Будит нас Вадим. Говорит, через полчаса вылетаем. Времени — в обрез умыться, одеться и поесть.
Выхожу из вама. Солнце еще над горами не поднялось, но небо светлое, в легких облаках. Воздух холодный — осень наступила.
Едим сонные, вяло обсуждая предстоящий полет. Сначала летим к порталу, там заправляем баки, объединяемся с другими группами и летим на поиск ускорителей и первой ступени.
Долгий полет скучный. Тем более, я здесь уже дважды летал. Первый раз, правда, ничего не рассмотрел, не до этого было. Но второй помню отлично. Горы — и только горы. Даже зелени мало.
Машина у Сергея быстрая, быстрее пузатых зеленых, которые к нам бочки с топливом привозят. Поэтому я даже подремать не успел. Очнулся когда меня Жамах за плечо потрясла.
— Просыпайся, мы уже спускаемся.
Открываю глаза, и в этот момент машина касается земли колесами. Геологи с веселыми возгласами выскакивают из машины первыми. И замирают…
— Мих размахнулся! — восхищенно бормочет Сергей.
И действительно, была ровная площадка, на которой вертолеты стояли, был серый двухэтажный хыз у самой горы, куда мы Жамах занесли, и из которого потом вышли. А теперь — к вертолетам и авиеткам добавилось много-много машин и людей. Все озабоченные, что-то делают, куда-то спешат. Справа от двухэтажного трехэтажный хыз ставят. Половина уже под крышей, вторую половину только до второго этажа довели. Слева — дорога чудиков проложена. Широкая, черная, гладкая. В отдалении что-то очень большое строится.
Машины гудят, что-то грохочет. Евражка мою руку хватает, к боку прижимается. Я сжимаю ее ладонь.
Помню, к двухэтажному хызу ступени вели. Нету их. Закопали, а сверху черным АСФАЛЬТОМ покрыли, чтоб гладко было. А часть передней стенки густой темно-зеленой сеткой завесили.
— Опупеть! Они КАМАЗ пополам распилили, — удивляется Вадим. Я оглядываюсь. Один чудик оттягивает сетку в сторону, другие выкатывают переднюю часть машины. Я такие в городе видел. Но здесь от машины одна кабина осталась А задней половины вообще нет.
— Четырехосный КАМАЗ в портал одним кусочком никак не вписывается, — поясняет Платан.
— Так о чем вы думали, когда портал ставили? — спрашивает Фред.
— А у нас выбора не было. Местная ГЭС, считай, только на нас работала. Из-за нас два обогатительных комбината и завод законсервировали. ЛЭП на три гигаватта только месяц назад сюда протянули. Слышал, что потребление энергии растет пропорционально кубу линейных размеров портала?
— Я не технарь. Три гигаватта — это много, или как? — спрашивает Эдик.
— Ты питерский. У вас под Питером атомная электростанция стоит. Она, когда на полную мощность работает, четыре гига дает. Там четыре реактора по гигаватту каждый.
— Фига себе… А заводы совсем закрыли?
— Директора подсуетились, полную модернизацию провернули. На наши деньги, между прочим. Теперь у них все на мировом уровне. Чистенько, рабочие в галстуках ходят.
Я высматриваю Ксапу, хочу спросить о непонятных словах, но не успеваю. От недостроенного хыза к нам уже спешит чудик в зеленой одежде, с красной повязкой на рукаве. Подбегает к нам, быстрым движением поднимает правую ладонь к виску.
— Ефрейтор Ефремов. Предлагаю пройти в дом. Там проведем перекличку, и вы получите спецодежду.
— Ефремов, тебя звать-то как? — спрашивает Ксапа, пока мы идем к хызу.
— Витя. А вы — Оксана Давидовна?
— Была Оксана, теперь Ксапа. Что там слева от портала строят?
— Новый портал. Грузовой. Под железнодорожную двухколейку. Окно — десять на восемь на тридцать два метра. Любой негабарит одним куском пройдет!
