… Пришёл в себя Яма от холодной воды, в лицо выплеснутой. Закашлялся, сел – и чуть не взвыл от боли, попытавшись опереться на правую руку. А через секунду и на самом деле взвыл – когда сержант взялся своей рукой за Ямину кисть, словно бы пожать собирался – да вдруг как дёрнет! У Ямы аж искры из глаз посыпались и хрустнуло что-то в локте.
Яма вскочил, собираясь обидеться, но ещё точно не определившись – на кого. Не на сержанта же! На такого попробуй, обидься. Себе дороже выйдет.
И вдруг понял, что правая рука, до которой раньше и дотронуться было невозможно, не то чтобы шевелить ею, теперь вполне нормально сгибается. Хотя и болит, зараза, но работает вполне нормально. И пальцы шевелятся. Не зря дёргали, стало быть.
Всё-таки сержант – мужик не только сильный, но и толковый.
Но обидеться на кого-нибудь всё равно очень хотелось. И боль в руке это желание только усиливала.
И тут как раз небеса словно бы услышали Ямино пожелание – с ним в спарринг поставили Полторашку. Сам сержант и поставил, Яма аж возликовал от такой удачи. А то, что правая рука болит и надо бы её поберечь – оно не страшно, этой мелкой калечной глисте и одной левой хватит.
Сначала всё шло как надо. Яма должен был оборонятся, а эта глиста нападать. Она и нападала – яростно и неутомимо, словно взбесившаяся собачонка. А Яма каждый раз её ронял. Аккуратненько так. Левой рукой. Не бил даже – так, отмахивался. Причём и отмахнуться старался поосторожнее, каждый раз получая истинное удовольствие от правильности развития событий и не желая такое удовольствие прерывать слишком быстро. Он – победитель, наверху, а всякая шелупонь – в грязи копошится. Это хорошо. Это правильно. Это вообще единственно верный и неизменный порядок вещей.
А то, что сержант раз за разом требовал повторить и теперь молчит неодобрительно… ну так сержант скоро сам поймёт, какую глупость сморозил! Будет Яма ещё тут кланяться перед всякими… перетопчутся! Нагибаться, руки в колени упирать, спину подставлять…
Щаз!
Зачем Яме учить никому не нужные глупые трюки, если ему и без всех этих заморочек достаточно чуть рукой шевельнуть – и колченогая тля летит на утоптанный плац вверх тормашками? Ай, как красиво летит, просто сердце радуется! Яма специально осторожничал, стараясь ей прежде времени ничего не сломать. Чтобы не оборвать удовольствие слишком рано, чтобы снова и снова наблюдать столь приятную взору картину.
А потом сержант приказал им поменяться.
Теперь уже Яма должен был нападать, а Полторашка – защищаться. Применяя те самые приёмчики, на которых сержант настаивал.
Только Яма-то не дурак!
И если ему самому эту трюки на фиг не нужны – это вовсе не значит, что за другими Яма не наблюдал. Ещё как наблюдал! А потому и заметил, что в устроенных сержантом спаррингах всё вовсе не так уж и правильно происходит. И почему-то всегда проигрывает и летит на плац тот, кто нападает. Победа в поединке вообще более ни от чего не зависит – ни от размера бойцов, ни от их силы или тренированности.
Вот, значит, в чём подлость этих приёмчиков-то была, не зря они с самого начала Яме так не понравились! Отнять у настоящего мужчины и достойного воина его законную победу? Позволить всякой мелкой гнуси выиграть и наверху оказаться?
Не бывать такому!
Во всяком случае – не с Ямой.
Один раз – не считается, он тогда просто сам себе не поверил – чтобы его и вдруг так легко уронили? Но больше – шалишь.
А значит – нельзя дать Полторашкекувыркнуться ему в ноги.
Надо поймать заранее. И уронить.
Что он и исполнил, вид делая, что просто атакует. Отследил самое начало, когда она только-только в наклон пошла, и, в последний момент чуток притормозив собственное движение, от всей души вмазал ногой под рёбра. Она как раз нагибаться начала, так что удар знатный вышел, двоих соседей по пути завалила, пока задницей об утоптанную в камень землю не приложилась. И сержант как раз смотрел. Очень удачно получилось, Яма аж плечи расправил и победительно ощерился, глядя на сержанта намекающе. Должен же тот в конце концов оценить, что Яма не чета всем этим сосункам, Яма – настоящий мужчина и воин. К тому же – воин честный. И на кого сержанту опираться-то, как не на Яму?
Только лицо у сержанта – что маска. И глаза оловянные. По таким фиг чего поймёшь. Оценил? Не оценил?
– Повторить, – сказал сержант, как-то незаметно оказавшись рядом. – Ты – атакуешь. Сверху.
Наверное, всё-таки оценил. И теперь снова проверить решил. На этот раз – на сообразительность.
Только зря он Яму за совсем уж дурачка-то держит! Понятно же, что если сказано про атаку сверху – то и ждать Полторашка будет именно атаки сверху. И сможет заранее подготовиться. И встретить нехорошим. А Яма не дурак, он снова снизу ударил. На этот раз коленом в челюсть попал – Полторашка поторопилась и сама напоролась, аж зубы клацнули. Истинная услада для слуха.
Когда она снова навернулась мордой в пыль, Яма не смог удержаться и слегка наподдал по откляченному тощему заду – больно уж смешно тот торчал. Кто-то из стоящих рядом штрафников гоготнул – скорее заискивающе, чем одобрительно. Они давно уже перестали отрабатывать атаки-защиты и во все глаза смотрели на Яму. И это тоже было правильным. Пусть вечером Яме снова придётся подчищать чужое дерьмо, но сейчас он был героем.
Только вот сержант…
Сержант тоже смотрел на Яму. Нехорошо так смотрел. Оценивающе. И вдруг сказал:
– Ты не устоишь, если она ударит. Спорим?
Яма даже не нашёлся, что и ответить на такую глупость. Только плечи ещё шире расправил, подбородок задрал и руки за спину заложил, грудь выпячивая – бейте, мол, кто пожелает. После такого заявления сержанта ударитьПолторашку или хотя бы блок выставить он бы не смог – это себя не уважать и просто трусом перед всеми прочими выглядеть. Да пусть бьёт! Подумаешь! Яму и папаня бивал, бывало, Яме только на пользу шло. А тут – какое-то мелкое недоразумение, тля несчастная! Да у Ямы кулак больше её головы! Угрожал птенчик клюнуть гиену за язык, да разжёванным оказался.
Но ноги Яма всё равно пошире расставил и чуть в коленях присогнул, пружиня. Полторашка, конечно, не сержант, чё там у неё за силы-то? Но мало ли… тем более, что сержант сказал ей непонятное:
– Всем телом. Точка три. Разрешаю, – и по плечу шлёпнул. – Пошла!
0
0