Сначала следовало встретиться с психиатром Бреццелем Х-М., который, судя по количеству составленных им документов, больше других врачей общался с Юджиной. В текстах упоминался также Губерт Зильберштейн, но встречу с ним Барбер решил отставить «на потом», на случай, если появятся дополнительные вопросы. У Бреццеля следовало, прежде всего, выяснить степень психопатии юной Майер и составить некий прогноз ее поведения в будущем. Барбер не был трусом, и даже к осмотрительным людям он себя явно не причислял, но считал, что осторожность не помешает, поскольку не имел никакого опыта общения с опасными психопатами женского пола. К слову, и с женщинами вообще он общался крайне мало. Люсьен Мерье, с которой он расстался три месяца назад, была не в счет.
Дальше, выяснив примерно портрет Юю Майер, он считал нужным поговорить с ее друзьями – Константом Смолландом и девушками — Трулте Яхимсон и Зельден Лиденбранд, поименованными в дневниках «рыжей» и «дурой». Возможно, им известно что-то о поведении Юю перед исчезновением, ее намерениях. Не исключено, что они скандалили с ней или, наоборот, помогали сбежать и имитировать самоубийство. Маловероятно, но не исключено.
Затем следовало встретиться с самой Лилиан Майер, чтобы добыть у нее еще какие-либо сведения об образе жизни Юю, ее так называемых социальных связях.
На эту предварительную подготовку не должно уйти больше трех дней, решил для себя Хью Барбер. Вовсе не следовало затягивать расследование.
Изучение буклета с выставки дало одну важную деталь: адрес выставочного центра в Мюнхене. Туда следовало отправиться в первую очередь. В буклете не говорилось о национальной принадлежности художников – членов выставки, но вероятнее всего, почти все они были немцами или просто жили в Германии. По крайней мере, о международном характере выставки не было сказано ни слова. В выставочном центре вполне могли пояснить что-то о Борисе Казарине и его натурщице или даже дать их адреса, что было бы идеально для быстрого расследования.
Итак, Борис Казарин – это одна из важных ниточек, возможно, единственная. И с него следовало начать расследование. Но ехать сразу в Мюнхен Хью не решился. Это означало полную неготовность ко встрече с Юю в реальной жизни. Три дня не могли быть признаны заказчиком контракта номер сорок семь неоправданной задержкой, и потому Хью решил себе позволить покопаться в истории Юю, находясь в Антверпене.
Молодой детектив, недолго поразмышляв о легенде, решил избрать уже привычный для себя образ – корреспондента газеты. К примеру, он пишет очерк о жизни концерна или очерк о детской преступности или очерк о художниках современности. Связи Свена Свенсона и покойного отца Хью Барбера – Ганса в ряде крупных СМИ неизменно выручали Хью. И поэтому он, не теряя времени, позвонил в редакцию «Юнге Вельт» с просьбой о продлении ему служебного удостоверения и попросил секретаря детективного агентства «Барбер, Свенсон и сыновья» подготовить ему сведения о всех работавших за последнее время штатных сотрудниках «Юнге Вельта» — круг публикаций, возраст, семейное положение и описание внешности.
Возвращаясь мыслями к Борису Казарину, Хью Барбер решил также собрать о нем какие-нибудь доступные сведения. Знаменитые картины и участие в выставках, художественных обществах, принадлежность Казарину недвижимости, меценатство, наличие собственной школы. Это тоже могло потребовать затрат времени, и Хью Барбер поставил в плане жирный вопрос. Видимо, сведения о Борисе Казарине нужно будет выяснять позже, в случае, если сразу через этого художника не удастся выйти на след Юю. У Барбера мелькнула мысль: если бы с Казариным было всё так просто, то зачем бы Лилиан Майер стала прибегать к услугам детективного агентства, могла бы сама позвонить и спросить его о натурщице…
0
0