— Размахнулся Мих! А надзорщики?
— А мы их особенно не спрашивали. Поставили перед фактом. Они чем-то перед Медведевым проштрафились, так что молча проглотили.
У самых дверей нас догоняют Сергей с Бэмби. За дверьми тянется длинный коридор. Как в больнице. Два чудика в зеленой одежде пьют чай за невысокой отгородкой. При нашем появлении оба встают.
— Это группа Оксаны Давидовны, — говорит им Витя, Один из чудиков вежливо кивнул головой, осмотрел нас и подавился чаем. Второй принялся хлопать его ладонью по спине. А мы проходим в широкую полупустую комнату.
— Я же говорил, моя скво будет неотразима, — слышу за спиной голос Сергея. Оглядываюсь — голову Бэмби украшает повязка с перьями. А сама она озорно стреляет глазками и хихикает. Витя подходит к столу и достает блокнотик.
— Сейчас я буду называть фамилии и раздавать комплекты спецодежды. Названный подходит ко мне и получает коробку. Потом разберемся с обувью. Я знаю не все ваши размеры, уточним по ходу дела. Затем переодеваемся. Мужчины в этой комнате, женщины — в соседней. Вопросов нет? Начинаю.
Быстров Клык!
— Меня так зовут, — отзываюсь я.
— Подходите, получите — протягивает мне большую картонную коробку. Целый ряд таких коробок стоит у стены.
— Быстрова дробь Чубарова Жамах!
— Я? — удивляется Жамах.
— Жамах Тибетовна, — уточняет Витя, сверившись с блокнотиком.
— Точно, я, — Жамах принимает коробку из витиных рук.
— Быстрова Ксапа!
— Я за нее — весело откликается Ксапа. И получает свою коробку. Коробки пахнут резко и неприятно. Ксапа говорит, что формалином воняют. Но запах скоро выветрится.
Витя знает все наши имена. И новые, и старые. Евражку так и назвал — Евражка Чанан. Мы открываем коробки. В них лежат оранжевые куртки с широкими белыми полосами, оранжевые штаны, перчатки, толстые носки, легкие, но прочные рюкзаки. В рюкзаках прощупываются какие-то вещи. Не тяжелые.
— Эта одежда теперь ваша. Старую можете положить в коробки и оставить в этой комнате. На обратном пути заберете. Теперь — обувь. Клык Быстров, у вас какой размер?
— Не знаю, — смущаюсь я.
— Ничего, сейчас выясним. Снимите, пожалуйста, сапог.
Я снимаю сапог, Витя рассматривает подошву.
— Сорок третий. Сапоги не жмут, не болтаются? Может, надо чуть побольше или чуть поменьше?
— Нет, хорошо сидят.
— Тогда выбирайте, — отводит меня в дальнюю часть комнаты, где у стены стоит много-много обувок. Показывает, откуда и докуда мой размер. Ксапа подходит с нами, взвизгивает от восторга и быстро отобирает для меня
несколько пар. Сапоги, высокие ботинки, ботинки пониже и две пары совсем легких, которые называет кроссовками. Вся обувка тоже пахнет формалином.
— Это все положи в свою коробку, но сегодня полетишь в старых сапогах. С новой обувью нежданчики случаются. Обувь сначала разносить надо. Жамах, иди к нам! Будем тебе обувку выбирать.
Витя хмыкает, отмечает что-то у себя в блокнотике и отходит к остальным. Но Ксапа перехватывает у него ИНИЦИАТИВУ. Подзывает Евражку и охотников. И каждого снабжает обувкой.
Выходить переодеваться в другую комнату никто не хочет. Что мы, друг друга голыми не видели? Штаны и куртки надеваем новые, а обувку почти все оставляют старую, привычную. Перекладываем мелочи из карманов, а старую
одежку убираем в коробки. На коробках написаны наши имена, но я, на всякий случай, рисую на своей клык. Буквы долго разбирать, а так — сразу видно. И все охотники на коробках свои знаки ставят.
