Хью почувствовал себя весьма неуютно, появившись в отделе. Многие из работавших там полицейских знали его лично, многие помнили отца. Хорошо, что Хью взял с собой группу поддержки в виде Свена Свенсона, который тяжело пыхтя, поднимался вверх по лестнице на четвертый этаж в малый конференц зал. Там уже сидели журналисты. Жак Девре радостно пожал руку обоим детективам. Худенькая малорослая Лиза Шульц, с которой Хью и Свен были ранее не знакомы, поздоровалась и представилась сама
«ЭмансипЭ», — шепнул Свен и захихикал. Хью было известно, что Свен недолюбливает худеньких женщин, называя их брезгливо «недокормышами». Идеалом его женской красоты были валькирии Вагнера. Но Хью понравилась девушка, ее острый носик и очки в стальной оправе, аккуратная белая блузка и черные балетки. Чем-то Лиза напоминала Лауру. Миниатюрная, белокурая… Лиза спросила:
— Я впервые на подобном мероприятии, что тут будет?
— Я сам впервые, — отшутился Хью, — а что будет – посмотрим.
— Да ничего хорошего не будет, — громко сказал Свен, но обосновать свое предположение не успел, так как в малый зал вошли сотрудники полиции во главе с комиссаром Базилем Дюпоном .
Комиссар поздоровался и даже пожал руку Хью и Свенсону, представил сотрудников полиции, входящих в группу по расследованию преступления:
— Венсан Мортен – старший следователь, Ли Ченнон – следователь, Барбара Андерс – эксперт-криминалист и Тэо Фарш – оперативный сотрудник.
Все кивнули друг другу и расселись.
Комиссар обвел глазами присутствующих и сообщил:
— Особое замечание для журналистов. В ходе нашей беседы, мы назовем это именно так, не будет сделано для прессы никаких заявлений. Никакие вопросы, которые касаются тайны следствия, освещены не будут. Всё, что сообщит свидетель Хью Барбер — это сведения, известные только ему и не проверенные следствием, им не дана надлежащая оценка. Учитывая сложность и особый резонанс дела, прошу не делать резких сообщений в печати. Это может усложнить как поиск убийцы, так и ход следствия в целом. Раньше мы не организовывали подобных встреч, – комиссар затруднялся дать какое-то определение, — но принимая во внимание срочность расследования и недопущение новых преступлений, мы вынуждены пойти на контакт с любыми источникам информации.
— Значит ли это, уважаемый комиссар Дюпон, что Хью Барберу не будут предъявлены обвинения, — спросила ушлая Лиза Шульц.
— Это ничего не значит. Поверка в отношении роли Барбера в этом деле будет проводиться наиболее тщательным образом. Если в его действиях будет состав преступления, то ему потребуется адвокат. Но герр Барбер не захотел приглашать адвоката, это его право.
— Но и обвинений Барберу не выдвинуто, — уточнила Лиза Шульц.
— Нет, не выдвинуто, — терпеливо подтвердил комиссар. — Хотя в полицию поступило заявление, в котором прямо указано на причастность Барбера к совершению преступления на вилле «Синий вереск». Приступим.
Хью встал со стула, хотя жестом комиссар предложил ему сидеть.
— Я расскажу то, что мне известно и сказанное мной может расцениваться как угодно, но все, о чем мне известно, подтверждается доказательствами, — Хью похлопал по стопке папок и документов. – эти материалы я могу передать в распоряжение следствия именно в присутствии прессы, не опасаясь тем самым, что они исчезнут. Также я предупреждаю, что свой рассказ я записываю на диктофон, и запись моего рассказа будет передана представителям СМИ, опять же для моей безопасности и сохранности переданных улик.
Члены группы по расследованию преступлений переглянулись. Вопреки ожиданиям Хью, никто из них не засмеялся и даже не хмыкнул.
— Я не обвиняю в коррупции никого из присутствующих здесь, однако, не стоит забывать, что один раз дело о пожаре на вилле «Синий вереск» уже было расследовано, и, как теперь выясняется, недостаточно тщательно. А единственный, кто собрал полные и достоверные факты о пожаре, — Густав Граббе был уволен из органов полиции. Я не хочу, чтобы подобное повторилось.
— Приступайте к существу, — недовольным голосом перебил его комиссар.
— 14 августа 1984 г. в компанию «Барбер, Свенсон и сыновья» обратилась некая дама, которая представилась как Лилиан Майер. Она заключила договор с нашим детективным агентством, при этом она сообщила, что просит найти девушку с картины Бориса Казарина «Ангел», которая была выставлена в Мюнхенской картинной галерее. Заказчик контракта считала, что ее пропавшая много лет назад внучка – Юджина Майер не утонула в Шельде, а выжила и выросла. Также она указывала на то, что Юджина Майер посылает ей угрожающие письма. Копии писем у нас не сохранились, а остались только фотокопии. На фотокопиях видно, что письма и конверты обрабатывались дактилопорошком, но отпечатков пальцев обнаружено не было. На предмет микрочастиц и волокон документы не проверялись. Детективное агентство допустило ошибку, которая, собственно, и стала причиной всех развернувшихся событий. Мы со Свеном Свенсоном не проверили личность посетительницы. – Хью оглянулся на Свена, тот сидел с непроницаемым лицом, лишь коротко кивнул Барберу. – заказчик передала мне дневник Юю Майер, на котором имелись отпечатки пальцев девочки.
Я приступил к выполнению задания. Довольно скоро я нашел портретиста и его модель в Мюнхене. Мне удалось познакомиться с ними, и я получил предметы, принадлежавшие девушке, с которых я снял отпечатки пальцев. Через знакомого эксперта я получил заключение о том, что отпечатки пальцев с личных вещей девушки с портрета и с дневника Юю Майер идентичны. Также мне удалось похитить черновики литературного эссе, графологическая экспертиза показала, что знаменитый дневник Юю Майер и литературное эссе написано одним и тем же лицом. Однако, доставить девушку в Антверпен мне не удалось, она почувствовала опасность и скрылась от меня. Тем временем, заказчик по контракту перестал выходить на связь. Я заподозрил какой-то подвох, и передал представителю заказчика — некоему Юргену Баху недостоверные сведения о найденной натурщице, скрыв ее идентичность с Юю Майер. Сам я решил продолжить расследование из чисто профессионального интереса. Лилиан Майер в скорости встретилась со мной и господином Свенсоном. Сначала она скандалила, требуя объяснений от нас по предмету расследования, напрочь отрицая, что заключала с нами какие-либо контракты. Затем она потребовала прекратить расследование и настаивала на передаче ей подлинных материалов расследования, и мы, понимая, что нарушили ее право на тайну частной жизни, возвратили ей все документы, которые удалось добыть. В том числе я вернул подлинный дневник Юю Майер, эссе, вещи с отпечатками пальцев из дома Юю Майер в Мюнхене, два рисунка, выполненных Юю Майер.
