Кроули подскочил, словно его ударили, краем сознания порадовался, что Джуниор крепко держится за его большой палец и нет опасности швырнуть его ненароком через всю комнату, и повернулся лицом к ангелу. В руках тот держал две чашки чая, одну из которых протягивал Кроули, на его лице застыло смутное беспокойство. Кроули судорожно глотал воздух, пытаясь найти нужные слова, но получилось еще хуже, чем раньше.
— Ты в порядке, дорогой? Я думаю, люди сказали бы, что ты выглядишь так, словно увидел привидение. — Азирафаэль сделал еще один шаг вперед, и Кроули споткнулся, отступая назад. В голове у него шумело и кружилось, и при этом было совершенно пусто.
Он знал, конечно… нет, не знал, не верил, но надеялся, и… но… Но Азирафаэлю стоило сказать это ему. Если ангел вообще был готов рассказать об этом какой-нибудь змее, то этой змеей должен был быть он, Кроули! Не то чтобы он был слишком утонченным или нежным в своих чувствах. Да он и близко не подошел к тому, чтобы быть таким! Он, конечно, знал эти слова и мог их произнести, но это была пустая формальность, потому что на самом деле от всего утонченного и нежного его отделяла целая вселенная, они существовали в чужом для него мире. Он никогда даже не думал…
— Ты любишь меня? — спросил Кроули. И тут же пожалел об этом. Он хотел быть гораздо более красноречивым. Он хотел вообще не спрашивать. Он не собирался спрашивать!
Азирафаэль замер.
— Я… — Он широко раскрыл глаза и замолчал. Чашки в его руках задребезжали, когда ангел слегка встряхнулся и подвинулся, чтобы поставить их на стол. Он сделал это очень осторожно и не стал поворачиваться к Кроули лицом. — Я не думал, что они запомнят. Или поймут. Я не знал, что ты поймешь их, даже если они… Я надеюсь, что это не… то есть я не ожидаю, что ты… ничего не должно измениться, знаешь ли. Я…
— Оно… м-могло бы.
Азирафаэль немного выпрямился и наконец все-таки посмотрел на Кроули, вся его напряженная поза говорила об осторожной надежде.
— Могло бы…что?
— Измениться, — сказал Кроули, затаив дыхание и чувствуя себя намного более уязвимым, чем ему хотелось бы. — Если бы ты захотел.
Азирафаэль долго-долго просто смотрел на него, пока Кроули не задался вопросом, слышал ли он вообще, и даже уже собирался повторить свои слова, когда Азирафаэль наконец спросил:
— А ты хочешь?
Кроули выдохнул, только тут поняв, что все это время не дышал. Не то чтобы ему это было так уж нужно, но… привычка. В ответ он приподнял Джуниора, чтобы ангелу было лучше его видно.
— Мы уже много чего изменили.
— Кроули, — сказал Азирафаэль тоном, который предупреждал, что одному конкретному демону определенно следует более серьезно отнестись к ситуации, хотя Кроули очень хотелось истерически рассмеяться. Он потратил шесть тысяч лет, принимая происходящее между ними слишком всерьез, — и только для того, чтобы все распутала единственная и не очень удачная шутка.
— Конечно, ангел, — ответил Кроули, все равно приближаясь к этой критической точке. — Неужели ты думаешь, что я могу предложить первому встречному убежать со мной к звездам? Предотвратить апокалипсис? Свергнуть планы Ада? Мы изменили всё ради этого. Конечно, я этого хочу.
Он шагнул вперед, забрав расстояние, которое уступил ранее, а затем еще немного, пока не встал достаточно близко, чтобы можно было дотронуться, если кто-то из них осмелится. Джуниор крепко обхватил его большой палец, а Азирафаэль стоял очень-очень неподвижно, ища в глазах Кроули что-то такое, о чем тот не мог догадаться, но что, вероятно, было очень важным. Кроули судорожно вздохнул.
— Конечно, я люблю тебя, — сказал он достаточно громко, чтобы расстояние между ними перестало их разделять.
— Мы тоже! — откликнулся Джуниор, требовательно сжимая его палец. — Скажи ему!
Кроули издал негромкий болезненный звук и посмотрел вниз на нитку черно-красной лапши на большом пальце.
— И, очевидно, дети тоже тебя любят. Не могу их винить, ты ведь вроде как сам их придумал.
— И кто же в этом виноват? — сказал Азирафаэль, немного расслабившись, когда напряжение спало.
На сердце у Кроули немного полегчало. Возможно, перемены не означают отказа от того, что было раньше. Они все еще могут быть самими собой.
— Откуда мне было знать, что ты не проверишь! — возмутился Кроули в ответ, с облегчением и уже почти на полном серьезе. — Ты действительно думал, что я просто принесу тебе яйца? А я, между прочим, тебе говорил, что они не мои, так почему же они похожи на меня?
Румянец коснулся щек Азирафаэля, когда он поднял подбородок, стараясь выглядеть более достойно, чем то подразумевалось его ответом.
— Ну… Они не все похожи на тебя.
— А? — только и мог сказать Кроули, поворачиваясь, чтобы взглянуть на обитателей вольера. — Выбрал несколько разных видов, да?
Затем он отодвинулся, чтобы заглянуть внутрь. До него донесся приглушенный шепот, и он услышал свое имя — или, по крайней мере, свой новый титул, к которому не так уж трудно было привыкнуть, — среди этого шума. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы обнаружить четыре маленьких мордочки, торчащие из мха. Три черных, одна белая, и Кроули не смог сдержать широкой улыбки, когда увидел две пары глаз столь знакомого голубого оттенка.
— О, я не думаю, что ты можешь винить Джуниора за то, что он рассказал мне, — сказал Кроули, обернувшись и обнаружив, что Азирафаэль последовал за ним. — По крайней мере не сейчас, когда они все такие милые… и выглядят так.
Азирафаэль не казался раскаявшимся, хотя румянец все еще играл на его щеках.
— Не то чтобы я планировал это таким образом, но… теперь, когда все сделано, я думаю, что получилось хорошо. Я ведь еще не дал им имена. Кроме Энтони.
— А почему нет? — спросил Кроули, с любопытством приподняв бровь.
— Ну… — протянул Азирафаэль, не глядя на него. — Они только что вылупились, и я подумал… Раз уж они все-таки твои дети, то и давать им имена следует именно тебе.
Дети.
Кроули опустил взгляд на свои руки, на крошечный черный завиток, обвивавший его большой палец, и на широко раскрытые желтые глаза, доверчиво глядящие на него. Если бы кто-нибудь спросил его мнение по этому поводу неделю назад, он мог бы сказать, что это никогда не приходило ему в голову. У демонов не бывает детей, а жизнь людей слишком коротка, чтобы усыновить кого-то из них. Однако Кроули чувствовал крошечный оттенок божественности в Искре жизни Джуниора и знал, что каждый из пяти маленьких детенышей будет здесь очень долго. Может быть, стоит немного полюбить их?
— Может быть, — медленно произнес он, — мы могли бы назвать их вместе? Ты ведь, знаешь ли, приложил руку к их созданию,.
Ответная улыбка Азирафаэля была яркой и теплой.
— Думаю, мне бы это понравилось. Думаю, мне бы это очень понравилось.