— С одеждой все закончили? Тогда идем, подберем вам снаряжение, — подает голос Витя и ведет нас в комнату напротив. В ней вдоль стен стоят столы, а на них чего только нет! Ножи, фляжки, зажигалки, какие-то ремни, складные лопатки, непонятные железки.
— Вау! Витя, я тебя люблю! — Ксапа скидывает с плеча рюкзак и идет вдоль столов, кидая в рюкзак по два, а то и по три предмета из каждой кучки, вешает потяжелевший рюкзак мне на плечо.
— Держи! Мне еще рано тяжести таскать.
Платон первым делом надевает на себя ремни, которые называет разгрузкой. Вадим поступает так же. Увидев это, я тоже так делаю. Вадим помогает расправить ремни на спине и отрегулировать длину. А раз я надел ремни, то и другие охотники надевают. Даже Жамах с Евражкой. Ксапа, Сергей
и Платон поясняют, какая вещь для чего служит.
— Девочки, ко мне! Раскрывайте рюкзаки, — командует Ксапа. Ведет Бэмби, Жамах и Евражку вдоль столов и кидает в их рюкзаки вещи. Потом зовет меня и охотников. Наши рюкзаки становятся намного тяжелее. Платон и Вадим берут еще по мотку аккуратно свернутой веревки. А Витя стоит у стены и радуется, что к нему не пристают с вопросами.
Затем мы идем в третью комнату примерять шлемы. Я припоминаю, что такой шлем был на Ксапе в первый день. Мудреныш еще его в реку бросил. Шлемы всего трех размеров, так что с этим справляемся быстро. А Сергей
говорит, что ему и Бэмби нужны летные шлемы. Витя звонит кому-то по мобилке и говорит нам, что летные шлемы подвезут только через час.
Я, для проверки, достаю мобилку и звоню Фархай. Думал, мобилка скажет, что я очень далеко, вне зоны. Но Фархай отзывается сразу. Спрашиваю, как Олежка. Отвечает, что Туна его накормила, и сейчас у него отрыжка пойдет. Услышав имя Олежки, ко мне подскакивает Жамах. Передаю мобилку ей. Поговорив с Фархай, Жамах возвращает мобилку и чмокает в щеку.
Витя о чем-то говорит с Платоном, и тот зычным голосом командует:
— Поисковый отряд, в одну шеренгу становись! Равняйсь! Смирно!
Шабашникам эти команды привычны. Мы так Свету дразним. Остальные тоже не растерялись. Витя медленно идет вдоль нашего строя и записывает в блокнотик номера шлемов.
— Зачем? — спрашиваю я у Вадима.
— В шлемах рации. Ну, вроде мобилок. Номера нужны чтоб знать, с кем говорить будешь.
— А как номер набрать?
— Не знаю. У нас шлемы попроще были. Все на одной волне работали. Один сказал, все услышали.
— Итак, сейчас мы полетим на последний инструктаж, — объявляет Витя. И мы толпой выходим из дома.
— Какая прелесть! — восклицает Ксапа. Мы оглядываемся. Она стоит у толстого деревянного столба, к которому прибито множество дощечек. На дощечках видны надписи.
— Ля-ля, тополя, двадцать км, — вслух читает Вадим.
— Это наш космодром, поясняет Витя.
— Дом, милый дом, 75 м, — читаю я по слогам на другой дощечке. Еще на ней нарисована стрелка. Смотрю, куда указывает — на тот хыз, который чудики называют порталом. Обхожу столб и читаю, что написано на дощечке с другой стороны. — Горная Ом-Ксапа 780км.
— Ксап, тут, вроде, о тебе что-то, — намекает Платон.
— Ах они, еноты полосатые! Узнаю, кто — морально уничтожу! Хорошо еще, не дикая или пещерная… — надулась Ксапа.
