Визит к директору решили приурочить к окончанию очередного собрания профессоров. Дамблдор во время этих сборищ чувствовал себя неуязвимым, а коллеги так спешили покинуть его кабинет, что через пару минут любой разговор становился приватным. На собрании Дамблдор ехидно поинтересовался, как обстоят дела с Попечительским советом, и идёт подготовка к шоу, которое что-то там должно. Азирафель даже зажмурился от восхищения — директор Хогвартса нарывался на неприятности в лучших традициях самого Кроули. Вот не зря Азирафель решил принять участие в процессе: с демонической сущностью стоило считаться. Всё-таки Кроули совсем не милое создание, хотя, конечно же, бывает мил и умеет нравиться безо всякого чуда.
— О, Кроули и Азирафель! Как же хорошо, что вы задержались, я как раз хотел кое-что обсудить с вами…
Кроули поднял руку, щёлкая пальцами, и Дамблдор замолчал, продолжая улыбаться.
— Теперь можно и поговорить.
Азирафель усадил директора в кресло и проследил, чтобы ему было удобно, исключительно для того, чтобы задать тон беседе и напомнить Кроули о рамках дозволенного. Впрочем, тот и сам всё отлично понимал.
— Итак, Альбус, давайте поговорим о нашем Тёмном Лорде.
— Давайте, — Дамблдор продолжал безмятежно улыбаться.
— Сколько хоркруксов он сделал?
— Полагаю, что семь. Но это не точно.
Азирафель взглянул на помрачневшего Кроули и решил взять разговор в свои руки:
— Откуда вы взяли эту цифру?
— Мне проговорился Гораций Слагхорн. Правда, когда я попросил его показать воспоминание об этом его разговоре с Томом, он пошёл на попятную и немного его подправил… мне кажется, из соображений личной безопасности. Но это дало мне некоторые зацепки, и я начал искать.
Азирафель всегда восхищался думающими смертными, которые, несмотря на скудность информации, умели отыскать крохи, позволяющие сделать выводы. Правда, не всегда правильные.
— Покажите воспоминания о поисках, — Азирафель улыбнулся и добавил: — Пожалуйста.
— Они в шкафчике за портретом Армандо Диппета. Пароль «феникс».
Кроули каким-то непостижимым образом определил в череде портретов нужный и, отодвинув его в сторону, обнаружил тайник, в котором стояли флаконы с серебристой субстанцией.
— Давайте мы вместе их посмотрим, а вы прокомментируете.
— Конечно, — закивал Дамблдор. — А как же иначе?
— Иногда он бывает очень милым, — шепнул Кроули, выливая содержимое флаконов в каменную чашу Омута Памяти. — Когда не пытается руководить.
Дамблдор оказался крайне внимательным к мелочам, что сильно облегчало задачу. Он догадался, чем был дневник, любезно подброшенный Малфоем, и провёл расследование настолько масштабное, что вызвал огромное уважение. Дамблдор не сомневался, что амбициозный Том Риддл выбрал для осколков своей души сосуды, имевшие в их мире огромную ценность: чаша Хаффлпафф, медальон и кольцо Слизерина, возможно, диадема Равенкло, считающаяся утраченной. Меч и шляпу Гриффиндора Дамблдор проверил трижды самыми изощрёнными способами, и с ними всё было хорошо. Теперь оставалось найти только тайники, где всё это спрятано, и понять, во что ещё Том Риддл вложил душу.
— Беру свои слова обратно, — Кроули выглядел слегка ошарашенным.
— Какие именно? — Азирафель не смог справиться с ехидством. — Что Лорд идиот?
— Нет, с этим как раз всё правильно. Что нам надо сложить обратно его душу. Нам просто не хватит на это времени.
— А как же почувствовать себя творцом?
— Слишком сложно. В конце концов, у Лорда множество рабов, пусть они поработают на доброе дело. И разобраться с ребёнком, который не обрёл полную силу — с этим-то они справятся. Хотя… почитал я тут на досуге их сочинения, — Кроули скривился. — Барти среди них просто светоч разума.
Дамблдор неожиданно оживился:
— Пожиратели смерти полностью зависят от своего Лорда и не сделают ничего без его ведома. А ещё…
— Как он это делает? — Кроули обошёл кресло с Дамблдором, с интересом разглядывая директора. — Он же не должен говорить, пока его не спросят.
