубы на местного партнера. Нет, они его не подозревали… Они были практически уверены в том, что неблагодарный мьечи (абориген, туземец), уже давно по-мелкому обворовывающий благодетелей, наконец набрался бесстыдства и хапнул крупный кусок, попросту присвоив себе весь материал. И еще имеет наглость оправдываться какими-то мифическими похитителями… Бывшие партнеры злобно строили планы отмщения, но втайне, ибо рыльце в пушку (хотя какой там пушок, там давно шерсть размером с камыш!) было у обеих сторон. А пока про явление неучтенных драконов в мятежном городе никто не знал.
Нет, атака на логово диких магов и изменщиков из Руки (как же пришлось изворачиваться вельхо из Круга, объясняя своему воинству, почему их собственная Рука, опора закона и порядка, подалась в изменщики и главное — почему ее при этом не покарали нарушенные Зароки!) планировалась не сегодня. До намеченной даты оставалось еще три дня. Еще не все группы подтянулись к месту, еще не прибыло запланированное оружие… и не отработана атака на такую крупную добычу. Нойта-вельхо давно отвык воевать всерьез, ведь драконоверы и забившиеся в свои укрытия драконы не доставляли серьёзных проблем. Драконы воинственными не были, сектантам не хватало магов… и навыки крупных сражений давно отошли в прошлое.
Да и в прошлом-то, если честно, были больше красивые легенды, нежели реальные массовые бои. Драконы, как ни опаивай их, по сути своей кровавыми тварями все-таки не были… На них нападали — они защищались, это да. Они сходили с ума и налетали куда придется — да. Но сумасшедшие не способны объединяться в стаи, а одиночка сражения не закатит, силы не те. Так что Круг, изрядно приукрасивший (читай — выдумавший) свои прошлые боевые подвиги, изрядно побаивался будущего конфликта.
Просто жадность оказалась сильнее страха. Жадность и высокое положение членов Круга. Сами Высшие ведь в пекло не полезут? Нет, конечно, их дело принимать решения, заботиться о благе мира… Конечно, если нападение не удастся, тогда те, кто эти решения принимал, поплатятся (если, разумеется, не изловчатся подставить другую голову вместо своей). Но это будет не скоро и будет ли?
А пока Нойта-вельхо мялся и переругивался, врал и тренировал штурмовиков как мог. И старался не дать своему воинству опомниться и засомневаться… задаться простыми вопросами: если дикие маги так сильны, а у Нойта-вельхо проблемы с количеством сильных личинок и умелых вельхо, то почему просто не предложить новичкам пройти обучение и принять в свои ряды? Почему надо воевать, рискуя проредить ряды вельхо еще сильнее? А если риска нет, если наставники обещают, что противник не обучен и потому потерь будет мало… то так ли дикари опасны?
А тогда нужен ли вообще этот штурм?
По группам и так ползли шепотки…
И нет, о прибытии к будущей добыче подкрепления в лице трех взрослых, трех маленьких и двух молодых драконов разношерстное воинство вельхо тоже было не в курсе. Никто не знал, что с этой ночи город стал вдвое сильнее. Равно как и о том, что один из малышей переволновался, и потому неодаренных, не-латентов среди осажденных попросту не осталось… Никто не подозревал, что время уходит, что если не напасть сейчас, город упрочит свою защиту и будет наращивать и укреплять ее, что скоро даже штурм всем составом вельхо станет бесполезен.
При всей своей мудрости Круг Нойта-вельхо был попросту не в состоянии осознать, что так может случиться — целый город одаренных, и не просто латентов, а уже что-то понимающих, навидавшихся магии в ее проявлениях, приноровившихся с ней жить. Ведь человек, как правило, не в состоянии представить себе то, что никогда не видел. А города магов в истории этого мира еще не было…
Никто не планировал нападать именно сегодня.
Просто так получилось.
— Дэн, ты опять пересчитал трассу?
— Да, Станислав Федотович.
Вот так, спокойно, нейтрально, уверенно. И никаких пояснений. А еще и тон при этом такой…
Станислав очень хорошо знал этот тон, яснее красно-желтой проблесковой мигалки говорящий о том, что лучше не пытаться выяснять основания и причины: даже если они и есть и сформулированы достаточно внятно — вряд ли они понравятся капитану. А потому Станислав вздохнул и не стал переспрашивать. Если даешь что-то под чью-то ответственность — не стоит отбирать это самое что-то на следующий же день. Новая трасса — так новая трасса. Пусть. И никаких объяснений.
И никакого Третьего Пальца.
Ладно, все не так уж и страшно, временной люфт у них еще есть, появиться на реперной точке «Мозгоед» должен до конца следующей недели. У Шизандры надо будет объявить ребятам, что им предложили мелкий, но хорошо оплаченный груз на этот самый чертов Третий Палец, все равно же почти по пути. И он своим единоличным капитанским решением согласился. Нормальная рабочая процедура, сколько раз такое бывало, вряд ли кто заподозрит чего. Но это уже на Шизандре, после того, как они встретят тот круизник и заберут посла. С проблемами стоит разбираться в порядке строгой очередности, иначе никаких нервов не хватит.
***
Зачем нужна медсестра на корабле, на котором никто никогда не болеет?
Полина вздохнула. Качнула ногой, позволив пушистому розовому тапку соскользнуть с ноги почти полностью, но в последний момент ловко удержала его, растопырив пальцы и потянув стопу на себя. Эта игра ей уже порядком наскучила, но бросать ее не хотелось. Во-первых, больше заняться все равно было нечем. А во-вторых, и сама нудная забава с тапком, и вызванное ею глухое раздражение отлично соответствовали сегодняшнему Полининому настроению. Паршивому настроению, чего уж там.
Космос Полина не любила почти так же сильно и яростно, как и микробиологию. Не любила и боялась. Не видела она никакой романтики ни в звездах, которые вечно или слишком яркие, или слишком радиоактивные, или и то и другое сразу, а то и вообще могут взять и превратиться нежданно-негаданно в какую-нибудь сверхновую. Вот еще не было печали! Что же касается туманностей, то они лишь издали выглядят красиво и завлекательно, вблизи же обнаруживают характер крайней паскудности и так и норовят впилиться в зазевавшийся кораблик каким-нибудь астероидом. Короче, ничего в них нет привлекательного, в туманностях этих!
Космос Полина была согласна лишь терпеть. В качестве временного неудобства и только как промежуточный этап, своеобразный не значимый отрезок между по-настоящему интересными точками станций или планет, населенных всевозможными по-настоящему интересными обитателями, не относящимися ни к простейшим, ни к спирохетам или там жгутиковым, бр-р-р, гадость какая!