Юрген Бах также скрылся, найти его место нахождения мне не удалось, но я не уделил этому вопросу должного внимания, в чем раскаиваюсь.
Мне удалось встретиться с психиатром Губертом Зильберштейном, предлагаю послушать его рассказ.
Хью Барбер включил диктофон, по мере прослушивания записи, лицо комиссара полиции вытягивалось, остальные участники встречи недоуменно переглядывались. По окончании прослушивания, Хью добавил:
— Эта версия противоречила тому, что мне стало известно от профессора Бреццеля, который в частной беседе со мной полностью поддержал данное им заключение о невменяемости Юджины Майер. Поэтому я запасся заключением психолога, которая специализируется на работе с подростками с девиантным поведением – Люси-Мэй Иэн. —
Лиза Шульц и Ли Ченнон, которые были, судя по всему, знакомы с Люси-Мэй удовлетворенно закивали. А Хью, ободренный продолжил, — так вот, мадемуазель Иэн утверждает, что автор дневника Юю Майер, как и автор эссе никаким психическим расстройством не страдают, в том числе шизофренией и пироманией. Проверяя эту версию, я встретился с Константом Смолландом, место нахождения которого я вам сообщить категорически отказываюсь, так как сам Констант просил меня о сохранении этой тайны. Предлагаю послушать запись его опроса. Запись изготовлена 9 сентября текущего года, то есть три дня назад.
Хью снова включил диктофон. Комиссар сидел мрачнее тучи. Журналисты строчили в блокнотах, многозначительно ухмыляясь. После прослушивания записи, Хью добавил:
— Меня интересовали события 1972 года, и поэтому я «копал» в том направлении, так как считаю, что корень всех бед в отвратительном качестве расследования инцидента на вилле «Синий вереск». Со мной поговорила Кристин Белли, бывшая невеста Якоба Майера. Она сообщила мне, что Якоб Майер собирался тайно продать свои акции владельцу транснациональной корпорации «Фуд продактс Индастрис». Лилиан Майер была противником этой сделки, и, настаивая на разрыве договоренности, убедила Якоба пойти на крайние меры. Мать и сын инсценировали пожар и гибель Якоба Майера. Вину свалили на малолетнюю Юджину Майер. «Пивную империю Майеров» удалось сохранить. Кристин Белли за молчание была подарена художественная галерея Антверпена.
По залу пробежал смешок.
— Частично это подтверждается официальными публикациями газет, которые имеются в альбоме, составленном Зельден Линденбрант и сделанными мной фотокопиями статей за период с 1970 по 1973 год. – Хью протянул альбом и конверт с фотографиями комиссару.
— Я все правильно сделал!
— Не мелькай. Сядь. Видишь, не горит?
Стефан сначала услышал голоса, потом сообразил, где находится, и только после этого ощутил, как сильно у него болит голова. Особенно затылок. Особенно справа. Он постарался лежать неподвижно, и вскоре понял, насколько был прав. Судя по разговорам, Из тех, кто прибыл с Ричардом, в живых не осталось никого, сам Хейн тоже признаков жизни не подает, так же как и двое верных ему людей. Стефан посчитал — получалось, что выживших, кроме него самого, самое большее — семеро. И разумеется, все они целиком и полностью поддерживают Роя.
Шуршание. Щелканье. Тихие разговоры. И как назло, свет от «вечной» лампы бьет по глазам. Пошевелишься, и это сразу кто-нибудь заметит.
Голос Роя:
— Ну, что там?
— Не знаю, вроде работает. Глянь сам…
— Так… а связь будет?
— Я откуда знаю? Я в первый раз ее настраиваю.
— Дали боги помощничка…
Лежать было неудобно — под спиной оказался не песок, а битый камень. В голове метались идеи одна невыполнимей другой. Внезапно вскочить и напасть на Роя… вряд ли получится «внезапно», с такой-то головной болью… незаметно подобраться к чьему-нибудь оставленному без присмотра оружию. Ах, если б не эта лампа… или вовсе просто лежать, и тщательно все запоминать, чтобы потом как можно подробней сообщить Саату и Алексу о составе и вооружении гведианского отряда. Буде он все-таки появится. Пожалуй, только это и остается.
— О! Нашел! Сейчас будет связь… через сеть.
— Хоть что-то…
— Открываю канал…
Тишина. По всей видимости, Рой действительно вышел в сеть, и сейчас выслушивает инструкции своего гведианского начальства.
Ага, а это уже интересно!
Рой заговорил:
— До порта по прямой отсюда не менее пятидесяти миль, скорей даже все восемьдесят. Это следует учесть… нет, я не знаю, почему не отзывается передатчик в городе. Это резервная станция, о которой мне удалось узнать чисто случайно… все еще может получиться, если действовать правильно!
Пауза.
— Транспорт — это очень хорошо. Но… а, понимаю. Будет несколько часов, но нужно торопиться. Час? Прием подтверждаю. До связи!
Велли Риммер брел за взводным, вяло размышляя о своей дальнейшей судьбе. Судьба полностью зависела от того, что узнает о произошедшем Эннет. И еще — зачтется ли ему убитый снайпер. Велли подозревал, что не зачтется…
Почему он не выстрелил в этого… как его? Пленный, прихрамывая, двигался впереди. Желтая ткань плаща справа напиталась темной кровью. Валентину показалось, что тот нарочно идет медленно, для чего-то тянет время. Может, чтобы дать возможность тому, второму, отползти подальше?
А что, если вот прямо сейчас взять и рассказать, что их было двое?
Нет, нельзя. Тогда неминуемо станет ясно, что второго Велли отпустил. Сам. Видел, но не убил, дал возможность уйти. Значит, надо молчать. Если задуматься, это даже справедливо: если бы Эннет поверил ему с самого начала, если бы не отнесся так пренебрежительно к его сведеньям… и это позорное избиение… тогда, может, все было бы по-другому. Тогда бы, может, сейчас и этот пленный, и тот, другой, были бы уже мертвы.
А что он там говорил про гведи? Ха. Оправдание. Просто нам надоело так жить. Быть людьми второго сорта, с которыми никто не считается. Мы возьмем город, и Эннет устроит новый порядок. И может, тем, кто был с ним, тоже чего-нибудь перепадет. Нам много не надо. Да. Вот именно…
На площади кучкой стояли пленники. Их было удивительно мало — всего шестеро. Двое, к тому же, ранены.