У вертолета нас ждет Медведев. Он сидит на колесе и с кем-то разговаривает по мобилке.
— Приветствую всех! — встречает он нас. — Сейчас летим на космодром, там последний инструктаж — и за дело!
— Заправщик уже был? — спрашивает Сергей.
— Будет с минуты на минуту. Вот он, уже едет!
Заправщиком оказалась красная машина с большой приплюснутой бочкой сверху. Сергей открывает люк в боку вертолета, свинчивает крышку бака. Водитель подтягивает толстый шланг. Смотреть на заправку я не хочу, скучно
это. Осматриваю внимательно, со всех сторон машину-заправщик. Четыре колеса. Спереди мотор, за ним кабина, дальше — бочка с топливом. Все как Ксапа рисовала. Хотел уже сесть в вертолет, но услышал разговор Медведева с Сергеем.
— … Обязательно было ее учить?
— А что мне оставалось? Она ни на шаг от меня не отходит. А знаешь, какая у местных память? Как у эскимосов! Раз увидел — на всю жизнь запомнил. Думаешь, я учил Клыка с рацией работать? А понадобилось ему — настроил рацию, связался с диспетчерской вышкой. Даже не подумал, что чему-то учиться надо. Просто видел как-то, как я это делал.
— Сейчас речь не о Клыке. Клык вообще особый разговор.
— А какая разница? Бэмби каждый день видит, как я вертолет вожу. Ты уверен, что повторить не сможет? Вот я и решил, пусть с пониманием делает, а не слепо обезьянничает.
— Ну, смотри, ас. Если услышу, что Жука учишь летать, тебя не трону. Ты теперь, как бы, местный. А вот машину отберу.
Тихо обхожу заправщик и поднимаюсь в салон вертолета. Все уже расселись по местам. Ксапа роется в рюкзаке. В хызе кидала все кучей, теперь раскладывает по кармашкам и отделениям. Надо и мне так сделать.
Не успеваю. Заправщик уезжает, а Медведев поднимается в салон.
— Сейчас летим на космодром. Там — общий инструктаж всех групп, а потом — вылет, — в очередной раз повторяет он.
Летим недолго. Новая черная дорога тянется всего километров на десять, как Ксапа говорит. А там, где кончается, копошатся машины. Сверху они кажутся маленькими. Но то, что они делают… Скапывают горы и засыпают ущелья! Получается ровное место, по которому скоро дорогу проведут.
А что? Если подумать, мы тоже так делаем. Там, где терраса сузилась, склон горы до монолитного камня экскаватором срыли, и террасу расширили. Следующим летом три хыза поставим. Могли бы и в этом, но пусть сначала грунт усядет, утрамбуется. Плохо будет, если мы дом поставим, а он
перекосится.
Прилетели на космодром. Думал, что это такое? А это просто большое ровное поле. Несколько палаток, много машин, много вертолетов и авиеток. На краю у скал стоит большая-большая непонятная машина. Ксапа говорит, что это передвижная буровая вышка на гусеничном ходу, к которой зачем-то приделали стрелу подъемного крана. Но Медведев уточняет, была вышка, стал башенный кран, а все вместе — главная деталь космодрома — установщик ракеты. Он же — заправочная башня для разгонного блока. В огромных бочках
на другом конце машины — криогенное топливо. В голубой бочке — жидкий кислород, в темно-зеленой — водород. Между ними, в черной бочке — азот. Он не топливо, но тоже нужен. А в блестящей, самой большой, что между вышкой и цветными бочками — обычная вода на всякий пожарный случай.
И ничего на космодроме больше нет. Ни деревьев, ни кустов. Даже травы почти нет. Зато много следов гусеничных машин. Ксапа говорит, это они площадку выровняли. Поэтому и травы нет.