Но сейчас промежуточно-конечная точка — Гомель-22, до которого оставалось лету еще часов пять — Полину ничуть не вдохновлял: был он не планетой и даже не станцией, а всего лишь крохотным служебным астероидом, когда-то шахтерским, а теперь оставленным исключительно как подпорка для гасильной установки на четыре порта. Очень уж удобно он располагался — несколько над плоскостью эклиптики, при подлетах к нему транзитники могли развивать полную скорость и пользоваться автопилотом, не опасаясь вмазаться в какой-нибудь неучтенный мусор. Вот и оставили, на радость этим самым транзитникам.
Ну да, транзитникам, возможно, и на радость (да и любому нормальному человеку отсюда поскорее убраться за радость будет, от настолько безумного светила, что у «Космического Мозгоеда» пришлось полностью затемнить все смотровые экраны по правому борту, а ведь это оно еще в спокойной, так называемой «сонной» стадии!), а вот Полине — так никакой радости вообще. Тед прямым текстом сказал, что шлюзоваться с этим булыжником не собирается, пристыкуется четко к гасильному порту, оплатят положенное, погасятся и тут же свалят. И никаких прогулок.
Впрочем, вряд ли на таком безжизненном камне под таким яростным солнцем есть какое-нибудь пристойное зверье. Полина вздохнула еще горестнее. К своему стыду, она мало интересовалась кварцевитальниками. Предпочитала все-таки более привычную биоорганику. Может и зря… а может, вовсе и нет: знай она, например, что в глубинах этого куска камня проживают какие-нибудь очаровательные кремнийорганические черви — наверняка расстраивалась бы куда больше.
К тому же ей вообще грех жаловаться — у нее же есть ее Тосенька! Ну ладно, не совсем чтобы ее, конечно, и довольно скоро его придется отдать заказчикам из зоопарка, но пока что он в полном (и единоличном!) Полинином распоряжении! Бубочка такая и симпапулечка!
Полина, слегка повеселев, приоткрыла нагрудный кармашек комбинезона и осторожно вытащила на ладошку свое счастье. Вот он, лапушка, Тосенька, краснорайнский мохнобрюд во всей своей неписаной красе! Свесил между пальцами все восемь своих мохнатеньких толстеньких брюдиков, вывалил круглое жирненькое пузичко. Нежно сиреневенькое, чуть подрагивающее, словно полупрозрачный пельмешек… И, собственно, все.
Этот минимализм строения восхищал Полину до невозможности — ничего ведь лишнего! Никаких скелетов, ни внешних, ни внутренних. Мозг совмещен с системой пищеварения, потрясающая эффективность! А органы потребления пищи и выделения продуктов жизнедеятельности… ну так вот же они! На брюдиках, в большом количестве! И работают в обе стороны, что тоже говорит о высочайшей эффективности. И не пачкают ничего, просто потрясающий бубочка же! И красавчик такой, с этим переливчатым полупрозрачных толстеньким пузичком, в котором шевелится что-то типа белесеньких червячков, с подрагивающими брюдиками, похожими на желейных многоножек… Даже удивительно, как такие красавчики до сих пор не заменили собою в человеческих сердцах банальных и скучных котят?
Полюбовавшись еще немножко, Полина аккуратно убрала свое сокровище обратно в кармашек и защелкнула клапан. После нападения она даже в пределах корабля старалась не держать карман со столь ценным питомцем расстегнутым. Не то чтобы она кому-то на «Мозгоеде» не доверяла, конечно, но… Так, на всякий случай. Ну и чтобы не забыться там, где доверять как раз и не стоит.
Полина взглянула на часы над голоплатформой и снова вздохнула. До Гомеля оставалось еще четыре часа и двадцать минут. Потом около часу на гашение, ну полчаса, если гасилки у них хорошие. И можно прыгать. К Заю.
Зай — планета, причем с кучей живности, там уникальные крылорожистые эндемики есть, Полина ими вчера любовалась в инфранете. И теперь при воспоминании о восхитительных зубастых мордочках вдоль края каждого крыла ей делалось еще более грустно, потому что садиться они на Зай вовсе даже не собирались. Станислав Федотович так твердо это сказал, что лучше даже и не заикаться. Отдадут груз на орбитальной станции, там же погасятся и снова фьють…
Маша то ли зеркалила Полинино настроение, то ли и сама пребывала в меланхолии — сидела на платформе в позе скульптурной русалочки, такая же каменная и почти неподвижная. Только глаза светились аквамарином да грудь периодически вздымалась объемисто — при особо тяжких вздохах.
Почему-то при взгляде на русалочную Машу Полинино настроение слегка улучшилось, хотя раньше обычно бывало наоборот. Может, потому что последнее время Полина ее почти и не видела, голоплатформа или пустовала, или светилась стандартным логотипом заставки. Интересно, кстати, почему? Раньше искин так себя вела в тех случаях, если показательно обижалась на Станислава Федотовича, Теда или Дэна и хотела добиться от них если не извинений, то хотя бы виноватых взглядов в сторону своей пустующей платформы (о, Полина отлично знала, как тщательно Маша фиксирует и как бережно хранит все эти скрины! Как-то раз они ими любовались вдвоем более шести часов подряд — и там не было ни единого повтора!), но на этот раз вроде бы никакого конфликта между Машей и одним из мужчин Полина не заметила, да и вели все себя не так. Маша не капризничала, не отгавкивалась, не игнорировала по максимуму чьи-то запросы — вела себя как обычно. Просто не показывалась. Почти как — тут Полину кольнуло неприятным воспоминанием — когда-то давно, еще на Степянке. Когда она была вынуждена до предела экономить ресурсы, потому что искала пиратскую эскадру, зависшую на орбите. Но ведь сейчас-то ничего подобного нет и в помине, правда? сейчас-то никакой пиратской эскадры и никакой необходимости…
— Чет наши голубки слишком долго спортзал оккупируют. — Тед крутанулся в кресле, толкнувшись ногой, бутса пронзительно скрипнула по напольному покрытию. — Пойти спугнуть, что ли…
Однако вставать Тед не спешил. Сидел, слегка покручиваясь в кресле влево-вправо, улыбался расслабленно, закинув руки за голову. Да и вообще выглядел он возмутительно счастливым, особенно по сравнению с почти ну совершенно несчастной Полиной.
Впрочем, сейчас не такой уж и несчастной, ибо благодаря Теду она вспомнила, что на борту «Космического Мозгоеда» имеется кое-кто, куда более несчастный. И нуждающийся в ее помощи если не как медсестры, то уж как сестры милосердия точно! Или просто сестры.
— Не стоит, — сказала она осторожно, лихорадочно соображая, что именно и какими словами она может открыть Теду, а о чем бравому и не слишком тактичному пилоту сообщать ни в коем случае нельзя.
— Почему? — искренне удивился пилот. — По мне, так Дэна уже давно пора спасать, он там один на передовой и все такое.