Взводный подтолкнул пленного к этой кучке людей. Про Велли он как будто забыл, но тот знал наверняка, что стоит ему лишь попытаться отойти в сторону, и о нем тут же вспомнят. Он решил не будить лихо, а начал медленно обводить взглядом окрестности.
Похоже, все было кончено. Где-то на окраине еще звучали редкие выстрелы, но далеко, глухо. Дверь в здание завода чуть приоткрыта, возле нее, в тени навеса, устроились двое — охранять. Им там было хорошо в тени, а с Велли пот тек градом.
На одной из трех ведущих к площади улиц споро разбирали баррикаду, основой которой был небольшой кар. Над поселком стоял черный дым — догорало несколько зданий. А ведь еще позавчера здесь спокойно жили люди. Жили себе, работали…
Из здания на противоположной стороне улицы показалась группа, в центре которой шагал Эннет. Зеркальное забрало поднято, видимо, для лучшей узнаваемости.
Остановился возле пленных.
Выбрал одного, на вид самого хлипкого паренька. Ткнул в него стволом автомата, стоявший сзади охранник придал парню ускорения. Тот шагнул вперед.
— Сколько вас было? Ну?
Тот забормотал что-то по кхорбински.
Почти беззвучный выстрел, и пленный кулем упал на землю.
Охранник вытолкнул следующего. Тот охотно ответил:
— Тридцать два человека.
Это была явная ложь. Но Валентин снова промолчал.
— Мне нужен транспорт. Тут должен быть гараж…
— А нет тут транспорта. Было два легких кара, да и те… — пленник выразительно посмотрел на баррикаду. Кар лежал на боку и выглядел жалко.
— Ложь. Здесь завод. Продукцию как-то должны забирать. Ну?
Парень дерзко хмыкнул из-под капюшона и пояснил:
— Так со вчерашнего дня никто ничего не отгружает — машины в город ушли. И если вы не заметили, производство остановилось.
Велли услышал, как кто-то шепнул: «не зли его!», и от души согласился с шепнувшим.
Но тот, похоже, не услышал.
— Вы сами как-то сюда добрались…
— Ножками!
Выстрел. Еще один труп на площади.
Велли поймал себя на том, что ему жалко погибшего. Ведь наверняка тот знал, что в живых его не оставят. И не боялся. И находил силы дерзить.
На миг даже захотелось откинуть капюшон и посмотреть на его лицо. А лучше, оказаться где-нибудь подальше отсюда. И не видеть продолжения допроса.
Но тут началось нечто невообразимое. Сначала — гул мощного подземного взрыва. Дрогнула под ногами земля, с грохотом повалился информационный щит, а потом все потонуло в грохоте обвала — на месте здания завода в клубах пыли, песка и дыма образовывалась полная обломков воронка.
На ногах не устоял никто.
Грохот еще не смолк, когда на площадь вылетел целый табун кхорбинских наугов. Большинство несли всадников.
Остановились подле присыпанной мусором группы.
Кое-кого из пленных пришлось втаскивать в седла, они были оглушены взрывом.
Алекс чуть не потерял сознание, когда его ухватили за раненую руку.
Кто-то из бандитов понял, в чем дело и начал стрелять, но промазал — пыль клубилась, попадала в глаза, мешала разобраться в ситуации.
Позади удирающих с площади кхорби раздался крик:
— Назад! Всем стоять на месте! Это приказ…
Когда пыль осела, Эннет приказал собрать всех на площади. Он был взбешен тем, как медленно происходит сбор — это Велли хорошо видел. Пожалуй, только группа взводного оказалась на месте вовремя.
Зрелище и вправду было печальным — видно, что потери защитников поселка не шли ни в какое сравнение с потерями отряда Эннета.
Слишком много раненых. Теперь они — балласт. Скорей всего, многих придется оставить здесь. Не лишит ли это всю операцию смысла? Видимо, не лишит. Но вопрос транспорта так и оставался открытым.
Эннет еще раз просмотрел карту — судя по ней, отсюда до Руты ближе, чем до ближайшей фермы. И еще не факт, что на ферме будут так необходимые им машины…
Впрочем, две легкие грузовые машины были осмотрены и признаны годными — если бы не разрушенные системы управления и навигации.
К счастью, помимо виртуального, они были снабжены и ручным контролем. К несчастью, ручное управление тоже кто-то тщательно вывел из строя — разбил сенсорные панели, выдернул и перепутал электронную начинку.
Солнце к тому времени ушло с зенита, появились тени.
Тени появились, а решение — нет.
И тогда Валентина словно кто-то дернул. Взглянув мельком на впечатляющие повреждения кабины одной из машин, он подошел к Эннету и сказал, что к вечеру, скорей всего, сможет заставить их работать.
С техникой Велли дружил. Прожить всю жизнь при семейной мастерской, и ничему не научиться — это было бы странно.
Каролина уже устала удивляться, поэтому просто пристально посмотрела на него.
– Это невероятно, – ответила она. – Вторая ракета? И кто же ее построил, тоже люди Уиттона?
– Может, даже и нет, – пожал плечами Энтони. – Я же тебе говорил, что не всегда все пазлы, что у тебя есть в руках, можно сложить вместе. Нам не хватает еще некоторых кусочков. Но мы их обязательно найдем.
– Хорошо бы, – кивнула Каролина.
– Естественно, – мрачно ответил Энтони. – Потому что иначе нам всем конец.
– Энтони, – она решила поменять тему, – а как этот человек смог передать тебе эту информацию, если ты в это время лежал в больничной палате?
– Кэрол, – укоризненно ответил он. – У меня свои связи. Возможно, мне крупно повезло, и эта информация сейчас есть только у меня. Если я ее не проверю сегодня, завтра уже может быть поздно.
– Тебя не выписали? – осторожно спросила она. – Ты оттуда сбежал?
– Конечно, – Энтони нахмурился. – Пришлось замаскироваться под одного из врачей и выскользнуть, пока они меняли охрану на этаже.
Каролина ахнула.
– Но ведь ты… Как же так… Энтони! Тебе нельзя было убегать оттуда! – возмутилась она. – Ты еще не выздоровел… Ты с ума сошел, что ли?
– Перестань, – он даже не обернулся и смотрел только на дорогу. – Нет времени там валяться. Нужно предотвратить правительственный заговор. Чтобы ты получила медаль, как хотела, – на это раз он позволил себе улыбнуться краешком губ. Каролина только вздохнула.
Они ехали довольно долго, и Энтони все время поворачивал, изредка сверяясь с какой-то небольшой картой, которую он прикрепил на руль. Шоссе давно уже осталось где-то позади, закончилась и загородная дорога, и они поехали чуть ли не по пересеченной местности, где и близко не было никакой дороги. Каролина с сомнением разглядывала в окно пустынный пейзаж.