Выходим из машины вслед за Медведевым. Из других вертолетов выходят люди в одежках вроде наших, только других цветов. Кто в желтых, кто в голубых, кто в светло-зеленых. Подходим к палаткам.
— Отряд, становись! — Командует Медведев. Красиво получается. Люди выстраиваются так, чтоб все были в одежках одного цвета.
— Общую задачу вы знаете, — громко говорит Медведев. — Разыскать и доставить сюда четыре навесных ускорителя и первую ступень. Вторая ступень упала в Северный Ледовитый, ее разыскивать не надо. Третья, она же разгонный блок, вышла на орбиту. Упадет через пару тысяч лет.
Ускоритель выглядит так, — Медведев пинает ногой толстый железный кругляш в следах обгорелой зеленой краски, что лежит на земле. Длиной кругляш шагов шесть-семь, а в поперечнике, если подойти, то больше, чем по пояс охотнику. Один конец у него острый, из другого торчит какая-то
воронка. Платон говорит, это сопло двигателя, из него огонь бьет, тягу создает.
— Ускоритель твердотопливный, одноразовый. Перед вами не макет, а настоящий, с испытательного стенда. На самом деле это глубокая переделка третьей ступени «Тополя». Двигатель форсировали, топлива добавили. А это первая ступень ракеты-носителя, — Медведев подошел к соседнему кругляшу, просто огромному. Длиной шагов десять а в поперечнике с меня ростом.
— Это тоже не макет, а реально летавшая первая ступень. Такую дуру вам предстоит разыскать и эвакуировать. Распределение обязанностей следующее. Группа Оксаны Давидовны — в оранжевых комбинезонах — поисковики.
Ваша задача — разыскать первую ступень и установить рядом с ней радиомаяк. Второй радиомаяк — на ближайшей возвышенности. Ваша машина самая быстрая, и у вас самый большой запас хода. Вам и флаг в руки.
Команда в салатовых комбинезонах — поисковики разгонных блоков.
Команда в голубых комбинезонах — эвакуаторы. Ваша задача — доставить разгонные блоки и ступень сюда, на космодром. Напоминаю, сухой вес ступени — три тонны. Если ступень упала в горах выше двух с половиной километров,
даже не пытайтесь вывести ее целиком. Рубите пополам.
И наконец, команда в желтых комбинезонах. Топливозаправщики. Ваша задача — организовать временные станции заправки вертолетов по всему маршруту. Вопросы есть?
— У меня вопрос. Как так получилось, что вы не знаете, где упала ступень? — спрашивает чудик в голубой одежде.
— Не хотелось бы сознаваться, но старт прошел не совсем штатно, — усмехнулся Медведев. — Один ускоритель начудил. То ли сопло прогорело, то ли боковая стенка… Короче, появился нескомпенсированный вектор тяги. Ускорители твердотопливные, отключить двигатель невозможно. Сбросить
— пока работает двигатель — тоже. В результате носитель отклонился от курса как по тангажу, так и по рысканью. Вторая ступень и разгонный блок компенсировали отклонение и вывели спутник на целевую орбиту. Но где грохнулась первая ступень, мы знаем лишь приблизительно.
Если на прямоту, мы не предполагали эвакуировать ступень. Поэтому станций наблюдения по трассе выведения не организовали. На эвакуации настаивают надзорщики.
— Ракетчики поленились, а мы…
— А вы — стрелочники! — перебивает Медведев. — Еще вопросы есть? Тогда — по машинам!
— Михал Николаич! Еще хавку не подвезли! — выкрикивает чудик в желтом комбинезоне.
— Бар-р-рдак! Уволю засранца! — ругается Медведев. — Отдыхайте пока.
Геологи видят кого-то знакомого и спешат к чудикам в голубых одежках. И Ксапа — тоже. Им обрадовались, обнимают, хлопают по спине. Солидные люди, а ведут себя как степнячки.