Тед опустил руки, похлопал ладонями по подлокотникам. Вздохнул с сожалением и все-таки встал.
— Потому что нельзя мешать первой любви! — выпалила Полина отчаянным шепотом, потому что ничего лучше правды придумать так и не сумела.
Тед хлопнулся обратно на кресло и уставился на нее круглыми глазами.
— Какой такой любви? — Он тоже почему-то перешел на шепот. — Она же вроде как на меня западала… Да и лет-то ей сколько?! На первую уж ну никак!
— Да при чем тут эта Элли?! — взвыла Полина. Тихонечко, надо отметить, взвыла. — Я про Дэньку! У него-то как раз она самая! Первая! Нежная! Трепетная! А тут ты! Со своими солдафонскими шутками!
Пилот моргнул. Потом моргнул еще раз. Брови его медленно лезли на лоб. Смотрел на Полину он теперь иначе, с изрядной долей сочувствия.
— Полли, — сказал он наконец осторожно, — а ты к Вениамину Игнатьевичу со своими… хм… интересными мыслями не обращалась? По-моему, у тебя жар.
— Да нет у меня никакого жара, — вздохнула Полина и добавила с непоколебимой убежденностью: — а вот любовь у Дэньки есть, я точно знаю. Ну или влюбленность, кто его сейчас разберет. Он втрескался в эту Элли по уши, ну это же видно! Переживает теперь. С ним раньше такого не было, понимаешь? Он, может, и не смотрел и не читал ничего про любовь, ну сам подумай, что обычно читают и смотрят киборги? Вот то-то и оно. И теперь просто не понимает, что с ним творится, почему его постоянно кидает от счастья к отчаянью, мучается, ревнует — и не понимает… Он в полном отчаянье, понимаешь?! А ты еще и ржешь над ним постоянно, как бессовестный!
— Мучается? Ревнует? В полном отчаянье? — Лицо Теодора перекосило странной гримасой: мучительного усилия осознать только что произнесенное. Миссия оказалась невыполнима. Тед мотнул головой. Нахмурился и подозрительно уточнил: — Ты точно про нашего Дэньку сейчас говорила? Рыжего такого? Киборга, причем боевого… ну это так, если ты вдруг запамятовала.
— А ты что думаешь, что раз он киборг — то железный, да?! — вспыхнула Полина. — Думаешь, ему все равно?! Да он вчера, если хочешь знать… — Она оборвала фразу на полуслове, закусила губу и резко мотнула головой, коря себя за то, что чуть не проболталась.
— Он вчера — что? — вкрадчиво спросил Тед, выждав довольно значительную паузу и поняв, что продолжать Полина не намерена.
— Прости, — Полина вздохнула и с торжественным видом задрала подбородок, — но это не моя тайна. И я поклялась, что ее не выдам.
— Ха! — фыркнул пилот, предпринимая новую попытку встать. — Раз не можешь рассказать — значит, и не было ничего. Просто понавыдумывала всякой ерудны. Да чтобы наш Дэнька…
Встать не удалось — Полина метнулась через пультогостиную и припечатала пилота к креслу, нависнув над ним всем телом (хотя для этого ей и пришлось встать на цыпочки и упереться руками в подлокотники).
— Тедичка, пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — зачастила она. — Поверь, это правда! Дэнька и на самом деле влюблен в эту странную тетку! Может, переболеет и все пройдет, может и нет, но пока что с этим надо осторожнее, понимаешь?! Он же совсем неопытный, совсем молоденький, с ним же такое в первый раз… Понимаешь?! Мы помочь должны, а не смеяться! Не пари заключать! Ему же наверняка обидно! Не просто же так он вчера… все-все, прости, молчу! Тедичка, пожалуйста, я очень тебя прошу…
Тед, дурея, вжался спиной в спинку кресла и судорожно кивнул несколько раз, толком даже и не поняв, на что соглашается. Просто Полина выглядела… нет, не угрожающе. Она выглядела так, словно вот-вот разрыдается. А это с раннего детства пугало Теодора Лендера куда сильнее любых угроз.
— Спасибо! — Полина, наклонившись, чмокнула его куда-то в район виска и тут же упорхнула. — Ты такой милый! Спасибо-спасибо-спасибо! — донеслось уже из коридора.
Тед так и остался сидеть в кресле, ошалело моргая.
И что за напасть с этими проблемами? Не успеешь разобраться с одной — как тут же из-за угла напрыгивает вторая, не успеешь от второй обрыкаться — как тебя хватает за шиворот третья, а там и первая приветственно машет рукой на подходе — мол, соскучился? А я вот вернуться решила!
Только-только успел поверить, что зрение таки вернулось к норме — как попытались похитить Полину. Ладно, не Полину, зверька ее мерзкого, но их же друг от друга не оторвать и домкратом! Только-только успокоились после этого — как новая напасть. Влюбленный навигатор.
Тед потер лоб. Нахмурился.
Если Полина права… А она, скорее всего, права, женщины такое чувствуют, и Тед может сколько угодно кривить в недоверчивой усмешке губы и говорить свое коронное «Ха!», а только глупо прятать голову в песок, словно мифическая птица Страус. Тем более что на корабле и песка-то нет, сплошное синтпокрытие, об него только лоб разобьешь.
Лика вон, к примеру, всегда знала, кто в кого втрескался. Всегда. И обо всех Тедовых предметах воздыхания узнавала чуть ли не раньше него самого — что, кстати, было еще одной довольно веской причиной удрать из дома как можно раньше и как можно дальше. Значит, и Полина по поводу Дэна и этой… чересчур боевой (Тед передернулся) тоже права.
И это, как ни крути, таки проблема. И довольно крупная…
Тед зарылся руками в волосы, дернул раз, другой и беззвучно застонал.
***
Когда твой друг оказывается вдруг влюблен, да к тому же не в тебя — поначалу это немножечко обидненько, конечно. Ну так, самую малость. И даже не потому, что ты лучше, роднее, и вообще вы столько времени друзья и столько вместе прошли, что мог бы и проявить уважение, влюбиться уже, ну хотя бы для приличия! Ну, немножечко. Просто… Ну, просто.
Однако Полине почти сразу же стало стыдно: она ведь вовсе не хотела, чтобы Дэн был несчастен! А влюбись он в нее, Полину — так бы и произошло. И его любовь осталась бы неразделенной, потому что Роджер… Ах, Роджер!.. А значит, Дэну пришлось бы страдать всю оставшуюся жизнь. Нет, такая любовь Полине бы немножечко льстила, конечно… но при этом и делала бы ее тоже абсолютно несчастной. Потому что Дэн был другом, а если друг страдает и ты никак не можешь помочь — какое уж тут счастье?!
