Дамблдор явно не был лишён актёрского дарования, и во времена Шекспира пользовался бы огромным успехом. Азирафель с удовольствием вслушивался в его проникновенный голос, отмечая меткие метафоры и довольно-таки точные характеристики коллег. Впрочем, когда речь зашла о Кроули, директор ожидаемо ошибся, отметив лишь его блистательность и любовь к красивым маггловским вещам, что отлично, по его мнению, характеризовало профессора маггловедения. Знал бы он, как обманчива бывает внешность, и что такое продуманный образ, когда речь идёт о Кроули! Самого Азирафеля Дамблдор представил любителем порядка и книг, что было недалеко от истины.
Азирафель собирался составить о каждом из коллег собственное мнение, тем более что в Хогвартсе стараниями Дамблдора от разнообразия типажей рябило в глазах. Или так на него действовала профессор Прорицаний — как её там? — Сибилла Трелони? Её глаза за толстыми стёклами очков казались огромными, и в них плескалось настоящее безумие.
— Хотите, я составлю вам натальную карту? — прошептала она, соблазняюще подмигивая. — Или погадаю на чаинках?
— Как-нибудь в другой раз, — Азирафель, не прекращая улыбаться, слегка отодвинул свою тарелку, из которой прорицательница попыталась стащить корзинку с заварным кремом.
— Вы придёте ко мне вечером? — лёгкий аромат хереса примешивался к её дыханью, прекрасно объясняя некоторую вольность поведения. — Какой вы дерзкий…
Азирафель собирался уже мягко поставить её на место, когда она вдруг замерла со странной полуулыбкой на губах, а потом решительно отодвинулась от стола и громко объявила:
— Как же я могла забыть?! Меня ждут любимые книги по порнографии! И новенькие игрушки.
Коллеги проводили её тишиной, а профессор — кажется, Макгонагалл — прошептала вслед прописную истину о том, что пить всё-таки надо меньше. Азирафель с укором взглянул на Кроули, ни мгновения не сомневаясь, чьих это дьявольских рук дело, но тот всем своим видом изобразил невинность, оскорблённую в лучших чувствах. Точно он!
— Помона, а ведь мистер Кроули увлекается гербологией, — отмер Дамблдор. — Ты не покажешь ему свои теплицы?
И что только этот демон успел наплести наивному директору? Какая гербология? Кроули и слова-то такого не знает, как, впрочем, и сам Азирафель.
— Конечно, покажу! — оживилась соседка Дамблдора, кокетливо поправляя перемазанную землёй шляпу. — Я как раз получила выводок молоденьких мандрагор, они такие лапочки. А ещё…
— Мандрагоры, говорите? — перебил её Кроули. — Обязательно взгляну на них. С удовольствием.
Надо же! Азирафель и не подозревал в демоне наличия любви к растениям. Наверное, дело всё-таки было в том, что Кроули не пал, как все нормальные демоны, а скатился по наклонной. Отсюда и другие странности в поведении, не свойственные его «коллегам». Разумеется, доверять ему всё ещё было опасно, но…
Азирафель почти всегда старался закрывать глаза на то, что в их отношениях присутствовало это «но», как легкая недоговорённость, недосказанность, неопределённость. Конечно же, это удавалось не каждый раз, и главной причиной сомнений всегда оказывался Кроули. Слишком противоречивый, чтобы его поведение можно было объяснить только демонической природой, слишком яркий для Низа, слишком… Азирафель зажмурился, подбирая подходящее слова, но на ум приходило лишь одно — непостижимый.
— Аластор, будь любезен, передай мне леденцовых мышей.
Сначала Азирафель заинтересовался загадочными мышами, а потом вгляделся повнимательнее в этого Аластора, который отвечал за Защиту от тёмных сил. Что-то в его внешности сразу показалось неправильным, причём это точно было не видимое уродство, вызывающе подчёркнутое откровенно фальшивым глазом. Этот глаз буквально сверлил Азирафеля нелюбезным взглядом, отвлекая от главного. Однако за мгновение до того, как Аластор приложился к своей фляжке, в его облике мелькнуло что-то иное, будто едва не упала тщательно приклеенная маска. А ведь это был друг Дамблдора, и с ним определённо что-то было не так. Впрочем, с кем тут было всё так?!