– Что здесь может быть, – пробормотала она. – Твой информатор тебя провел. Мы только время теряем.
– Не спеши с выводами, – возразил Энтони. – Я, кажется, что-то вижу вдали.
– Где? – Каролина приникла к окну. Они снова проехали небольшой лес и сейчас приближались к какому-то одинокому домику, похожему на постройку для рабочих, заброшенную и наполовину развалившуюся. Каролина едва удержалась от смеха.
– Ты про это? – спросила она.
Но Энтони был серьезен.
– Здесь есть дорога и совсем свежие следы от машин, – проговорил он.
Они подъехали на расстояние около пятидесяти метров, а затем Энтони повернул и остановил машину за деревьями, так, чтобы ее не было видно с дороги. Каролина опустила стекло и высунулась в окно. Несколько минут прошли в молчании.
– Там никого нет, похоже, – сказала Каролина. – Ты уверен, что не ошибся?
– Координаты ведут сюда.
– Но это просто старый дом, – вздохнула Каролина. – Давай зайдем внутрь, а затем вернемся, – предложила она и уже хотела выйти, но Энтони остановил ее.
– Смотри, – сказал он, но и без его слов Каролина увидела, что двери дома неожиданно отодвинулась, и оттуда, как из гаража, выехал черный автомобиль. Он развернулся по направлению к городу и остановился. Похоже, там был только водитель. Из тех же дверей вышли несколько военных с оружием.
– Ого, – проговорила Каролина. – Похоже, ты был прав.
Тут она напряглась, пристально вглядываясь. Из дома вышли еще двое мужчин, но уже в штатском, и Каролина узнала обоих. Первым был генерал Стивенсон, вторым шел генерал Тифс, которого им представил Уиттон в качестве руководителя проекта «Птица».
– Они знакомы, – растерянно пробормотала Каролина. – Кто бы мог подумать?..
Стивенсон и Тифс разговаривали о чем-то и, похоже, собирались сесть в машину. Но тут один из военных повернулся к Тифсу и что-то сказал, махнув рукой на деревья.
– Черт, нас заметили, – выругался Энтони. Он с шумом завел машину, и они резко сорвались с места. Энтони быстро развернулся, и они поехали прямо в лес, пробрались сквозь густые кусты и выскочили на другую дорогу. Раздалось несколько выстрелов, и в заднее стекло машины впилось несколько пуль. Каролина взвизгнула от страха, пригибаясь и закрывая голову руками. Но Энтони был спокоен.
– Не бойся, стекло пуленепробиваемое, – бросил он, выжал газ на полную, и они помчались.
– Я и не знала, что у тебя такой надежный автомобиль, – проговорила Каролина, оглядываясь назад. Пули застряли в стекле, но не пробили его. – Но почему они в нас стреляли?
– Значит, есть, что скрывать, – ответил Энтони. Он тоже несколько раз оглянулся, и Каролина увидела, что черный автомобиль их преследует.
– Энтони, сделай что-нибудь, – взмолилась она. Энтони несколько раз повернул, не сбавляя скорости, и выехал на шоссе, ведущее в город. Каролина снова оглянулась и увидела, что черный автомобиль отстал.
– Похоже, они нас потеряли, – облегченно произнесла она.
– Не думаю, – ответил Энтони. – Это было бы слишком просто. Просто поменяли тактику.
Он включил радио и стал что-то искать. Каролина смотрела на него с недоумением, пока не услышала по радио встревоженный голос:
– …Двое опасных преступников, которые час назад расстреляли целый отряд полицейских, по последним данным, направляются в сторону Спрингфилда. По сведениям очевидцев, они вооружены оружием неизвестного происхождения. На их задержание брошены силы всей местной полиции города. Муниципальные власти просят жителей города без крайней необходимости не выходить на улицу. Каждый, кто что-то знает об местонахождении преступников, должен немедленно сообщить в полицию. Запомните – их зовут Энтони Мэйсон и Каролина Биггс. Их приметы…
– Что? – воскликнула Каролина, похолодев.
– Вот так, – Энтони мрачно взглянул на нее. – Мы теперь преступники. Вне закона.
Каролина судорожно сжала виски руками.
– Боже мой, – пробормотала она. – Что же нам делать?..
– В город нам ехать нельзя, – рассудил Энтони. – Спрячемся пока здесь.
Он снова повернул, и они заехали в какой-то небольшой загородный парк. Здесь было достаточно людно, и Каролина испуганно оглядывалась. Но Энтони уверенно припарковался рядом с другими машинами и остановился.
– Выходим, – сказал он. Каролина осторожно вышла. Энтони подхватил ее под руку, и они пошли по бульвару, смешавшись с другими отдыхающими.
– Спокойно, без паники, – шептал ей на ухо Энтони. – Дыши глубже.
– Но…
– На нас никто не обращает внимания, – успокоил ее Энтони. – Пройдет не менее часа, чем новость распространится. Мы успеем придумать, что делать и где скрыться.
Каролина решила довериться ему и стала оглядываться смелее. Ей даже понравилась идея Энтони – в глубине парка было много прохожих, и людей с такими же приметами, как у них, было предостаточно. Каролина немного перевела дух. Теплый летний день клонился к вечеру, и люди, похоже, все прибывали.
– Похоже, это и правда отличное место, – призналась Каролина.
– Конечно, это ведь я придумал, – улыбнулся Энтони.
– Когда мы вернемся в машину?
– Придется ее оставить. Ее уже тоже разыскивают.
Они прошли еще немного, и вдруг Энтони заметил кого-то в толпе. Он, похоже, обрадовался.
– Подожди секунду, – сказал он ей и отошел. Каролина увидела, что он поздоровался с каким-то парнем, они пожали друг другу руки, Энтони что-то сказал ему, парень кивнул и что-то отдал ему. Они поговорили еще полминуты, о чем-то посмеялись, и затем Энтони вернулся. В руках он держал ключи от автомобиля.
– Повезло, – радостно сообщил он. – Встретил приятеля. Пойдем, он дал мне ключи от своей машины. Она здесь недалеко.
– А что ты ему сказал? – настороженно спросила она.
– Сказал, что подцепил девушку в кафе и хочу отвезти ее к себе домой переночевать, а ей не нравятся «мерседесы», – ответил Энтони.
– Что? – возмутилась Каролина.
– Да шучу, шучу, – Энтони подмигнул ей. – Конечно, «мерседесы» тебе нравятся. Идем! У нас мало времени.
