Старик из созвездия Волопаса задумчиво созерцал кипучее веселье, потом произнес:
— Вы заметили, как мастерски готовят здесь сознание к перелому?
— Перелому? — удивился Арсений.
— К очищению, — старик быстро взглянул на Арсения, словно удивляясь его непониманию, и пояснил. — Вы наверняка здесь впервые. А я прилетаю специально, чтобы пройти ментально-оздоровительные процедуры. С моими перегрузками, стрессами…
— Хм. Ментальные процедуры, — пробурчал Арсений. — Насколько мне известно, туристические предложения не предусматривают какого-либо воздействия на сознание.
Взгляд старика сделался снисходительным, словно тот обращался к несмышленышу.
— Воздействие на сознание совершается всегда. Даже в ходе самой безобидной, не нацеленной на результат беседы. Вопрос лишь в том, какова цель этого воздействия.
— И какова же у организаторов Пургаторио? — спросил Арсений.
— Дамианцы, как мне видится, мечтают об экологии мышления во вселенском масштабе. Замечаете, как целенаправленно, проводя туристов по аттракционам, операторы устремляют объединенное сознание группы в русло саногенного мышления? Им важна самоидентификация личности. Нет, Пургаторио — не забава для тела. Здесь на первом месте — дух.
Арсений досадливо поморщился. Стремление разделять человека на составные части казалось ему столь же непривлекательным, как необходимость аутопсии.
— Разделять не стоит, — согласился старик. — Но очень важно помнить о том, что первично. Люди привыкли считать, что мысль вторична, и когда думают о благе, ищут в основном пользы телу…
Их разговор прервала дама-«одуванчик», прибежавшая от аттракционов. Подскочив к Арсению, она затараторила:
— Простите, но мне кажется, что вам нужно вмешаться. Там ваши подопечные затребовали немедленной нирваны. Все говорят, что они ещё не готовы…
— Конечно, не готовы! — подтвердил старик. — Нирвана требует особого состояния духа. Она идет по завершении процедур.
Арсений догадывался, что Варвара сэкономила силы на восторге и заскучала, не получив бешеного признания почитателей. А поскольку признавала только «вынь да подай», то и затребовала немедленных удовольствий.
Он прибежал в разгар перепалки. Собственно, спорила только Варвара. Юрка ухмылялся, выжидая, чем все кончится. Туроператор-дамианец отвечал официально и ровно:
— Просветление требует беседы с Мастером, а он может принять вас только в назначенное время.
— Да не нужна нам его беседа! Я хочу в нирвану! — Варвара закусила удила и ничего не желала слышать. Арсений, как ни пытался, не мог вставить и слова. — Разве на Пургаторио не обязаны выполнять требования туристов?
— Мы предоставили вам всё, что относится к внешнему плану. Нирвана затрагивает мир вашего внутреннего «я». Над ним мы не властны.
— Вот именно! — крикнула Варвара. — Это мой мир! И я хочу, чтобы вы не мешали мне туда попасть.
— Хорошо, — не счел нужным дальше спорить дамианец. — Но вам следует прослушать лекцию по технике безопасности.
— Да сколько можно? — возмутилась Варвара. — Прямо планета бюрократов! Мы что, мало читали всяких инструкций? Если поставили недостаточно подписей под всякими договорами, подпишем ещё один, только давайте обойдемся без лекций!
— Не думал, что ты такая пробивная, — восхитился Юрка, когда организаторы сдались и проводили Ковалевых к отдаленному, упрятанному в гуще деревьев зданию с биометрическими терминалами, в которых им предстояло пройти сеанс блаженства.
Варвара горделиво вздернула носик. Щеки её раскраснелись, и даже Арсений улыбнулся. Она показалась ему забавным ёжиком, который выиграл нелегкий бой с судьбой. Разубеждать молодых смысла не имело, ему осталось только присоединиться к невоздержанным родственникам. «Вот и ладно, — подумал он себе в утешение. — Чем скорее разделаемся с этим Пургаторио, тем быстрее вернемся на Землю».