— Наверное, не все смертные одинаковые, — Азирафель пожал плечами. — Но мы не можем так просто отступить.
— Почему же?
— Потому что! — Азирафель немного сердился, объясняя очевидные вещи. — Ты сам говорил, что мы здесь появились не просто так. Непостижимый план и всё такое. Именно он привёл нас сюда, и именно ему мы будем следовать.
— Но, ангел, ты ведь говорил…
— Я согласился, что это хороший план, и менять его мы не станем.
— Но где мы найдём эти хоркруксы?
— Я примерно знаю, — снова подал голос Дамблдор. — Том был очень привязан к символам и знакам. Надо всего лишь проверить места, с которыми его связывали сильные эмоции. И ещё было бы неплохо проверить Пожирателей смерти. Если Том отдал дневник Люциусу, то он мог отдать…
— Мог! Барти говорил о таком, — Азирафель потёр руки, предчувствуя скорый успех. — Кроули, ты ведь поговоришь с ними?
— Поговорю. Но вдруг…
— Они точно что-то знают, я не сомневаюсь!
Кроули снова пробормотал что-то нелицеприятное про сочинения адептов Тёмного Ордена и потерял интерес к разговору, обратив внимание на феникса. Он что-то прошипел птице, и та начала курлыкать в ответ, часто качая головой.
— Ты знаешь их язык? — изумился Азирафель.
— А ты нет? Вы же начинали с ним вместе в Эдемском саду.
— У меня никогда не было особой склонности к разным языкам, — Азирафель немного смутился, — и я его не помню.
— Зато он помнит тебя. Говорит, что из всех стражей яблони ты был самым… гм-м… любознательным.
— Правда?
— И ты подглядывал за первыми людьми.
— Я проверял…
— Как идёт грехопадение? — Кроули снова зашипел на болтливую птицу, очевидно, выпытывая подробности.
— Нет. Мне было интересно, чем любимые создания отличаются от нас.
— И как? Понял?
— Я уже говорил тебе про собственную волю, а в целом… они могут быть любыми, представляешь? Сегодня хорошими, завтра плохими, но в то же время это не ангелы и не демоны — третья сторона. И это неплохо, да.
Кроули снова зашипел с птицей, искоса поглядывая на умиротворённого Дамблдора. Азирафель догадался, что они сплетничают, но был слишком заинтригован, чтобы помешать. Да и зачем? Вряд ли феникс мог начирикать что-то компрометирующее, хотя вряд ли смертные особо скрывались перед птицами, даже живущими вечно. А пока Азирафель мог продолжить беседу с Дамблдором.
— Альбус, расскажите мне о Поттере. Что не так с этим Пророчеством?
— Оно изначально было не совсем Пророчеством, — охотно начал рассказывать Дамблдор, — потому что было слишком нечётким, и под него попадали как минимум два ребёнка. И если бы Том не узнал о нём и не стал действовать, сверяясь с предсказанием, ничего бы не произошло. Он сам сделал это Пророчество истинным.
— Вы на это рассчитывали, когда отпускали к нему Снейпа?
— Нет. Не рассчитывал, тогда это было слишком неопределённо, но Северус передал Тому то, что услышал, и тот сделал свои выводы. Иногда мне кажется, что было бы лучше, лиши я тогда Северуса воспоминаний о Пророчестве. Но иногда… это ужасная цена, но если бы мы тогда не остановили Тома, всё стало бы гораздо хуже. Тогда я не догадывался про хоркруксы, и не мог понять, что происходит.
— А что происходило?
— Террор, — Дамблдор печально вздохнул. — Том стал упиваться властью и стремительно деградировал.
— А если бы не это, вы бы его поддержали?
Дамблдор замолчал, и Азирафель понял, что он и сам не знает ответа на этот вопрос. Мало того, это незнание причиняет ему боль. С этим пора было заканчивать.
— Через тридцать секунд вы пробудитесь. Вам приснился чудеснейший сон о том, что вы больше всего любите, и…
— Да-да, прекрасно, — вздохнул Кроули. — Может, пойдем уже?
— Непременно. Пока не проснулся.
0
0