– Энтони, – укоризненно произнесла она. – Ты поосторожнее…
– Конечно, я ведь аккуратный водитель, не волнуйся, – он снова усмехнулся.
– …со своим шутками, – добавила она, но решила, что убеждать его сейчас быть серьезным бесполезно. Энтони вел ее в противоположный конец парка, где они увидели еще одну парковку. Энтони быстро нашел нужную машину, это был серебристый «форд», и они сели на переднее сиденье.
– Посидим немного тут, – сказал Энтони. Каролина откинулась на мягкое сиденье и постаралась расслабиться.
– Все гораздо сложнее, чем я думал, – задумчиво проговорил Энтони.
– Да, и похоже, у нас крупные неприятности, – мрачно ответила она. – Зачем ты потащил меня в это место?
– Разве ты не хочешь узнать правду? – удивился Энтони.
– Хочу, но не ценой собственной жизни, – разозлилась она. – Нас могли убить! Зачем тогда мне нужна твоя правда? Что я буду с ней делать? И потом, мы ничего не узнали. Мы узнали только то, что эти два генерала знакомы! А что нам это дает?
– Это не так уж и мало, – возразил Энтони. – Я думаю, сам генерал Тифс и был тем самым информатором, который выдал Уиттона федералам.
– Почему ты так думаешь?
– Мне всегда казалось странным, откуда мой босс узнал об этих космических полетах. Ни один из наших агентов больше этим не занимался, а босс был уверен в надежности информатора. А я получил задание напрямую от генерала… Жаль, нам не удалось посмотреть на бункер или увидеть ракету.
– Может, там что-то совсем другое!
– Может быть, – не стал спорить Энтони. – Но что-то там явно есть!
– Но мы не знаем, что именно, – устало ответила Каролина. Она вздохнула. – Я чувствую себя так, будто мы одни против всего мира!
– Может быть, – снова повторил Энтони. – Но мы приблизились к тому, что от нас скрывают. Теперь генерал Стивенсон точно исключит тебя из своих планов покушения на Линду.
– Надеюсь, – сухо ответила она. – Я вообще не понимаю, неужели он и правда думает обмануть Линду? Зачем тогда он вместе с другими представители Земли заключали с ней договор о сотрудничестве?
– Может, никакого договора и нет, – пожал плечами Энтони.
– Энтони, ты уверен, что хорошо себя чувствуешь? Ты говоришь странные вещи. Как это нет, когда я сама присутствовала при его заключении?
– О, конечно, – усмехнулся он. – Ты просто плохо знаешь генерала Стивенсона. Он хитер, как лис. Он вполне может вести двойную игру и просто дезинформировать Линду.
Каролина подумала немного над его словами.
– Уж не хочешь ли ты сказать, – медленно проговорила она, – что генерал Стивенсон и остальные просто устроили этот спектакль ради Линды? Что то собрание…
– Тсс, я тебе такого не говорил, – перебил ее Энтони, улыбаясь. – Ты сама это сказала.
– Хватит шутить, – рассердилась она. – Говори мне точно, что ты знаешь!
– Я точно знаю, что здесь в машине должно что-то быть поесть, – ответил Энтони и, повернувшись, достал с заднего сиденья какой-то пакет. Он зашуршал им и заглянул внутрь.
– О, бутерброды, – обрадовался он. – И чай. Будешь?
Каролина тут же схватила бутерброд и принялась есть. Энтони налил ей чай из термоса.
– Миллионер Рейнберн ест бутерброды, – Каролина не смогла удержаться, чтобы не уколоть его. – Картина маслом!
– Естественно, – жуя, ответил он. – А ты – моя подружка. Подружка миллионера. Звучит?
• Фальшивая подружка фальшивого миллионера. Можешь считать меня своей коллегой, агентом, только не называй, пожалуйста, подружкой.
• Давно хотел спросить, – вдруг сказал Энтони, хитро улыбаясь. – Почему тогда, на Нептуне, ты пригласила танцевать своего дружка Ноэля, а не меня? Боялась, что я не смогу танцевать вальс?
• Ну… – Каролина растерялась. – А ты разве умеешь?
– Я много чего умею, крошка, – Энтони усмехнулся. – Хочешь проверить?
• Нет времени на это. И крошкой тоже не называй меня, пожалуйста. И мы отвлеклись. Ты не ответил на мой вопрос. Что ты знаешь еще о планах генерала Стивенсона?
– Я думаю, что что-то явно затевается, – ответил он серьезно. – И то заседание вполне могло быть подставой, чтобы успокоить Линду и не дать ей возможности начать войну. Такое редкое единогласие при заключении договора с враждебной планетой не внушает мне доверия.
– Да, я тоже так подумала! – воскликнула Каролина.
– Да, конечно, – усмехнулся Энтони. – Ты проглотила наживку, не разжевывая… Впрочем, тебя нельзя в этом винить, – сразу добавил он. – У тебя просто не было той информации, что есть у меня. И главное, чтобы во все это верила Линда… – Он о чем-то задумался. Каролина едва могла усидеть на месте.
– Но если ты прав… Вот это да! – произнесла она. – Значит, действительно был третий путь! Значит, у человечества все-таки есть шанс!
– Разумеется, а как же иначе, – подтвердил Энтони. – Но без нас они не справятся. Хоть нас и подставили, это тоже может быть частью плана генерала Стивенсона, чтобы провести Линду.
– Но мы не можем делать выводы, основываясь только на домыслах и теориях, – повторила Каролина слова генерала. Энтони с уважением взглянул на нее.
– Ты права, – сказал он. – Но мы теперь знаем, по крайней мере, что нам нужно искать. И где.
Он убрал остатки еды обратно в пакет, затем включил зажигание и завел двигатель.
– Куда мы поедем? – воодушевленно спросила Каролина.
– Есть одна идея, – беспечно ответил он. – Мы поедем на марсианскую базу и попросим Линду спрятать нас.
Алекс дотянул остатки желто-солнечной массы, отставил бокал с соломинкой на блестящую поверхность стола. И неожиданно вернулся, как мне показалось, к уже завершённой теме.
— Видишь ли… Космос — это как театр. Им нужно жить! Я знал многих, кто хотел туда. И кто либо так и не смог туда попасть, либо в итоге вернулся обратно на планету. Эти люди прекрасно проходили подготовку и свою работу выполняли неплохо. Некоторые даже очень хорошо. Но — они им не жили! Не случайно отбор мы проводим в возрасте двадцати пяти — двадцати семи лет, когда человек, с одной стороны, уже опытен и рассудителен, с другой — ещё достаточно податлив, чтобы перестроить себя, принять новый мир, срастись с ним. Ведь в отличие от пилота прошлого века, отрывавшегося от Земли на несколько часов, космолётчик проводит вне родной планеты месяцы и годы. Возможно, что скоро речь пойдёт уже о десятилетиях. И их нужно будет не просто проводить, не просто выполнять при этом свою работу — повторюсь, там нужно жить! И даже не только и не столько «там», а именно «им»! Потому что без этого хорошо выполнять свою работу у нас невозможно.