Нет уж! Пусть лучше эту свою Элли забирает, тем более что она вроде бы не такая уж и скверная. Старовата, правда… Зато наверняка понимает, что Дэн — это ее последний шанс, и не будет кочевряжиться и заставлять его лишний раз страдать. Ну или будет — женщина все же! — но не слишком долго. И с Тедом вроде хорошо поговорили, не будет он больше над бедным Дэнчиком издеваться и дурацкие пари предлагать.
Закрывая за собой дверь в свою каюту и машинально ее блокируя, Полина еще раз удовлетворенно вздохнула и с довольной улыбкой упала на койку. На спину, конечно, — про драгоценного мохнобрюда в нагрудном кармашке она не забывала даже во сне.
Вот и хорошо. Вот и ладушки. Все складывается просто прекрасно. И вообще. И она вовсе не самый несчастный человек на «Космическом Мозгоеде».
Потому что это вовсе не она вчера рыдала навзрыд, уткнувшись носом в полотенце и забыв заблокировать дверь. И не она потом смотрела несчастными, зареванными голубыми глазами с таким отчаяньем, что сердце просто таки разрывалось. Вовсе не она.
Жизнь налаживалась!
Задраенный иллюминатор с нарисованными ситцевыми шторками создаёт иллюзию уюта. За ним — множество звёзд и планет. И холод. При мысли об этом холоде у мальчика-киборга болит грудь. Если он захочет, то увидит все эти звёзды и планеты. И выпотрошенный транспортник, который уже превратился в точку, неотличимую от звёзд и планет — всё равно увидит…
Малыш протягивает руку за треуголкой, лежащей на прикроватном столике. Он мечтал о «шляпе, как у настоящего пирата», и синтезатор не подвёл. Из старого комбеза получилась маленькая, но самая настоящая пиратская треуголка.
— Тише-тише, швы разойдутся… — Женщина осторожно приподнимает голову малыша и надевает шляпу. — Как только в ней спишь, неужели удобно?
Мальчик лукаво улыбается.
— Не болит? — Она смотрит на приборы, чуть щурится. Человек на его месте ещё не отошёл бы от наркоза. — Может, дать лекарство?
— Лучше расскажи сказку.
— О чём, маленький?
— О рыбах.
Это его любимая сказка. Он знает её наизусть, но всегда задаёт одни и те же вопросы. А часто и засыпает на полуслове.
— Хорошо. Слушай. Далеко-далеко, в пучинах небесного океана, меж звёзд, плавают огромные рыбы. У них острые чёрные плавники и большие механические сердца. И, как свита короля, окружают их маленькие серебристые рыбки с удивительными, гибкими плавниками. Большим рыбам некого бояться на своём великом пути, они могли бы жить вечно… Но, увы, сердца их открыты для всей боли мира. И они вмещают столько боли, что быстро изнашиваются. И лишь маленькие проныры могут починить их. Они проникают внутрь короля сквозь жабры и рот и ловкими плавниками меняют изношенные детали.
— А откуда они берут детали?
— Они страшные и безжалостные разбойники, эти маленькие рыбки. Нет такого корабля, который смог бы уберечься их. Острыми, как иглы, носами, вспарывают обшивку, а, когда воздух покидает корабль и приходит холод, ищут нужные детали для починки огромных сердец.
— И всегда находят? — мальчик поворачивается набок, подсовывает ладонь под щёку, готовясь уснуть.
— Нет, мой маленький. Они же не знают, есть ли нужные детали, и порой корабли гибнут безо всякой пользы. Пустые скорлупки плавают и плавают в космосе… Мало кто знает о больших и маленьких рыбах. И о том, как они нужны друг другу. Огромные пропадут без маленьких. А маленькие собьются с пути, ведь большие ведут их к самому краю вселенной, на нерест.
— Что такое нерест?
— Так маленькие рыбки продолжают свой род. Вот только цена этого — жизнь. Выбрасывая миллиарды икринок, погибают серебрянки. Но мальки, мальки потом продолжат межзвёздное странствие.
— А большие? — мальчик всегда переживает за больших рыб. Вот и сейчас вскидывает голову от подушки — вдруг сказка изменилась?
— Увы, они не в силах вынести страданий, впитанных на пути. Великаны чувствуют каждую погасшую жизнь, отданную ради механических сердец… И умирают, выполнив свой долг. Тела их распадаются на мельчайшие частицы, которые потом становятся основой звёзд…
Дыхание малыша становится ровнее, и вот уже он спит. Нелепая треуголка, счастливая улыбка… Женщина проверяет приборы, добавляет в капельницу обезболивающего.
— Сладких снов, сынок, — произносит одними губами и тихо уходит.
Роботы ещё убирают переоборудованную в операционную гостиную. На полу у стены, сидит мужчина, рассеянно наблюдает за уборкой. На кончиках длинных влажных волос собрались прозрачные капли. От него пахнет шампунем и мылом. Женщина садится рядом.
— ИскИн закончил диагностику корабля?
— Пару минут назад.
— И?
— Нам не успеть, Тая. На то, чтобы догнать и захватить последний транспортник, ушло слишком много энергии. На её восстановление нужно двадцать часов, не меньше. В таких условиях расчётное время прибытия увеличивается до пятидесяти пяти часов. А мальчик изнашивает сердца всё быстрее. Так что в самом лучшем случае он продержится двое суток, как с последним сердцем… И больше менять нечего. Из трёх подошло одно…
— Ян, а если повезёт, и мы наткнёмся на корабль?
— То сможем лишь пожелать ему счастливого пути. Даже если он подойдёт вплотную и не придётся за ним гнаться, притянуть не сможем… Прости, родная. Кажется, наша удача закончилась.
Женщина закрывает глаза, бессильно приваливается к стене.
Удача… Удача, что денег от продажи двадцатиметровой квартиры на девяносто пятом этаже хватило на взятку, и выбракованный маленький киборг вместо переработки достался им. Поддельные документы и сердце, которое должно остановиться через несколько суток — в комплекте. Удача, что Ян хирург и сумел через знакомых знакомых выяснить, где и кто делает нелегальные операции киборгам. Да, далеко. Но возможно. Удача, что, Тая работала инженером на верфи, и они, балдея от собственной смелости и наглости, смогли украсть старый, но полностью укомплектованный крейсер «Пеликан». Удача, что полиция до сих пор не остановила их… Сама судьба выстилала этот путь. События подобрались как бусины в ожерелье — знай нанизывай.
А не хватило удачи на то, чтобы завести своих детей. Потом на то, чтобы их включили в программу по усыновлению. И вот на эти последние дни — тоже не хватило.
Загадывать надолго они себе запрещали. Жили наперегонки со временем. От сердца к сердцу. От пересадки к пересадке. Человеческие сердца в теле киборга изнашиваются быстро.