Пространство, куда он попал, вброшенный оператором, выглядело совсем не сказочным: серое марево, отдающее безбрежной тоской. Его внутренний мир? Спросить было не у кого: Арсений находился один на один с собой в персональной камере. Жаль всё-таки, что не удалось встретиться с Мастером. Одиночество охватило туго и плотно, от беспомощности захотелось плакать. Перед глазами пошли вдруг забытые воспоминания детства, далекие обиды всколыхнулись жарко и остро, а потом из темноты словно возникли руки маминой теплоты и отцовской силы, обняли, и пришло понимание: ты не одинок, пока любим. И неуязвим, когда любишь…
— Уязвим, — возразил он непонятно кому. — Я любил Беату…
— И любишь, — ответили ему. — В этом — твоя сила. А боль — спасение от равнодушия. Боль исцеляет от пустоты. Не заостряйся на ней. Прощение выше.
Прощение накатило, как теплая волна, смыло обиду, что показалась вдруг такой бессмысленной, тоска одиночества, как грязь, поплыла с уставшей души, освобождая её от ненужной тяжести. Сердце дрогнуло, беспрепятственно возвращаясь в нелепую гостиную дома-трансформера, где им с Беатой было умопомрачительно уютно, когда вместе. А прощение все омывало и счищало последние коросты — какие-то пустые амбиции, мелкие обиды на судьбу, беспокойство о будущем. И наступила нирвана.
Арсений плыл в безмятежности, никуда не стремясь, ничего не желая. Душа летела птицей над безбрежностью бытия, а само бытие представало бесконечным счастьем…
— Второй уровень пройден, — прозвучало в динамиках. — Приготовьтесь к выходу.
Арсений вспомнил указание оператора строго следовать рекомендациям. Конец первого уровня, как он понял, знаменовал начало прощения. Освобождение — второй. Третьим оказался обыкновенный покой. Чистота и лёгкость, как во время прогулки на лужайке родного сада после долгой разлуки.
— Конец сеанса, — объявил металлический голос. — Вам необходимо покинуть кабину.
Арсений открыл глаза, со счастливым вздохом потянулся, нажал кнопку блокировки и вышел из кабины с чувством небывалой благодарности ко всему, что наполняло его осознанием. Он шел осторожно, боясь расплескать ощущение невероятной чистоты и свободы. Никакой старый брюзга не покушался сейчас на его непорочность!
— Угроза. Уровень номер один. Срочно покиньте кабину. — сказал металлический голос на фоне неприятно нарастающего гула.
Арсений удивленно посмотрел на соседние кабинки. В самом деле: ни Юрки, ни Варвары. Где они? В ряду пустых кабинок две заполнены. Там — его родственники. Каждый — в невесомости личного пространства. Он посмотрел на контрольное табло оператора. В зоне цветовой пульсации — те же фигуры, только в мультиизображении. Призрачный голубоватый свет, парение прекрасных тел… плыли в необъятности своего блаженства младшие Ковалевы. Арсений подошел ближе, через прозрачные двери заглянул в лица. На них — восторг такой силы, что походит уже на болезненную гримасу.
— Эй, выходите! Вам что, блаженства не хватило? — крикнул Арсений, глупо надеясь, что из сурдокамер его все-таки услышат.
— Угроза. Уровень номер два. Срочно покиньте кабину. Начинается растворение, — сказал металлический голос, слышный как в салоне, так и в динамиках, установленных внутри сурдокамер. Зловещий гул превратился в тревожное завывание сирены, звук вибрировал, бил по нервам.
На дисплее оператора с фигурами, плывущими в невесомости, начало происходить что-то странное. В неясном голубоватом свете они слегка потускнели. Конечности стали прозрачными, словно плоть постепенно растворялась в безумии синевы.
— Да вы рехнулись, идиоты! — заорал Арсений и кинулся к Юркиной кабине. Никакой ручки — личный мир имеет выход только изнутри. В панике он огляделся, подбежал к стойке администратора, ударом ноги выломал металлический брус и бросился к Юркиной кабинке. Он с силой обрушил нелепое орудие на прозрачную дверь. Стекло рассыпалось после третьего удара. Арсений ворвался в тесную кабину, подхватил полубезжизненное тело брата и выволок наружу.
— Угроза. Уровень номер три. Разрушение, — объявил голос в динамике под жуткое завывание сирены.
0
0