Истощенный человек со скованными за спиной руками сидит за столом, когда-то золотые волосы спутанной паклей свисают на лицо.
— Что же ты не ешь? — Тёмный Властелин тянется к нему, поднимает за подбородок. Встречает взгляд голубых глаз — мутный, но такой же твёрдый, как и прежде. Отстраняется недовольно, бросает в тарелку недоеденную куриную ногу. По взмаху его руки пленнику запрокидывают голову, вливают в рот вино. Тот кашляет, захлебываясь, бегут на грудь красные струйки. Когда его отпускают, он вытирает подбородок о собственное плечо. Смотрит все так же спокойно.
— Я не присоединюсь к твоему пиршеству, Тёмный, даже если ты освободишь мне руки.
Закат вздохнул сквозь сон, сглатывая слюну.
Сейчас ему казалось, что он на месте Героя не смог бы удержаться от искушения.
***
Он проснулся от теплого дыхания на лице. Отшатнулся, вскочил, ожидая, что увидит перед собой волка.
Злодей, едва успевший отдернуть морду, недовольно фыркнул, отошел немного — мало ли, что еще придет в голову взбалмошному хозяину.
Закат не мог сказать, что рад ему больше, чем волку. Огляделся поспешно — догнали? Кто? Так быстро? Потом увидел съехавшее коню под пузо седло и рассмеялся с облегчением.
Не догнали. Хотели, видимо, но Злодей не дал себя оседлать.
Конь прихватил зубами плащ на плече, Закат погладил его по шее. Рассеянно поправил седло, туже затянул подпругу. Наклонился к ручью напиться на будущее — набрать воду с собой было не во что. Мимолетная радость таяла, как масло на раскаленной сковороде.
Ему самому есть нечего, а коня чем кормить?
Он повернул Злодея в сторону деревни, хлопнул по крупу.
— Иди домой.
Конь недовольно взбрыкнул, развернулся обратно, уставившись на Заката. Тот, помедлив, пожал плечами, отвернулся. Пошел по дороге в сторону Светлых земель.
За спиной зацокали копыта.
Закат оглянулся. Помотал головой:
— Что за глупости! — конь заржал, будто смеясь. Закат пообещал, успокаивая себя: — Ничего, есть захочешь — сам вернешься в деревню.
И больше не останавливался.
Солнце поднялось выше, растопило тучи, будто снег. Закат только капюшон плаща натянул поглубже, ежась и уже отчаявшись согреться. Болели почерневшие ступни, от голода сводило живот, снова хотелось хотя бы пить, если не есть. Он несколько раз спотыкался, голова быстро опустела, оставив единственную мысль — надо идти. Надо успеть. Он представления не имел, сколько займет пеший путь до светлой столицы, помнил только, что дракону до неё лететь меньше дня. Бесполезное сейчас знание.
Остановился, сам не зная, что его насторожило. Обернулся, постоял мгновение, глядя как Злодей упрямо ломится в какие-то кусты. Подошел ближе. Разглядел мелкие сморщенные ягоды, которые конь объедал, продираясь сквозь колючки. Присоединился, не забывая поглядывать по сторонам. Хоть это был и не малинник, а все-таки наткнуться на медведя весной ему совсем не хотелось.
Вкуса ягод Закат не разобрал, разве что сухими они были очень, и под конец куста запершило в горле. С собой взять было уже нечего, ручей поблизости не шумел, так что они пошли дальше. Закат старой, выученной привычкой запрыгнул в седло, взял поводья и только тогда опомнился. Злодей покосился на него, вывернув шею, будто щурясь хитро — что мол, не зря я остался?
Закат только головой покачал, тронул его пятками. Конь определенно упрямством был весь в хозяина.
***
На следующий день они вышли к большому селу, в котором осенью была ярмарка. Закат думал проехать его насквозь, не останавливаясь, но у крайнего дома коня обступили ребятишки. Видя, что наездник не станет их топтать, осмелели совсем, рассматривая Злодея. Кто-то спросил восторженно:
— Надо же, совсем-совсем черный! Дяденька, а вам не боязно?
Закат покачал головой, не понимая, что особенного в масти Злодея. Вроде бы черные кони встречались нередко. Подошла женщина, разогнала детей. Спросила неприязненно:
— Вам что-то надо?
— У меня нет денег, — отозвался Закат, сразу и отказывая, и объясняя причину. На него посмотрели оценивающе, женщина вдруг улыбнулась, решив, что гость её устраивает.
— Тут забор один подновить надо. Управишься до вечера — накормлю.
Забор оказался обычным деревенским плетнем, во многом напоминавшим корзину, так что Закат управился с ним куда быстрее, чем до вечера. Хозяйка, назвавшаяся Лучезарой, видя, как споро идет работа, заранее вынесла во двор крынку молока, накрытую щедрым ломтем хлеба. Закат глотал слюну от вкусного запаха, но сначала закончил плетение, а потом уже набросился на еду. Злодея работать не заставляли, просто пустили к кормушке, из которой, похоже, здесь ела вся скотина. Лучезара, выглянув в окно и увидев, что плетень закончен, вышла. Деловито проверила его на крепость, подергав жерди и протянутые между ними лозы. Покивала:
— Славно сделано!
Однако ни ночлега, ни добавки не предложила. Закат и тому был рад. Позволил Злодею наесться вдоволь, пока их никто не гнал, и неторопливо пошел дальше, ведя в поводу коня.
На привал остановились чуть за деревней. В быстро сгущающихся сумерках Закат расседлал Злодея, наломал лапника — от сна на земле он застудил шею, и теперь поворачиваться приходилось всем корпусом. Лег, заложив руки за голову и глядя в небо.