Он перевел взгляд на меня.
— Ты уверен в себе?
— Не знаю, — честно ответил я.
— Верю. Потому что, тебе могу сказать, я тоже вначале не был уверен. И никто не может быть уверен — узнать, на что ты на самом деле способен, можно только в деле.
Он снова поднял глаза на небо. Но «Илюшина» на этот раз над нами не оказалось — единственными летающими объектами, пересекавшими бело-голубую прогалину, были белки, изредка прыгавшие с ветки на ветку. После прыжка одной сверху прямо на наш стол приземлилась новая шишка, с хрустом отскочила от крышки, закрутилась волчком на полу, с каждым оборотом замедляясь. Алекс проводил её глазами, дождался, пока вращение прекратится. Потом вернул взгляд на меня, очевидно, уже приняв решение.
— Значит, так. Сегодня, как я уже сказал, мне нужно зайти в вашу вотчину. Завтра я улетаю на Тянь-Шань. Давай-ка со мной? Пообщаемся — всё же сколько лет друг о друге только вспоминали. Физически разомнемся. И заодно посмотрим, что там с тобою происходит.
***
Пассажирский октокоптер, своим корпусом напоминавший большое чечевичное зерно, плавно причалил к краю скальному плато, на котором среди густых волн сочной травы и зарослей неизвестных мне растений приютился выполненный в старинном стиле бревенчатый домик. Выбросив за борт рюкзаки, мы спрыгнули в мягкий зелёный ковер, расцвеченный желтыми и белыми вкраплениями альпийских цветов.
— Мы на месте. Благодарю! — обратился Алекс к кибермозгу.
Беспилотник приветливо качнулся из стороны в сторону, медленно отошёл от причальной площадки, с набором скорости ушел вниз, в долину. И мы долго смотрели ему вслед до тех пор, пока красная точка не стала совсем незаметной на фоне покрытых лесами хребтов.
Разминая затекшую в узком кресле спину, Алекс прогнулся назад, затем широко раскинул руки в стороны и мечтательно зажмурился, обернувшись к блестевшему в вышине солнечному кругу.
— Как же всё-таки здесь здорово!
Я прекрасно понимал причину такой поистине детской радости своего товарища — на протяжении нескольких лет он видел Солнце размером лишь слегка больше половины привычного нам диска…
— А что это за хижина?
— Дом для бродяг. Место, где можно остановиться перед выходом. Сегодня переночуем в нём, а там видно будет.
Я ещё не мог окончательно осознать место, уготовленное мне в этой поездке. Ну, он-то будет лазать по горным тропам и скалам, а я?
Подойдя к постройке, Алекс по-хозяйски распахнул дверь, отозвавшуюся недовольным скрипом массивных петель.
— Заходи!
Внутреннее убранство «дома для бродяг» явно перешагнуло в наши дни из прошлого века. А, может, даже позапрошлого, — я не столь большой знаток истории быта.
В центре домика стоял большой и крепкий стол, вокруг которого в круг выстроились такие же крепкие лавки. В углу белела кирпичами древняя печь. Интересно, откуда для неё дрова приносят? Приглядевшись, я заметил, что «печь» своим антуражем лишь скрывала газовую плиту, питавшуюся от спрятанного за нею газового баллона, но всё равно — кто сейчас газом пользуется?
На бревенчатой стене — и не лень же было кому-то сюда брёвна тащить? — на двух огромных гвоздях висела полка с посудой. Тарелками, стаканами, вилками-ложками. У самого края стояла большая глиняная бутыль, рядом с ней — мешочек с какими-то палочками с зелёными и коричневыми головками… Вот это да! Неужели где-то на Земле ещё сохранились так называемые «спички»?
Возле дальней стены притулилась кровать с толстым и мягким матрасом, одеялом и подушками, от одного вида которой веяло каким-то давним и уже забытым уютом. Над нею висел ковер с картиной, изображавшей, по всей видимости, охотников, остановившихся отдохнуть на привале.
Алекс подошел к кровати, поставил около неё свой рюкзак.
— Заходи, здесь мы будем жить. Что, непривычно?
— Честно говоря, немножко да.
— Эх… А ведь в такой обстановке люди жили многие века. Располагайся, а я пока с плитой поколдую.
Я присел на кровать и заметил, что на тумбочке рядом с ней лежали несколько журналов, датированных началом века. Взяв один из них, я наугад раскрыл его.
Текста было не очень много, в основном — фотографии.
…Человек в ярком комбинезоне на горных лыжах летел по невообразимо крутому склону. Прямо перед ним снежную пелену разрывали два каменных зуба, под которыми чернел обрыв. Было очевидно, что единственный остававшийся шанс для лыжника — это не промахнуться, попасть в узкий проход между ощетинившимися камнями и прыгнуть с обрыва, приземлившись ниже в надежде на то, что снег там достаточно глубокий и надёжно укрывает другие возможные камни. Именно это неизвестный лыжник и собирался сделать — ведь не случайно же в нужной точке оказался фотограф?
На другой фотографии уже другой человек падал вниз головой в пропасть, разверзнувшуюся под какой-то ферменной конструкцией. С ней его связывала верёвка, другим концом обвивавшаяся вокруг ног. Смысла этого поступка я не понимал, но, наверное, тому человеку это зачем-то было нужно.
Следующее изображение занимало весь разворот целиком — на фоне черной грозовой тучи, из-под которой сочились последние лучи закрываемого Солнца, словно три перевернутых вниз наконечниками лунных серпа, висели купола-крылья, под которыми угадывались маленькие фигурки пилотов. Пожалуй, это была наиболее спокойная картина, изображавшая не бессмысленный риск, а встречу человека с природной средой. Хотя было понятно, что если парапланы не приземлятся в ближайшие считанные минуты, то придется им весьма несладко.
Я отложил журнал в сторону.
— Что это?
Алекс скосил взгляд.
— А, ты добрался до местной библиотеки? Это журналы, когда-то издававшиеся для так называемых экстремалов — людей, искавших для себя опасных ситуаций. Причем поиск этот в большинстве случаев был для них самоцелью.
— А зачем они всё это делали?