Ян и Тая знали, что надо делать. Отсекали чувства. Должны -.сделаем. Такая мантра. Волновались безумно, когда захватили первый корабль. Прогулочную яхту. Семь здоровых сердец, и три подошло. Ян говорил — остальных надо отпустить. Тая — что это самоубийство, что всё тогда напрасно, что свидетелей оставлять нельзя… Тот, первый катер, с четырьмя негодными сердцами на борту, они расстреляли. Зря, конечно. Слюнтяйство. Может, и хватило бы сейчас энергии… Потом негодных стали выбрасывать в шлюз. Годных, после операции, в мусоросжигатель.
Научились выбирать беззащитных. В основном транспортные корабли. И брони считай нет, и команда больше. Потом нужно догнать, иногда обстрелять для острастки, подойти на доступную для «луча» дистанцию, притянуть… Никто не сопротивлялся. Пиратам нужен груз, зачем из-за страховки рисковать жизнью? Вот только грузом были они сами… Ян усыплял команду газом, проводил обследование. Кого в шлюз, кого в криокамеру-операционную-мусоросжигатель.
Не думать, действовать. И лететь вперёд.
В маленькой уютной комнате боролся со смертью удачливый мальчик-киборг. Сын. Он не жаловался — улыбался. Порой Яну и Тае казалось, что они всегда были его родителями. Даже воспоминания какие-то появлялись. А помнишь, как он упал, как мячик, а мы, глупые, испугались? Как чуть потоп в ванной не устроил? А помнишь…
Когда мальчик спал, они шептались как воры в ограбленном доме, считали прошедшее время как монеты из сундука. О будущем не говорили. Впереди была пустота. Дойдут до неё — заполнят новыми воспоминаниями.
И вот перегонки закончились. Время выиграло.
— Нет, нет, нет, так быть не должно, так не может быть!
Женщина с силой, ладонь к ладони, сжимает перед собой руки. Раньше так молились. Тая — сосредотачивается.
— Маленькая, но что мы можем?
Ян знает это выражение лица. Сейчас жена принимает решение, и спорить с ним нельзя. Потому что оно будет верным.
— Кое-что сможем, Ян. — Тая протягивает мужу руку неестественно прямо, локтем вниз, хоть сейчас вводи в вену иглу. — Проверь на совместимость меня и себя.
Сначала он хочет сказать «не буду», потом — «ты с ума сошла?», потом ему очень хочется выругаться. Всё это проносится в голове за пару секунд, а потом он встаёт и берёт со стола портативный анализатор. Что ж такого? Он делал это много-много раз. Пока это ничего не значит, не влечёт никаких действий. Еще пару секунд… Когда появляются результаты, руки Яна начинают дрожать.
Тая обнимает его сзади, вжимается лбом между лопаток.
— Всё правильно, милый. Вот теперь всё правильно. Подумай, смогла бы я сделать операцию? Всё хорошо. Я стану почти настоящей мамой. Только не я буду чувствовать сердце ребёнка, а он — моё… Мы успеем, слышишь? Мы выиграли. Удача вернулась к нам
Грант был совершенно уверен, что после такой выходки его стопроцентно уволят и даже без двухнедельной отработки. Этого он и добивался в роли Вольдемара – уйти из музея так, чтобы вся планета знала. Он уже назначил друзьям настоящего Вольдемара день, когда они должны собраться на берегу озера для отдыха с «тестированием» и шесть человек уже прислали подтверждение участия в предстоящем развлечении. Осталось выбрать место подальше от людей – чтобы местные не кинулись спасать этих садистов, когда они начнут тонуть.
Скандал в музее был ему не нужен, и объяснять всем, для чего он стал «Вольдемаром», казалось бессмысленным. Нужно было исчезнуть так, чтобы никому в голову не пришло искать его. Поэтому он приготовился «утонуть» — упасть в воду как Вольдемар, проплыть под водой, насколько хватит сил, выбраться на берег, назваться своим именем, немного изменить лицо, перестать красить волосы и изменить цвет глаз — и устроиться в какой-нибудь деревне хоть скотником, лишь бы подальше от знакомых ему людей.
Осталось только устроить куда-нибудь Марту – продавать её не хотелось, а оставлять в гостинице было жалко. Отвести её в ОЗРК? Начнут спрашивать, чья и откуда, объявят об этом на весь город, могут разместить информацию на сайте… А этого очень не хочется. Взять с собой? Но тогда он будет более озабочен её спасением, а не ликвидацией группы «друзей». Остаётся только один выход – отвести её к дому Сомовой и дать приказ подчиняться живущим в этом доме. Грант приказал Марте прописать Нину Павловну Сомову с третьим уровнем, накормил, приказал одеться – и повёл устраивать в новый дом.
***
В офисе ОЗРК Нине ни с кем поговорить толком не удалось – там оказался новый киборг.
Эва рассказала, что после полудня активные пенсионерки обнаружили на стоянке для флайеров за элитной гостиницей еле одетого и еле живого Irien’а, сообщили Карине, она вызвала полицию и с Родионом полетела за киборгом. Прибывший на место полицейский дело завести отказался, сказав, что хозяин вправе делать со своим имуществом всё, что захочет, и даже выгнать из дома как ненужную вещь (именно это и произошло), после звонка хозяину («…да заберите его, мне меньше мороки») найденного киборга официально признал бесхозным и по акту передал в ОЗРК.
В офисе Родион почистил киборгу память, дал местные программы и имя Юлий, а Карина разрешила вымыться, выдала кормосмесь, комбинезон и пару ботинок и попросила Нину забрать новичка пока к себе на передержку. Нине пришлось согласиться и увезти его домой.
***
Дома Нина отправила его в мансарду, попросив Варю накормить его, подлечить и устроить на ночь – после дневных происшествий разговаривать ни с кем не хотелось. Но пришлось – на кухне обнаружилась девушка-Mary в тёмном шерстяном платье. Платон на миг замер, обмениваясь с ней пакетами данных, и сообщил:
— Её имя Марта. Её привёл хозяин.
— Марта? Я где-то слышала это имя… Марта, что тебе приказал хозяин?
Мэрька воспроизвела аудиофайл: «Марта, иди в этот дом. Теперь будешь жить здесь и здешняя хозяйка будет и твоей хозяйкой. Тебе здесь будет хорошо. Иди и будь счастлива… если ты знаешь, что это». Голос говорившего был странно знакомым, но Марта не смогла сказать о причине привода: «Информация отсутствует», назвав только имя хозяина.
— Ладно, раз уж пришла, живи. За пределы участка выходить запрещаю. Еда и вода без ограничений, разрешены мультфильмы и игрушки, разрешено мыться в душе. Платон, покажи Марте её спальное место… да, в первой киборгской комнате любое нижнее. И не забудь завтра напомнить мне купить ей одежду и обувь получше. В чём она пришла, интересно… Радж, ты её впустил в дом?
— Да. Она не опасна. Её пальто, шапка и сапоги в мастерской. Сохнут. Она была вся в снегу.