Ему было спокойно. Представлялось, что жизнь, словно река, текла к устью, завершаясь после подаренных ему спокойных, счастливых лун, и это казалось правильным. Он шел вперёд, он знал, куда и зачем идёт. Встречным людям он был никем, так что и опасаться за них не требовалось.
Закат перевернулся на бок, свернувшись клубком, чтобы сохранить побольше тепла. Подумал вдруг со странной грустью — женщину здесь уже звали Лучезарой. А ведь он всего в двух днях пути от Залесья, пусть даже один из них и проехал верхом.
***
— Что? — Тёмный Властелин оборачивается, на лице проступает никем до сего дня не виденная растерянность.
— В Лесовыси снова видели Героя, мой господин, — повторяет разведчик. Ему наверняка хочется сказать — мы же говорили. Этого человека убивали трижды перед тем, как доставили к вам, а вы поверили только сейчас, хотя сами бессмертны.
Но он молчит. Ему слишком дорога жизнь.
— Итак, Герой в самом деле возрождается. Что ж, тем интересней, — Тёмный Властелин берет себя в руки, опускаясь на трон. Усмехается так, что даже ко всему привычного разведчика пробирает дрожь. — Следите за ним. Мы должны застать его врасплох.
***
Он проснулся от дождя, пробившегося сквозь ветки и промочившего плащ. Встал, размял ноющие плечи и шею. Свистнул Злодея — Закат не привязывал его на ночь, зная — вор, решивший свести коня, пожалеет, едва протянув руку. Вдобавок Закат надеялся, что проголодавшийся Злодей наконец решит вернуться в Залесье, и не хотел ему мешать.
Конь, однако, выбрался из ельника, чем-то сочно хрупая. Ткнулся мордой в плечо, фыркнул в ухо. Уходить он явно не собирался.
Дождь быстро кончился, но нависающие над дорогой деревья сыпали мелкими брызгами от любого порыва ветра не хуже туч. Закат уже даже не пытался отводить Злодея из-под коварных веток, только зябко ежился, когда они снова и снова делились с ним ледяной водой. Влажная одежда липла к телу, с волос капало. Замерзнув в седле, Закат спрыгнул на дорогу. По щиколотку увяз в жидкой грязи, но упрямо наклонил голову, пошел, ведя коня за собой.
Он надеялся согреться от ходьбы, и ему это удалось, хоть и ценой ноги, рассаженной о скрытый грязью камень. Закат собирался промыть царапину в каком-нибудь ручье, но тот все никак не находился. Под старым пнём прямо у дороги встретились склизкие, перезимовавшие грибы. Закат постоял над ними, с сожалением сглотнул слюну, прошел мимо. Развести костер в насквозь промокшем лесу он не мог, а есть находку сырой было слишком рискованно.
К ночи Закат совершенно замёрз и вымотался, однако показавшаяся между деревьями сараюшка придала сил. Домик был заперт, и Закат не стал в него вламываться. Под навесом нашлась поленница, следы открытого очага, даже трут и кресало, бережно спрятанные в выемку в стене. Вода в неглубоком колодце была мутной, и Закат, прежде чем пить, прокипятил её над огнем. Пожалел о несобранных грибах, но тут же отбросил эти мысли — возвращаться он все равно не собирался, да и кто знал, не были ли грибы ядовитыми. Злодей обдирал крышу сарая, покрытую старым, свалявшимся сеном, и снова выглядел весьма довольным жизнью. Даже неприятно нывшая ранка на ноге после промывания теплой водой словно смутилась такого внимания и болеть перестала.
Закат лег под навесом у затухающего, но ещё тёплого костра. Голод долго не давал заснуть, хотя в животе плескалось столько воды, что даже немного тошнило. Завтра он должен был добраться до первого города.
Он не знал, что изменилось в Лесовыси за прошедшее столетие, но надеялся пройти через город миром. Огибать его было бы слишком долго — Лесовысь пересекала река, и мостов через неё за городскими стенами было немного.
***
Здесь холодно. Снег лежит одеялом, шатер посольства на его фоне — огромный сугроб.
Тёмный Властелин плотней запахивает черный плащ, прежде чем нырнуть под расшитый морозными узорами полог. Он знает — внутри ещё холодней. Слегка кивает статной женщине, протянувшей руки к коробу со льдом, как к очагу.
— Ваша сказка скоро закончится, — вместо приветствия равнодушно сообщает она.
Тёмный Властелин вскидывает бровь, кладя ладонь на оголовье меча:
— Это угроза?
— Считайте это пророчеством, — чуть заметно приподнимаются уголки губ, бледных до синевы, — основанным на опыте. Вам ведь уже более ста лет?
— Вам, как я слышал, более пятиста, — замечает Темный Властелин.
— Моя судьба иная, — как ни странно, в её голосе нет высокомерия, — а такие, как вы, недолговечны. Много лет назад я говорила это королю, верившему, что его страна будет стоять вечно. Теперь я говорю это вам.
— Вы разрываете наш договор? — не слишком вежливо прерывает её гость. Торговля с королевством севера была выгодна, но его земля проживет и без неё, а у Тёмного Властелина много дел, и терять время только ради предупреждения, больше похожего на угрозу…
— Зачем, — Королева пожимает плечами, кажущимися неестественно широкими из-за богатой шубы. — Я всего лишь предупреждаю. Не беспокойтесь, Тёмный. Я не имею привычки ни с кем воевать, ни за добро, ни за зло. Мне довольно своих земель и своей сказки.
0
0