— В ту эпоху, эпоху расцвета общества потребления, значительная часть человечества погрязла в комфорте. Отчасти это было результатом стремления к лучшей жизни, отчасти — целенаправленной политикой. Человек, утонувший в благополучии, не станет задумываться о том, чем и кем это благополучие оплачено — живи себе и радуйся!
Только вот человеку в силу самой его природы нужно постоянно расширять границы своего существования, искать что-то новое, рисковать, жертвовать малым ради большего, причем не обязательно очевидного. В человеческой психике сосуществуют, с одной стороны, стремление к более качественной жизни, с другой — необходимость постоянно бороться, преодолевать трудности, утверждать себя в этом преодолении. Людям, отказавшимся от всего этого, казалось, что они надёжно обезопасили себя, сделав максимально спокойным и размеренным своё существование и переложив обязанность рисковать и терпеть лишения на плечи других людей, это самое существование обеспечивавших. Но обыватели границы веков не понимали того, что сами для себя создали ещё большую опасность. Которая просто убивала их — вначале психологически, а потом, через хроническую неподвижность и проистекавшие из неё болезни, и физически.
И тогда начала формироваться особая субкультура экстремалов. Эти люди, устав от офисного благополучия и комфорта, искали себе занятие, связанное с риском и преодолением трудностей, страха, собственных комплексов. Понятно, что пользы человечеству от этой субкультуры не было — ведь риск для них был самоцелью, не обусловленный никакими высшими устремлениями. Более того, общество потребления и рыночная экономика мгновенно отреагировали на новую реальность через создание нового пласта сферы услуг…
— Но ведь ты сам тоже ходишь в горы. Зачем?
— Верно, хожу. И когда смотрю с нескольких тысяч метров на планету внизу, то испытываю примерно такие же чувства, как при виде картин древних мастеров. Но самоутверждаться, прыгая в пропасть на верёвке, мне совсем не нужно.
И, помолчав, он добавил:
— Знаешь, в ранние годы существования первого Союза был популярен лозунг о покорении и переустройстве природы. Понадобился почти век для того, чтобы понять — природу невозможно покорить, тем более переустроить под себя. Можно только самим постоянно расти и вырасти настолько, чтобы суметь взять те блага, которые она нам даёт. Когда-то люди в свои короткие отпуска убегали из дымных городов, чтобы увидеть хотя бы чистое, естественное небо. Сейчас наши города совсем другие, нас не душит транспорт, суета и постоянные стрессы. А вот рассвет с хорошего, трудного перевала выглядит всё равно совсем по-другому, хотя, казалось бы — то же самое светило в том же самом небе.
Алекс замолчал, словно пытаясь посчитать, сколько же таких рассветов было уже в его жизни.
— Впрочем, возможно, тебе это ещё предстоит понять самому.
Оккультно-эфирная коррида
Страница 25. Танец со Смертью. Часть 2.
Третья терция.
Art by Dostochtennaja
Анна Матвеева
#GoodOmens #благиезнамения #Crowley #Кроули #Aziraphale #Азирафаэль
Модель приземлилась идеально, хотя последний её прыжок с переворотами был головокружителен. Как и вся серия. Воплощённая стремительность, элегантная точность, женственная плавность и совершенство стиля? Нет, таких характеристик мало, они скупы и обезличенны, и место им в рекламе робототехники, но никак не в гимнастике, которая называется художественной!
6.0 за технику. 6.0 за артистизм. Человеческие оценки. Жюри неподкупно, да и не в курсе. Но журналисты допрашивали экспертов с пристрастием, упирая на «пугающую точность». Нет ли здесь подвоха? Те снисходительно поясняли: «Понимаете, робот движется по программе… Это как в музыке. Заложите программу в музыкальный автомат — и механический результат не тронет вас, не заденет души идеально выверенными нотами. А здесь — живое звучание, здесь обертона и индивидуальность, трепетное дыхание, движение, которое невозможно повторить!»
«Хорошо, вы меня убедили!» — ради этих слов большого чиновника потрачены миллионы. Приоритет, конечно, невелик. Но он есть. И слова прозвучали. И «Роботикс интернешнл» взял контракт на миллиарды.
В служебной комнате, где был развёрнут сервисно-диагностический комплекс, выжатая до предела Нора позволила себе упасть в кресло. Сильные, но нежные руки Арона помогли ей освободиться от декоративных доспехов. Костюмерная двадцать первого века оставила далеко позади убогий театрально-цирковой уют. Здесь пахло не гримом, а технологиями; не куражом и потом, а большими деньгами, замешанными на лицедействе… Ибо машины «Роботикса» пока не способны на артистизм.
Впрочем, потом тоже пахло — но интересовало это только двоих. Третий — маленький босс и организатор шоу от «Роботикс» — сиял, готовый на радостях раздавать чеки с несколькими нулями из воображаемой толстой пачки в руках. Излучив в пространство все ракурсы своей улыбки, он откланялся, направляясь к выходу. Пора! Нора вскрикнула. Босс вздрогнул и обернулся. Заминка дала Арону шанс.
Когда сознание вернулось к боссу, он обнаружил себя связанным. Усмехнувшись, оценил наглость лицедеев, которые уже были далеко. Команду теперь отдавать поздно, утечка информации неизбежна… Как бы теперь извлечь пользу из скандала?
Арон нежно поддерживал обмякшую Нору. Бионические протезы, чтоб их. Аккумуляторы на нуле…
— Не волнуйся, мы успеваем, — приговаривал Арон по дороге к машине. — Ты знаешь!
Нора притихла, заряжаясь от бортовой сети. Несмотря на призы всех конкурсов мира, Арон никогда не пустит её за руль. Впрочем, она и не спросит!
Свет уличных фонарей ритмично ударял в глаза и соскальзывал вниз. Начинался новый этап игры. Жаль, что «Роботиксом» придётся пожертвовать. Но без него никому не известный «Арон киборгз» не имел шансов на тендерах…
— Знаю, — отвечала Нора, — знаю.
Теперь всё изменится… И она, забыв о своём увечном и наспех отремонтированном теле, смотрела на Арона с надеждой и обожанием — как в добрые старые времена. И он верил, что так будет всегда.
Коричнево-багровый закат виднеется из трапециевидного окна мини-шаттла. Я смотрю в это окно и не могу повернуться, не могу сдвинуться и заставить себя отвести взгляд от золотящихся облаков с красными полосами. Мне хочется сдвинуться, хочется отвести взгляд, но все, что я могу — это перевести его на белую раму окошка.
— Я ухожу, — до боли родной и знакомый голос словно пробуждает меня ото сна.
Медленно, почти нереально я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. На того, кто был частью меня, а теперь… Шеат выглядит старше, намного старше. Одет в типичный белый комбез с какими-то нашивками на плечах, которые я не могу рассмотреть. Волосы его туго заплетены в косы, а зеленые глаза смотрят с какой-то обреченной решительностью.