— Хорошо. Пусть живёт пока что… потом куда-нибудь пристрою.
Снова этот Вольдемар! Это его мэрька! Но зачем он привёл её? Зачем-зачем-зачем? Нет ответа… если только… он опасается за свою жизнь? Не уверен, что сможет содержать её? Но это всё совершенно не вяжется с его характеристиками… мог бы продать, но не сделал этого, а привёл к ней… вот только – зачем?
***
Утром дома было настолько хорошо, тихо и спокойно, что на работу идти совершенно не хотелось – даже присутствие одиннадцати киборгов не мешало, а успокаивало. Платон готовил завтрак только для неё и с ней за одним столом ел – все остальные к восьми утра успели и умыться, и поесть то, что приготовила Марта.
Змей спал в кресле в гостиной, хотя в киборгских комнатах места свободные были – Irien’ы спали в мансарде – и в шесть утра уже вышел с Дамиром чистить снег у дома.
Перед выходом из дома Нина позвонила Карине, пригласила её зайти в кабинет поговорить до открытия залов и заодно попросила привезти подаренный Борисом блокатор – а вдруг Вольдемар действительно Bond?
Карина пришла задолго до начала рабочего дня, как и было сказано, и Нина наконец смогла рассказать Карине о подозрениях насчёт нового зама по науке:
— …Платон уверен, что Вольдемар Bond. Идея, конечно, бредовая… ну а вдруг? Сегодня до обеда квест для десятых-одиннадцатых классов и городских, и сельских школ, после обеда подведение итогов и награждение… на квесте Вольдемар будет ходить по зданиям, потом он должен быть в большом зале… мои ребята сделают так, что рано или поздно он придет сюда. Ты психолог…
— Если он и придет сюда, то не к психологу и не к главе ОЗРК. Он захочет говорить только с тобой. И чем меньше людей… и киборгов… здесь будет, тем он будет спокойнее. Если он окажется киборгом, просто спокойно поговори с ним… он не просто так привёл к тебе Марту. Похоже, что он для себя всё решил, и не уверен в своём будущем. А уж в офисе и поговорим с ним. Леон останется, пришлю Бернарда и Гию, они помогут тебе. Держи блокатор, действительно, он может пригодиться. До вечера.
После ухода Карины Нина от волнения снова проинструктировала киборгов, прекрасно понимая при этом, что они уже знают, что надо делать:
— …Змей, опять идёшь к Марине, Дамир со мной, Леон к Олесе, Бернард… если появится, пусть присмотрит за стеной и галереей. Если будет Гия, пусть идёт на четвёртый этаж в зал. Сегодня пойдут старшеклассники, если встретите знакомых, подсказывать… можно, но не нужно. Смысл квеста понятен? Каждой группе школьников будет задано найти в определённой выставке конкретные предметы и сголографировать, и та команда, которая найдёт больше загаданных предметов, выиграет. Понятно? Можете идти… на обед придете сюда, Василий закажет пиццу на всех. Ну, или Марина по банке кормосмеси даст.
DEX’ы ушли, через несколько минут Нина с Василием поднялись на третий этаж, Дамир остался в коридоре второго этажа. А Платон открыл взятый с собой небольшой чемоданчик с инструментами и бисером, подключился к наружным камерам, и стал делать новые серьги, наблюдая за Вольдемаром.
***
Дежурство началось спокойно, первая группа появилась только в полдвенадцатого, долго искали в выставке изображения собак, запутались, земных собак надо было искать, или местных, что-то нашли и вышли. Потом почти одновременно пришли ещё три группы – эти искали изображения коров – и ушли перед самым перерывом на обед. Последней пришла группа из Песоцкой школы, и Василий, несмотря на запрет, просто скинул Мире на видеофон четыре папки с голографиями всех изображённых кошек, собак, коров и лошадей. На укоризненный взгляд Нины он ответил уже после ухода группы:
— А я что? Я ничего… Змей им тоже скинул голо вышивок с птицами… я, что, хуже Змея? Они самые последние пришли просто, не успели бы обратно… а так есть шанс вернуться вовремя.
— Балбес… надо было дать им возможность выиграть честно. Он подсказал, да ты подсказал… они и будут думать, что сами не смогли бы угадать и найти правильно. Но что сделано, то сделано. Я обещала ребятам пиццу, так что закажи на всех, дождись дрон и приходи в кабинет. И закажи пирожных, пирогов с рыбой и тортик.
В кабинете Лида собирала на стол чашки, Платон скинул Нине на планшет несколько присланных DEX’ами видеозаписей с Вольдемаром и его метаниями по зданиям – Нина так и не поняла, чем ему не угодили приведённые домашние и арендованные Irien’ы, но Вольдемар был взвинчен и орал на всех. Ей и в голову не пришло, что Грант просто изо всех сил пытался соответствовать характеристикам, данным настоящему Вольдемару для прохождения практики в Ново-Самарском музее – ведь там конкретно было написано: «…не любит киборгов, а особенно Irien’ов» — и именно потому старательно наорал на всех, кто привёл киборгов этой линейки, забыв при этом, что живой человек не в состоянии по внешнему виду различить киборгов разных линеек даже одного фенотипа.
Потом Платон с гордостью включил и показал Нине запись с камеры в сувенирной лавке — там молодая альфианка рассматривает серьги из бисера, её подруги перебирают браслеты его работы. Нина сначала смотрела так, словно впервые видела музейную лавку, но через несколько секунд поняла, что её удивило – видео было с камеры, установленной над кассой и были видны ценники. Приказала остановить запись и увеличить изображение — на некоторых ценниках виднелась надпись: «Центр народных ремёсел «Лада»».
Это что-то новое! Не было раньше в городе такого. И предметы с этими ценниками очень интересны – деревянные игрушки, расписные доски, керамика и тканые полотенца. Как же она упустила появление этого Центра! Вот куда можно трудоустроить хоть некоторых киборгов! Надо обязательно туда сходить… завтра и с парой киборгов.
***
На награждение участников квеста Нина не пошла – ждала гостя. Просмотрела скинутое другими DEX’ами видео – около трёх десятков роликов продолжительностью до тридцати секунд. Внешне всё тихо и спокойно, только время от времени виден пробегающий Вольдемар и информация о его состоянии. С каждым роликом его состояние менялось, он был зол и взбешён – и тем выдавал себя, не замечая этого.
Значит, Платон всё-таки был прав – Вольдемар не человек. И, кажется, ребята при нём не только видео с праздников друг другу посылали… что же его так взбесило?