Беру за руки Жамах и Евражку и веду к кругляшам. Там собралось уже несколько чудиков в голубом. Щупают, хлопают ладонью по стенке, обсуждают, как проще обвязать кругляш тросом. Рядом стоят пилоты вертолетов и о чем-то тихо беседуют. А мне очень хочется послушать, о чем они говорят.
Странно, что Михаил позвал нас на поиски кругляшей. Думал, у него в нашем мире людей мало. Но здесь их столько… И вертолетов много. И авиеток много. Очень много!
Я не случайно подвел Евражку и Жамах к кругляшам. Евражка сразу бросилась кругляш щупать, Жамах шипит тихонько, чтоб солидно себя вела. Все на них смотрят. А я слушаю, что чудики говорят.
— … Что ни полет, то на предельную дальность. Считай, из пяти тонн груза четыре на топливо приходится. Забыл уже, когда без дополнительных баков летал.
— Так чем ты недоволен? Налет идет отлично, зарплата — тоже.
— Обидно просто. Топливо возим, одно топливо…
Я обхожу кругляш. Евражка пытается залезть внутрь через сопло двигателя. Жамах смеется и ругает ее.
— … Как Мих размахнулся, как только энергию получил. Портал постоянно загружен. Идет сплошной поток грузов. Надзорщики нифига контролировать не успевают.
— Непрерывный! Не смеши мои тапочки. Камаз полчаса протаскивали. А еще сутки восстанавливать будут.
— Ты не так считаешь. Полчаса на один Камаз — это сорок восемь машин в сутки. Вот как считать надо! А когда новый портал заработает, грузы эшелонами пойдут!
Мне становится тревожно. Чудики лезут в наш мир, как и предсказывала Ксапа. Хорошо, здесь в горах никто не живет. А если б тут обитало общество вроде нашего?
А еще стало обидно на себя. Мудр перед вылетом говорил: «Держи глаза открытыми». До меня только здесь дошло, а он давно неладное заметил.
Подъезжает машина и издает громкие, противные звуки. Зря чудик в кабине так делает. Потому что первым подходит Медведев.
— Кто не спрятался, я не виноват, — усмехается, глядя на это,
Платон. Чудики, тем временем, дружно разносят картонные коробки по машинам. В нашу машину тоже заносят несколько коробок. А еще Витя принес Сергею два белых шлема. Это он на машине приехал. Другой чудик дает Ксапе и Платону МЕТОДИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ — две тоненькие ПАПКИ. Сразу после этого машины раскручивают винты. И вскоре мы взлетаем.
— Все наденьте шлемы! — громко кричит Ксапа. — Сергей с Вадимом настроили их на общую волну.
В шлеме мне не понравилось. Всех — и тех, кто далеко, и тех, кто рядом, слышно одинаково громко. И не понять, кто с какой стороны от меня.
Пока ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАЛ со шлемом, Ксапа раскрывает папку.
— Парни, слушайте характеристики «Тополя»! Первая ступень МБР летит на сто шестьдесят — двести километров. Вторая — на девятьсот — тысячу двести километров. Третья — на одиннадцать тысяч максимум. Теперь — наша, с ускорителями. Первая ступень — пятьсот — пятьсот пятьдесят километров.
Вторая — две — две с половиной тысячи километров.
— А ускорители?
— Триста — четыреста километров.
— Это больше часа лететь.
Я смотрю, куда мы летим. Впереди и под нами только горы. А справа и слева летят другие машины. Много! Десятка два, не меньше. Мы — сила! Но в машине тесно. Это потому что в проходе между креслами коробки стоят. А на коробках лежат рюкзаки. От нечего делать навожу порядок в своем рюкзаке. Ксапа советует, что куда лучше положить. Не всегда следую ее
советам, но зато теперь знаю, что где лежит в ее рюкзаке.
— Подходим к зоне поиска, — объявляет Сергей. Мы откладываем все дела и глазеем в окна. Машины, которые до этого летели птичьей стаей, выстраиваются в линию.