От профессора Макгонагалл пугающе разило кошачьим духом, профессор Флитвик был не в себе, профессор Снейп просто ненавидел окружающий его мир, профессор Спраут витала в облаках, и если профессор Вектор мечтала укрыться в башне и никого не видеть, то профессор Хуч — просто незатейливо напиться и свернуть шею, упав с метлы. М-да… на их фоне друг Дамблдора, как, впрочем, и сам директор, смотрелись очень даже достойно. И хотя, конечно, это было совсем не дело Азирафеля, он постарался незаметно одарить присутствующих благодатью. С другой стороны, кто ж ему запретит? В этом мире не было никакого контроля, что возвращало к наблюдению за Кроули — вот уж кто мог натворить дел от безнаказанности. А в целом обед прошёл вполне сносно.
***
— Кроули, твои апартаменты ровно напротив, — решил напомнить Азирафель, когда демон без тени сомнений направился прямиком на уже облюбованный диван.
— Что бы я без тебя делал, ангел? — ехидно поинтересовался он, устраиваясь удобнее. — Но нам надо поговорить.
— Надо? — засомневался Азирафель.
— Ещё как!
Кроули наполнил бокалы и улёгся, сложив ноги на спинку дивана. Если бы это был кто-то другой, Азирафель поставил бы наглеца на место и выпроводил вон, но всё было не так просто. Во-первых, это был демон, с которым их связывало многовековое Соглашение, во-вторых, это был Кроули, ну а в-третьих, это выглядело совсем не вызывающе, разве что несколько провокационно, да и то лишь потому, что провоцировать и соблазнять было у этого создания в крови. Как говорится, ничего личного.
— Я тебя внимательно слушаю, — Азирафель расположился в кресле напротив, устраивая ноги на мягкий пуф. — Тебе хочется поделиться впечатлениями?
— И это тоже, — Кроули отпил из бокала, с удовольствием вытягиваясь. — Но в основном я бы хотел обсудить с тобой детали нашего Соглашения.
Началось! Чего-то подобного Азирафель как раз и опасался.
— Ты хочешь его расторгнуть?
— И в мыслях не было. Я же говорю — уточнить.
— Зачем?
— Как ты мог уже заметить, нашего начальства здесь нет. Совсем нет.
— Возможно, мы просто пытались воспользоваться не тем входом, — предположил Азирафель.
— Нет. Я бы почувствовал. И где-то здесь бы обязательно таились Хастур и Лигур.
— Зачем?
— Эти ребята любят таиться, если ты понимаешь, о чём я.
Азирафель не понимал.
— Допустим.
— Так вот, раз уж нас здесь никто не проверит, я предлагаю временно не заморачиваться работой, сосредоточившись на более важных вещах.
— Было бы лучше, если бы ты говорил конкретнее.
— Куда конкретнее? — Кроули допил вино и поменял позу, перевернувшись на живот. — Пока мы здесь, предлагаю не заниматься всякими дурацкими благословениями-искушениями, а просто и без затей искать мальчика.
Азирафель не поверил своим ушам: демон, который предлагает отказаться от искушений! Рассказать бы кому, так кто ж поверит?
— Не заниматься? — уточнил он.
— Ну да. Чтобы не нарушать баланс, равновесие… ну, в общем, ты сам знаешь что. А то, когда ты на обеде начал чудесить, я испытал прямо-таки непреодолимое желание кого-нибудь искусить.
— Постой! А это не ты их… до меня?
— Я же говорю — всё сами. Нет такой гадости, до которой люди не додумались без всяких дьявольских козней.
— Тебе положено так говорить.
— Возможно. А сейчас я предлагаю просто не мешать друг другу. В конце концов, нам надо найти ребёнка.
— Которого ты потерял, — не преминул заметить Азирафель.
— Мы все потеряли, — Кроули никогда не умел признавать собственные ошибки.
— Видишь ли, зло всегда содержит семена саморазрушения, — начал Азирафель. — Сама его сущность — отрицание, и потому даже в час мнимой победы оно готовит собственный крах. Не важно, насколько грандиозен, продуман и надежен злонамеренный план. Греховность, присущая ему по определению, неизбежно ударит по зачинщикам. Каким бы успешным он ни казался до поры до времени, в конце все равно ждет провал. Все, что строится на скалах беззакония, бесследно сгинет в морях забвения.
— Но это же нелепо, — вздохнул Кроули.
— Нет. Всего лишь непостижимо. Но я готов принять твоё предложение, потому что нарушение равновесия — это последнее, что нам нужно.
— Вот и славно!
Кроули быстро поднялся, явно собираясь уходить и вынуждая Азирафеля испытать лёгкую досаду.
— Ты куда?
— Пойду взгляну на мандрагоры. Говорят, они такие лапочки.