Время шло, залы закрылись, а Вольдемар так и не появился. Почти в шесть позвонила Марина:
— …а меня Вольдемар снова уволил! Утром извинился, что наорал вчера, а сегодня наорал снова… вообще ничего не понимаю! Он носится по зданиям, за ним носится Тамара с проектами приказов на увольнение… ей-то что за радость от этого? Аллу уволил! И ещё Кристинку, и Олега… — Марина говорила про пару супругов, принятых недавно в просветотдел, которые только два дня назад оформили опекунство над выкупленным ОЗРК по объявлению Irien’ом Веней. — Они Веню с собой привели… и теперь Вольдемар к тебе идёт. Змея я отпустила, закрываюсь. Да, Ильяс Ахмедович ни один из приказов не подписал.
— Спасибо, что предупредила.
Почти сразу пришли все DEX’ы, пришедшие на дежурства. Леон, Бернард и Гия отправились в офис ОЗРК.
Время полседьмого, уставшая ждать Нина уже надела пальто, Платон, Дамир и Змей уже в куртках – обычные синие парки, без логотипов, – и тут влетает Вольдемар:
— Как Вы посмели привести с собой Irien’а?
— Какого такого Irien’а? Это DEX’ы. Здесь нет Irien’ов! – заявила Нина, глядя в глаза Вольдемару, уже уверенная, что он не человек.
Человеку с ходу не определить модель киборга. Если он опознает в Платоне Irien’а и сообщит об этом, то осталась последняя проверка — она нажмёт кнопку блокатора. Этот блокатор на Bond’а должен подействовать… теоретически… не очень хорошо так делать, но придётся – проверить догадку.
«Врать предполагаемому киборгу… хотя… рядом со мной вообще-то действительно DEX’ы… так что не враньё это!» — думала Нина и мгновенно вспомнила приезжавшего года три или четыре назад ученого профессора-психолога из «DEX-company». Он два дня учил музейщиков, как правильно обращаться с киборгами, и, уже после семинара, рассказывал оставшимся любопытным, как можно обойти детектор киборга. Надо просто самому поверить в то, что собираешься врать. Ни один детектор не распознает. Это, конечно, сложно. Но возможно. Было бы желание.
— Как же нет! Вот стоит Irien… — и показал на Платона, — я же запретил их приводить!
— Здесь только DEX’ы. Был приказ привести киборгов из дома, привели все… несмотря на инструкцию. По Вашему приказу. Или Вы не в курсе, что DEX’ов почти ни у кого нет? Мало кто может содержать дома боевую машину, — и нажала на кнопку спрятанного в рукаве блокатора.
Греф приник глазом к отверстию и стал выбирать. Девки были разные — фигуристые и не очень, с откровенно запущенными телесами и худышки, нещадно изводившие себя диетами. Светленькие, брюнетки. Была одна рыжая с короткой стрижкой. Была явная спортсменка с раскачанной дельтой и почти мужскими узковатыми бёдрами. Тоже короткостриженная. В дальнем углу одиноко паслась ходовая старушонка. Сморщенная, как печёное яблочко.
Бритые лобки перемежались аккуратно оформленными бобриками и пушистыми кустиками, вызывающе торчащими прямо на уровне его глаз.
Греф сглотнул и на секунду опустил взгляд.
— Вам нехорошо? — тотчас спросил оформитель.
— Мне… никак, — сказал Греф тихо.
— Если вас что-то не устраивает, можно изменить уровень подачи. Могу открыть вам панорамное окно. Или дверь с гарантией прохода. Но тогда вам тоже придётся раздеться.
Греф подумал.
— Прежний симбионт… её звали Эльга… Она сбежала от меня, когда я потерял работу.
Оформитель понимающе покивал.
— Наверное, дома у вас поселилось уныние?
— Дома у нас стало возможным найти всё что угодно, за исключением радости, — сказал Греф.
— Взаимное удовольствие — это очень важно, — сказал оформитель. — В трудные времена симбионты должны взаимопритягиваться.
— Должны, — сказал Греф.
Оформитель спросил:
— Эльга долго была с вами?
— Один миг, — не задумываясь, сказал Греф. Потом добавил: — И всю жизнь.
Оформитель спросил:
— Ну неужели вам ни одна не понравилась? Совсем весну не чувствуете?
Греф не ответил.
Оформитель извлёк из кармана брезентовой куртки фоновектор и невнятно произнес в него несколько слов. Поманил Грефа пальцем:
— Идёмте.
Они вышли в коридор, где вдоль стен на лавках сидели безликие мужчины и женщины. Распахнулась соседняя дверь. Греф шагнул за порог и равнодушно разделся. На него не обращали внимания. Это была инверсия. По периметру тянулись зеркала. Наверняка с односторонней проницаемостью, подумал он. Впрочем, это было неважно. Вокруг ходили такие же, как он, потеряшки, отягощённые надеждами на то, что они ещё кому-то могут понадобиться в этой жизни. Греф не стал забиваться в угол, а занял свободный пятачок, раздвинул ноги пошире и, запрокинув голову, уставился в потолок. Так он простоял довольно долго. До тех пор, пока не почувствовал, как под невидимым жгучим взглядом горит кожа внизу живота. Смотрового отверстия здесь не было — видимо, он не ошибся насчёт зеркал. Кто-то заказал «панораму».
Спустя время за ним пришли.
Оформитель сказал:
— Вас выбрали. Желаете прояснения?
Греф не стал спорить.
В «комнате ясности» спиной к двери сидела женщина. Когда он вошёл, она повернула к нему бледное, осунувшееся лицо. Под глазами — густые тени. Греф ощутил, как напряглись его ягодицы. Внезапный спазм скрутил горло. Греф надломился и утонул в сухом кашле.
Эльга медленно приблизилась. Широко размахнулась и влепила ему пощёчину.
Греф судорожно ухватил её за локти.
— Симбионтам негоже расставаться надолго, — сказала она. — Я иду домой. Ты со мной или как?
Трэш продолжался. У меня было такое чувство, что или началась новая игра, или мы попали в очередную великую вселенскую задницу. Началось все с того, что на Шаале таинственным образом стали пропадать девушки. Пропадали постепенно, но все же заметно. Шаала — не какой-то там Зажопинск Федерации, пропажа живых людей и не только всегда регистрируется. Но увы, полиция и местные отряды стражи ничего не смогли найти.
Маги тоже адекватного ответа не давали, хотя у них были и вещи пропавших, и свидетели. Со свидетелями вообще веселье неудержимое — как только их брались допрашивать на тему пропавших девушек, так на них нападала такая паника и истерика, что ничего внятного узнать не получалось.
Поисковик выдавал все, что угодно, только не искомых девчат. Отличительной их особенностью было то, что все они были или несостоявшимися студентками, прибывшими поступать в какие-то магические учебки (все в разные), или же студентками-первокурсницами, еще ничему толком не наученными. То есть, представляли собой идеальных жертв, обладающих магическим даром, но не умеющим им пользоваться. Более опытный маг оставил бы хоть какие-то следы борьбы, магические всплески и тому подобное. Парни, что характерно, не пропадали, значит, похититель был не настолько силен, чтобы одолеть парня-студента или же… просто не нуждался в парнях.
