Влада затолкала его в парную и, наплескав кипятка на камушки, долго и злобно хлестала веником по его плечам – после ледяного холода было горячо и приятно.
– Не смей даже близко подходить к воде! – выкрикнула она, когда Ковалев запросился наружу.
– Да ладно, я только макнусь… – Пожалуй, азарта уже не было, только нормальное желание окунуться после пара.
Влада набрала в грудь воздуха, чтобы возразить, но сдулась вдруг и махнула рукой:
– Черт с тобой, и я тоже…
Ковалев так и не понял, держит она его за руку или держится за неё.
– Так что там старая ведьма тебе сказала? Чтобы я уехал немедленно и навсегда? – спросил Ковалев уже в постели, собираясь спать.
– А она ведьма? – Глаза у Влады загорелись.
– Ты как ребёнок… – проворчал он.
– Ну это же интересно!
– Ничего интересного. Гаси свет.
– Нет, Серый, ты мне скажи, почему ты назвал её ведьмой!
– Потому что она хитрая. Так что она тебе сказала?
– Она сказала, что тебе здесь долго оставаться нельзя. И что твои бабушка с дедушкой недаром никогда тебя сюда не привозили – и вовсе не из опасений за твою ранимую душу. А потому что её бабушка нагадала твоей, что ты утонешь. Здесь в реке живет сом, и он считает тебя своей добычей, которую у него отобрали.
– Моя бабушка была образованной женщиной, она не могла поверить в эту чушь, – фыркнул Ковалев.
– Много ты знаешь о бабушках! Если мне кто-нибудь нагадает про Аню, что она, например, разобьётся в горах, я, может, и не поверю, но ребёнка в горы не повезу. И вообще – всю жизнь буду бояться гор. А если твоя мама утонула, могу себе представить, как боялась за тебя твоя бабушка…
– Но ведь дед отдал меня в бассейн. И ничего такого не испугался.
– Он нарочно отдал тебя в бассейн, чтобы ты хорошо плавал.
– Тренер нам говорил, что чаще других тонут именно хорошие пловцы…
– Вот! – торжествующе заключила Влада. – Потому что мозгов нет, а понтов – хоть отбавляй. И чувства опасности нет ни грамма! Ты же сам мне рассказывал, как в школе чуть не утонул в холодной воде! Что тебя понесло на середину речки? Если поплавать хотел – так и плыл бы вдоль берега!
Это Ковалеву в голову не приходило – что плыть можно вдоль берега… Если бы он не чувствовал себя виноватым, то промолчал бы.
– Ну хватит уже! – рявкнул он. – Сколько можно об одном и том же? Гаси свет!
– Не ори на меня, – нисколько не обидевшись, сказала Влада. – И до выключателя мне через тебя не дотянуться, так что гаси свет сам.
Ковалев повернулся к ней спиной, выключил торшер и сделал вид, что засыпает.
– Ну Серенький, ну не сердись… – Влада прижалась к его спине.
– Сама не сердись. – Он помолчал. – А старая ведьма Ангелина Васильевна боится, что я её дочку соблазню, потому и нагадала тебе эту ерунду, чтобы я побыстрей уехал, а ты с ребёнком здесь осталась.
– Серый, какие тонкие интриги! А ты собираешься соблазнить её дочку?
– Пока нет.
– Надеюсь, её дочка толстая и кривоногая.
– Это Инна.
Ковалев почувствовал, как напряглась её рука, обнимавшая его плечо. Влада молчала слишком долго, чтобы посчитать шуткой её последующие слова.
– Мне бы хотелось выцарапать ей глаза, но я сделаю вид, что мы дружим семьями. Мы с тобой – и она с мамой.
Наверное, надо было сказать Владе, что никакая Инна ему не нужна, но он так и не смог – всегда смущался признаваться в своих чувствах.
* * *
Холодный туман тянется над водой, выплывает на берега, и лунный свет делает его лишь гуще, мутней – и опасней. Не стоит человеку бродить у реки лунной ночью – туман его заморочит, обманет, зазовет в глубину тихими своими голосами, заведет в болото, закружит по лесу…
– Я знаю, что за это нужно дорого заплатить… – Девичий голос твёрд и звонок.
– Заплатить? Нет, не надейся. Не платить – и даже не расплачиваться за это придётся, – отвечает старушечий голос.
Сквозняк сдувает огонек свечи, воск сбегает вниз быстрыми каплями, застывает, не добравшись до подсвечника, плетёт невнятные фигуры и прячет их под вновь набегающими каплями – не вернуть прежней формы, не разглядеть под наплывшим воском, не угадать, о чем предупреждала свеча минуту назад.
– Я готова ответить за это.
– И опять не попала… – Старуха смеется. – Что толку от твоего желания отвечать и платить? Плюнув в колодец, ты плевка назад не вернешь – а пить из колодца не только тебе. Кайся, бейся об пол головой, сыпь золото, хоть умри, а плевка не вернешь.
Тени мечутся по черному дому, взлетают к потолку, стелются по полу, бьются в стены. Скрипит задняя дверь, приоткрывая щелку, – впускает новую тень, захлопывается с тихим стуком – и снова скрипит.
– Так вы не станете мне помогать?
– Отчего же? – Старуха усмехается.
– Значит, вы плевать в колодец не брезгуете? – надменно звенит девичий голос.
– Это твой выбор, не мой.