Летим. Сидим, смотрим в окна. Ничего не происходит. Скучные охоты придумывают себе чудики. Хотел уже Ксапе пожаловаться, как Сергей закричал:
— Первый есть! Пятый передал, первый найден!
Мы захотели взглянуть на кругляш. И не только мы. Все захотели! Ведь столько времени добирались. Машины снова сбиваются в птичью стаю. Кружим в небе как стервятники над падалью.
Кругляш скатился по крутизне и застрял в ложбинке между двух склонов. Вертолет эвакуаторов кружит поблизости и не может найти места для посадки. Кончается тем, что два чудика спускаются на землю по веревкам. Что там дальше, мы не видим. Потому что вертолеты вновь выстраиваются в линию и летят на север.
Вижу! Я его вижу! — кричит Бэмби на языке степняков, и нашу машину сильно качает. Видимо, она опять схватила Сергея за руку.
Я так и не увидел кругляш, пока мы не сели на каменистую косу у ручья. Весной ручей полноводный, широкий, а сейчас воды мало, зато много места, куда могут сесть вертолеты. И они садятся один за другим. Сергей просит нас не отходить от машины, пока все не сядут. А потом мы всей толпой топаем к кругляшу. Он лежит наполовину на камнях, наполовину в воде. Каждый хочет его потрогать, как будто час назад на космодроме такого не видел.
Прилетает последняя машина, опускает недалеко от первого второй кругляш, тот, который первым нашли.
— Здесь будет временная база эвакуаторов, — поясняет Платон.
— А мы?
— А мы сейчас поедим, заправим баки и дальше полетим.
Поесть — это он правильно сообразил. И воды здесь много, можно в новые фляжки залить. Только костер не из чего развести. Ни дерева, ни веточки, одни камни кругом. Но чудики и на этот случай находят выход. На каждой машине в одной из коробок лежит примус. Геологи умело и быстро
заправляют и разжигают их, ставят кипятить воду в котлах. Но во всех машинах по три-четыре человека, а в нашей — больше, чем пальцев на руках. А примус только один. Однако, Платон и тут находит выход. Договаривается с чудиками, у которых один примус на троих, чтоб они с нами ели. Теперь у нас четыре примуса, четыре котла и по пять ртов на котел. Так жить
можно!
Пока варится еда, командиры поисковиков и Платон изготавливают ПЛАНШЕТ. Звучит загадочно, а на самом деле отметили на карте места, где кругляши упали, и вокруг этих мест круги нарисовали. При этом спорили, чуть не поругались.
Ксапа делает простой, но сытный суп. У нашего котла сидим я, Жамах, Ксапа, Евражка и Бэмби. Вадим говорит, что солдат из топора суп варил, а Ксапа — из консервной банки. В остальном повадки те же. Ксапа шепчет мне на ухо, что вечером расскажет эту байку.
— Посмотрите, каких гурий Клык в свой гарем собрал, — шутит Вадим, показывая на нас пилотам.
— Мы не гурии, мы фурии — весело отзывается Ксапа, и все смеются.
После обеда мы катаем бочки и заправляем баки. И все этим занимаются. Потом две машины с кругляшами и несколько заправщиков летят назад. Наша машина и два заправщика направляются вперед, на север. А остальные разлетаются в разные стороны искать ускорители. Сергей набирает высоту, и тут же объявляет, что засек сигнал черного ящика. Сигнал слабый, но устойчивый.
Через полчаса мы уже садимся на вершину пологого зеленого холма в ста шагах от большого кругляша. Заправщики отстали от нас, и должны прибыть с минуты на минуту. А эвакуаторы — только через два часа. Им еще заправиться надо.
Сергей говорит, что наше дело на этом закончено, и, как только сядут заправщики, можем лететь домой. Но Вадим с Платоном в один голос объясняют ему, насколько он неправ. Абсолютно не сечет в политике. Если мы вернемся вместе с первой ступенью, можно смело рассчитывать на премию. А если нет, то мы, как бы, не при делах. Фред надзорщик тут же поддерживает Платона, и мы решаем дождаться эвакуаторов.