Шеат, Хэль и Гир объединились в команду, чтобы найти похитителя. К ним присоединился и Мэл, который, как правитель Шаалы, не собирался спускать подобные нарушения законов и порядка. Похищение девушек это тебе не закурить трубочку на стадионе, это серьезно.
Ситуация осложнялась тем, что девушек могли выкрасть для принесения в жертву. Близился праздник урожая, наступающий как раз в день летнего солнцестояния на Шаале. Магический выброс должен был быть огромным: многие маги готовили фейерверки и всякие магические фокусы, чтобы порадовать жителей планеты. В плюс ко всему на Шаале стремительно развивались религии, связанные с богами плодородия — их там обитало целых три, если я не ошибаюсь. Это означало, что к магическому всплеску прибавится еще и выплеск праны от верующих, а также явления богов, желающих доказать верующим, что они существуют. А еще праздник с размахом отметят демоны как из Замка, так и просто живущие на Шаале, и наверняка устроят масштабные оргии с вызовом суккубов, инкубов и всякого прочего добра. В результате на Шаале смешается столько самой разной энергетики, что скрыть жертвоприношение будет легче легкого. Никто ничего не заметит.
Поскольку магия поиска ничего не давала, наши горе-детективы решили ловить маньяка на живца, замаскировав Шиэс. Вообще, эта идея мне не слишком нравилась в виду того, что Шиэс хоть и была плазменным драконом, а все же девушка. И там могло случиться все, что угодно. Я была бы и рада пойти вместо нее, но из меня получилась бы слишком толстая девочка с подозрительно длинными волосами. Чтобы изменить рост на меньший, мне пришлось бы или отбросить изрядный кусок плазмы и тем самым записать в список своих прегрешений еще одну невинную душу, которой я стану матерью, или же на самом деле изображать неповоротливую толстушку аналог моего колобка-путешественницы.
Так что пошла Шиэс, которой всего-то пришлось отрастить волосы. Вот она вполне походила на пятнадцатилетнюю девчонку, решившую поступить в какую-нибудь магическую бурсу. Скрывать свою настоящую ауру и силу золотинка умела мастерски, благо годы пряток на выживание со сверхами в ее вселенной не прошли даром.
Я же отправилась в нашу Академию на поиски одного парня-эспера. Вроде как он мог вытащить все, что когда-либо было утеряно. Неплохая способность, и в данный момент она была как никогда нужной.
Дальнейшее слилось в нескончаемые переходы через экраны. Найти Ворона, узнать у него, где нужный мне эспер. Найти Эспера, оторвать его от еды в столовой, попросить помочь найти пропавших девушек в обмен на поговорить с Шеврином за какой-то его зачет. Ну, зная репутацию Шеврина, взаимообмен довольно честный. Узнать, что для поиска девушек эсперу нужен хоть какой-то предмет, которым они пользовались. Пойти к Шеату, спросить за предмет, взять отданную трактирщиком кружку, из которой пила последняя пропавшая, отнести кружку эсперу. А потом часами сидеть и ждать, пока наши детективы дадут добро на вытаскивание девчонок.
Ждать оказалось сложно. Первые пару часов просто скучно. До этого мы еще послонялись по Академии в поисках такого места, куда можно было бы вытащить девчонок в неизвестно каком состоянии. Увы, безлюдных мест в Академии практически не было. Даже в концертном зале нашлись желающие уединиться с понятными намерениями. А нам требовалось такое место, где девочки смогли бы прийти в себя без посторонних. В конце концов я отпросила у Ворона беднягу эспера, чтобы он прогулял оставшиеся пары и помог нам с девчонками. А идеальным местом выбрала клинику на Приюте — не известно, в каком состоянии будут девочки, что похититель с ними делал и в каких условиях содержал.
В конце концов, измучившись ожиданием, я попыталась связаться с Шиэс, но ответа не получила. Шиэс тоже пропала, как и все девочки. Она должна была двигаться по главному тракту в столицу и примелькаться в тавернах. Казалось бы, проще простого, но что-то пошло не так… Лично я думала, что похититель маг или менталист, раз все свидетели похищений либо отказывали говорить, либо мололи полную чушь с ужасом в глазах. И если он что-то сделал с Шиэс, то мог взять только ментальной магией.
Я дала отмашку эсперу вытаскивать всех, кого сможет и Шиэс в том числе. Попутно предупредила Хэля, чтобы они шли к нам. Вполне вероятно, что похититель прикасался к девушкам и таким образом мы смогли бы вытащить и его.
То, что мы увидели, после того, как наш студент-эспер вытащил первую девушку, ту самую недавно украденную, нас шокировало. Она просто была в стазисе и поэтому ни один маг-поисковик не смог ее найти. Стазис позволяет остановить время для конкретного объекта. Фактически все эти девушки существовали вне времени и пространства, так что отыскать их обычным способом не представлялось возможным.
Всего похищенных девушек было шестнадцать, Шиэс оказалась семнадцатой. Впрочем, дракошка пришла в себя быстро, стоило снять наложенный стазис. Вообще, эта магия достаточно интересна — снять стазис, наложенный чуть ли не насильно, довольно легко. Достаточно лишь хорошенько пожелать и прикоснуться к объекту. А вот снять стазис с того, кто сам себя в него погрузил, очень проблематично. Как раз недавно наши отыскали еще одну из лабораторий, где паразиты проводили опыты. Так вот, там был один дракон, наложивший на себя стазис самостоятельно, чтобы его не исследовали как лабораторную крысу. Вытащить его из этого состояния не смогли до сих пор. Самые опытные маги Шаалы потеют над этой задачкой, но никак не могут ничего сделать.
Но дело не в нем… Последним студент вытащил и самого похитителя, оказавшегося довольно непримечательным мужичком. Теперь уже его погрузили в стазис, чтобы он ничего не вычудил, а Хэль куда-то быстро его забрал без объяснений.
Мне достались заторможенные девчонки, немного разочаровавшаяся Шиэс и разговор с Шеврином за прогулявшего студента. Как обычно, все самое неинтересное и будничное.
Намного позднее Шеврин скупо пояснил, что этот похититель собирался принести девушек в жертву паразитам — они для него своеобразные боги. Об остальном все благоразумно умолчали. Мне вообще иногда кажется, что меня задвигают на задний план. Не дают никуда отлучаться, ничего серьезного делать, не берут на поиск лабораторий, да и вообще, стараются эти погромы проводить пока я сплю или занимаюсь чем-то безобидным. С одной стороны, это несколько раздражает, а с другой даже чем-то похоже на заботу. Или же драконы просто опасаются, что я стану одним из подопытных кроликов…