— Я хочу жить, сострадать и любить, — чеканит дракон, словно зачитывает приговор. Его две серебряные косы качаются в такт словам, будто подтверждая намерения. — Я устал так жить. Устал заставлять тебя чувствовать. Я имею право жить для себя.
— Но это моя природа — ничего не чувствовать! — мне показалось, что я кричу, но на самом деле я едва разлепила сухие губы. В душе будто что-то надломилось. Что-то такое, что держало меня на грани с безумием. А теперь оно возвращалось.
— Ты — разумное существо, а не животное! И прекрасно можешь держать свою природу в руках. Но ты этого просто не хочешь, — заявляет Шеат, глядя на меня пристально и пронзительно. Словно бы действительно вытащил наружу все мои гены и разобрал по полочкам. Словно он и так знает, что я ему скажу.
А я не смогла сказать ничего. Просто стояла и смотрела, как автоматически открылась дверь и он вышел, оглянувшись последний раз. Будто бы хотел убедиться, что ничего не изменилось после его слов. Но что я могла изменить, ведь я даже не понимала, что происходит?
Шаттл оставался неподвижным без команды, а я даже не смогла сдвинуться с места. Так и таращилась в открытую входную дверь, на белые стены, на виднеющийся вдалеке густой темный лес, на удаляющуюся белую, неимоверно яркую на фоне оранжево-коричневых красок фигурку.
И только чувствовала, как в груди разливается боль и безнадежность. Я доконала дракона… даже этого терпеливого, заботливого, спокойного дракона. Что же произошло такого, что он не выдержал? Ссора? Размолвка? Что-то более глобальное, что стало последней каплей? Я не знаю этого. И не понимаю, почему это чувствую…
Сон оборвался, когда я стала захлебываться слезами. Понять, где реальная боль, а где приснившаяся было довольно трудно. Я уткнулась носом в Шиэс, пытаясь переждать приступ. Подумаешь, вот такой кошмар… но как же больно, черт его подери!
— Что случилось? — Шиэс приподняла голову, за ней проснулся Шеат, дальше заворочался Висс. Все семейство покидало объятья сна, чтобы разобраться в ситуации и решить новую неожиданную проблему.
Я как смогла передала им эту картинку вместе с дурацкими эмоциями, поскольку вообще не могла понять, что происходит. И почему это происходит. И что это вообще — события прошлого или обыкновенный мой кошмар?
— Это не прошлое, — отозвался Шеат, обнимая меня за плечи и стараясь не двигаться. — Я никогда тебя не бросал в прошлом. До самого последнего дня. Но это и не настоящее, поскольку в настоящем мы все здесь.
— Будущее? — задумчиво предположила Шиэс, поигрывая кончиком хвоста, как обычно делала, когда была на нервах.
— Или очередная параллель, — всхлипнула я, принимая платок, подсунутый разбуженным Лэтом.
— Только не говори, что скоро к нам прибьется еще одна моя копия, — нервно хохотнул Шеат, покрепче сжимая меня и передавая сочувствие, поддержку и понимание. Все же это действительно больше всего напоминало параллель, тем более, что других драконов там почему-то не было.
— Не факт. Скорее всего не прибьется, а куда-то забежит, куда глаза глядят, — я вытерла нос платком и засунула его в карман пижамы. Приступ потихоньку проходил, но вот то самое противное чувство, что меня бросили и практически предали… оно буквально зудело под кожей.
— Так, спокойно, — Шеврин выпутался из одеяла и зевнул во всю пасть, показывая начавшие трансформацию клыки. — Никто никого не думает бросать. Черт вас всех побери, паникеры! Мы все трижды пили кровь друг друга, да мы при всем желании никуда далеко не уйдем, потому что нас скрутит в бублик и вернет назад, — авторитетно заявил дракон смерти.
— Ты уже пробовал, что ли? — с подозрением спросила я.
— А ты сама успокойся, посиди и подумай. От чего ты больше не желаешь сбежать из семьи, а?
Телепат хренов, подумала я, что тоже не стало тайной для Шеврина, поскольку улыбнулся он ну очень уж обещающе. Тренировка с утра будет жестокой. Но я сама виновата.
А вообще, если рассуждать здраво, он прав. Я уже давненько не мечтаю свалить куда-то к черту на рога лишь бы подальше. И все остальные, как бы они не были загружены, все равно возвращаются домой. Со стройки, из Академии, из черной пустоты… все пути ведут домой. В гнездо. И вроде как обидно, что мою личность просто так взяли и перекроили уж не знаю кто. То ли Храм, то ли драконья кровь, то ли еще что-то такое, чего я пока не знаю. Но с другой стороны я стала спокойнее. И мне стало спокойнее на душе. Я постепенно перестаю их бояться. И начинаю бояться… что меня оставят одну. Вот это уже интересный поворот.
— То есть, никакого насилия, да? Просто пропадает само желание сбежать. Уже не хочется уходить, потому что и здесь неплохо, — пораженно спросила я, повернувшись к Шеату. Серебряный в ответ чмокнул меня в нос.
— Что-то вроде того. Так что твой кошмар — это, скорее всего, параллель, где они не пили кровь друг друга, — пояснил он.
— Я постараюсь посмотреть где это произошло, — сделал одолжение Шеврин и наставил на меня палец с острым белым когтем. — Но! Я ничего не обещаю. И если так получится, что мы его вытащим… то меня не убивать!
Он тут же юркнул под одеяло под бок Ольчика, который смотрел на всю эту ахинею сонными глазами ничего не вдупляющего существа. Сверх спал мало, в последнее время и ему работенки привалило, так что понять его можно.
А Шеврин, зараза, знает, как я «люблю», когда он что-то такое притаскивает. То ангелом моим прикидывается, как и Шеат, то припрет что-то такое-эдакое из черной пустоты, а мне расхлебывай… Вон хватило двух парней, презревших заветы собственного бога и ставших падшими ангелами; полудракона, чем-то подозрительно похожего на Шеата, изгнанного из серебряного клана; кучки эсперов, пополнивших ряды студентов Академии; и целой оравы новых паладинов, которых, как мне кажется, Шеврин таскает с особой любовью. То ли на зло, то ли с каким-то дальним умыслом.
Я подгребла Шеата как мягкую подушку и уложила голову ему на плечо. Дракон не сопротивлялся, зная, что будет хуже, только немного выкрутил суставы, чтобы руки не затекали. Вес-то у меня есть, хоть и небольшой. А за ночь все равно надавит. Семейная идиллия снова восстановилась. Но вот надолго ли?