Вскоре садятся заправщики. А мы с Фантазером решаем сходить на охоту. Эдик и Фред просятся с нами. Спускаемся с холма, собираемся вырубить себе детские копья, но Фред говорит, у него карабин есть. И если мы ему кабана покажем, он его со ста шагов уложит.
Кабан нам не попадается, попадается лось. Фред, как и обещал, укладывает его из карабина со ста шагов прямо в сердце. Но лось здоровый! Тяжело такого, даже вчетвером, по лесу на волокуше тащить. Я хочу по мобилке Вадима позвать, но мобилка говорит, что здесь связи нет. Тогда про шлем вспоминаю. Из нас четверых только Фред в шлеме. Он и говорит с Вадимом.
Но вместо парней, прилетает Сергей. Сесть в лесу он не может, поэтому сверху падает веревка, и по ней спускается Вадим. Мы связываем этой веревкой ноги лосю, Сергей поднимает машину выше, и наш лось улетает в небо. А мы возвращаемся пешком.
Когда поднимаемся на холм, вдалеке уже слышится гул двигателей. А Жамах с Ксапой снимают с лося шкуру, подвесив его к какому-то кольцу в том месте, где у вертолета-заправщика хвостовая балка начинается.
— Ребята, если вам шкура не нужна, мы ее себе возьмем, — встречает нас Ксапа. — Надо Фархай к зиме доху справить.
— Шкуру бери, но голову с рогами отдай. Я ее домой пошлю, брат на стенку повесит, — говорит Фред. Я подтверждаю, что это будет справедливо. Он лося завалил. Так мы лося и делим. И пока эвакуаторы думают, как лучше подцепить кругляш, разводим костер и жарим мясо.
А сложность у эвакуаторов в том, что кругляш лежит на склоне холма. Когда пилоты начнут его поднимать, он может вниз по склону покатиться, и вертолет вбок дернет. Так и разбиться недолго. Поэтому мы решаем сытно поесть, а потом скатить кругляш с холма. И, когда он будет внизу, привязать его к вертолету.
Так и делаем. Пилоты заправщиков все на ВИДЕО снимают. И как мы вокруг кругляша возимся, и как он по склону холма катится, и как вертолет с холма к нему перелетает.
Пока мы кругляш туда-сюда перекатываем, чтоб под него тросы подвести, да обвязываем, женщины вчетвером шкуру выделывают. Вбили в землю колышки, растянули и сурукают. Жамах и Бэмби хорошо знают, что делать, Ксапа и Евражка у них учатся.
Парни, у нас проблема, — говорит Сергей, когда подготовили все к полету. — Уже вечереет, а я в темноте не летаю. У меня радара нет.
— Летим завтра утром, — решает самый старший пилот. — Через два часа свяжись с Медведевым и доложи, что мы задержимся с вылетом до утра. Скажешь, что возникли сложности с рельефом местности в районе падения
груза.
Так Сергей и делает. Когда начинает темнеть, поднимается на три тысячи метров и говорит с Медведевым. И я говорю. Подтверждаю, что мы готовы лететь, но дело к осени, дни стали короче, а в темноте лучше не летать. Прошу позвонить Мудру и сказать, что мы задерживаемся. Михаил обещает позвонить и желает нам спокойной ночи.
Перед сном мы хорошо посидели у костра. Костер, звезды над головой, еды — сколько угодно, рядом со мной мои женщины, и рассказы о трудных походах и дальних полетах. Пусть я не все в них понимаю, но Евражка тоже не понимает, и теребит Ксапу. А Ксапа тихонько объясняет непонятное. И
никуда не нужно торопиться, мы сделали дело, за которым летели. А завтра будет новый день…
0
0