Черный дом поднимается над болотом, у него две двери, и если войдешь в одну, то выйдешь только в другую, – она тихо стукнет за спиной, и возврата назад не будет.
Старуха смотрит вслед девичьей тени и посмеивается: молодая глупышка думает, что обрела власть над чужой жизнью. Кабы все дурочки, что хотят извести соперниц, имели такую власть, человеческий род давно бы иссяк.
Но… шепотами, шепотами полнится осенний туман, далеко разносятся по воде злые и страшные слова, змеями шипят отражения шепотов, студят кровь.
– Стану да не благословясь, пойду да не перекрестясь, выйду, да не по-людски, да ходом аспидным, да не шагом человечьим, да ползком змеиным, да не на свет божий, да во тьму норную, да откажусь от Исуса Христа, от царя земного, от веры православной, от Бога вышнего, от батюшки, от матушки и от всех людей, да предамся духу окаянному, силе нечестивой, да не водой покрестясь, да ядом окропившись…
Волчья тень вострит уши, замирает, прислушиваясь. Злые слова канут в туман и навсегда увязнут в его толще, как репьи в звериной шерсти; время их не смоет – донесет до вечности и навсегда там оставит. Река помнит всё, и память её облечена в плоть.
* * *
День в санатории был тихим, однако приходящая учительница музыки прибежала с самого утра – настраивать караоке. И, в отличие от Зои Романовны, была очень довольна подобранными Владой детскими песнями.
Провожать Владу поехали после полдника вместе с Аней. До дизеля оставался целый час, и они зашли в универмаг – только чтобы убить время и не торчать с ребёнком на холоде. И конечно, Аня ещё от входа заметила застекленный павильон с игрушками.
– Ну мы же только посмотрим, а ничего покупать не будем… – сказала она на возражение Влады.
И надо же такому случиться, что именно в этом павильоне они снова встретились с Селивановым! Тот завороженно разглядывал собранный на прилавке автотрек – во времена Ковалева таких игрушек в продаже не было… Глянув на ценник, он присвистнул – машина дров обошлась дешевле! Аня автотреком не заинтересовалась – смотрела на кукол, в то время как Влада оценивала развивающие игрушки.
– А можно машинку запустить? – с вызовом спросил Селиванов у продавщицы.
Та не поднялась ради этого со стула, буркнув:
– Щас тебе!
– А чего? Может, я этот трек купить хочу! – заржал Селиванов.
– Ага, – хмыкнула продавщица.
– Вам трудно показать ребёнку, как работает игрушка? – спросил Ковалев.
– Батареек не напасешься – каждому показывать… – проворчала та. – И это не ребёнок, а лоб здоровенный.
Она была старше Селиванова лет на пять, не больше…
Ковалев протянул ей полтинник.
– Это на батарейки. Покажите, как работает игрушка.
Продавщица посмотрела в потолок, но поднялась с места и, потянувшись, подошла к автотреку.
Если бы у них с Владой родился парень, Ковалев бы обязательно купил ему такую штуку – это было даже круче, чем железная дорога! Машинки управлялись дистанционными пультами и соревновались, кто быстрей придет к финишу. Продавщице, конечно, было лень нажимать на кнопки, и она выдала оба пульта Ковалеву.
– Ань, иди сюда, – позвал он. – Посмотри, как интересно.
Селиванов быстрей разобрался с управлением машинками и в первом заезде обогнал Ковалева.
– Пап, ну ты что?! – возмутилась Аня. – Я же за тебя болела!
– Болей лучше за меня! – усмехнулся Селиванов.
На этом месте к ним подошла и Влада.
– Давай потом когда-нибудь купим такую штуку, а? – предложил Ковалев.
– Ну да, ты взрослый состоявшийся мужчина, и тебе просто необходим этот радиоуправляемый вертолет…
– Я ребенку…
– Я так сразу и поняла. Смотри-ка, тут на ценнике написано: для мальчиков от четырёх до десяти лет.
Они с Селивановым совершили ещё три заезда, в одном из которых Ковалеву удалось довести машинку до финиша, не врезавшись в шлагбаум и не вылетев с трассы на вираже, когда Влада намекнула, что до дизеля осталось пятнадцать минут и пора бы уже идти на платформу.
Из универмага выходили вместе с Селивановым, который без зазрения совести попросил:
– А вы не можете мне на свой паспорт симку купить? Мне без паспорта не продали.
– Серый, даже не думай соглашаться! – отрезала Влада. – Он позвонит тысяч на несколько в секс по телефону, а ты потом будешь за это платить!
– Мне ваш секс по телефону на хрен не упал. – Селиванов смерил её презрительным взглядом. – Мне любая сучка у нас в интернате даст.
– А что она тебе даст? – спросила Аня.
Селиванов заржал, не удостоив её ответом.
– Ну ты, пацан… – глянул на него Ковалев. – Ты выражения-то выбирай…
– А чего? Ну, любая девушка будет рада заняться со мной сексом в реале. – Он заржал снова. – Про секс – это не я первый начал! Придумают тоже – чтобы я дрочил на телефон?!
– Если ты не заткнешься, я подобью тебе второй глаз, – сказал Ковалев.
– Это непедагогично.
– А я не педагог. Расскажешь воспитателям, что опять подрался с Ивлевым, потому что в райцентре ты, я думаю, не был.
– Серый, ты не педагог. – Влада взяла его за руку. – Сначала нужно объяснить мальчику, какие выражения неуместны в разговорах с дамами.
– А то он не знает…
0
0