Принц для начала ощупал Закату живот, убеждаясь, что того уже можно кормить не только хлебным мякишем. Спросил про синяки на выступающих рёбрах, услышав о стычке со стражей, покачал головой:
— То есть, я не ошибся, тебя правда ещё и избили. Удивительно, как ты под той стеной не остался.
— Я должен был идти, — ответил Закат, сам удивляясь стойкости своего тела.
— Когда в следующий раз соберёшься так глупо помирать, имей в виду, что добрых бродяг рядом может не оказаться, — насмешливо посоветовал Пепел, обернувшись на козлах.
Принц наконец приложил Закату ухо к груди, попросил глубоко дышать. Повозка дёрнулась, они схватились за борт, пытаясь не упасть, Закат неловко сел на стоящий рядом сундук. Колыхнулся неплотно задернутый полог. Принц, устояв на ногах, только улыбнулся, будто ничего не случилось:
— По крайней мере, в лёгких у тебя больше не хрипит.
Закончив осмотр, выбрался на козлы к другу.
Закат не слышал их разговор, но покраснели у Пепла даже уши.
***
Обедали бродяги на повозках, каждый на своей, не останавливаясь. Закат попросился помочь с готовкой, и Принц выдал ему несколько мешочков и горшков, велев перетереть их содержимое в одной миске.
— Это разные соленья и травы. Едим мы обычно хлеб с сушеным мясом, но с такой добавкой выходит вкусно.
Закат на вид узнал только чеснок, остальные части смеси выглядели непонятными разноцветными кусочками со странным запахом. Пест превратил их в густую красноватую пасту, одновременно сладкую и жгуче-острую. Вкус был необычным, но Закату понравилось, хоть ему и разрешили съесть меньше ложки.
— От неё даже здоровому человеку может плохо стать, когда в первый раз пробуешь, — пояснил свой запрет Принц.
От неё ли, или от сухого солёного мяса, но плохо Закату в самом деле стало почти сразу после еды. Он пытался не показать это, но Принц заметил по скованности движений, снова промял живот — пальцы у лекаря были тонкие, но сильные. Выругавшись сквозь зубы, наполнил кружку водой из бочки, высунулся на козлы.
— Пепел, подержи, пожалуйста.
— Я ему не грелка, — огрызнулся недовольный бродяга.
— Так и прошу тебя я, а не он.
Пепел фыркнул, цапнул кружку, зачем-то прижал себе к груди. Отдал курящуюся парком. Обернувшись, зло улыбнулся изумлённому Закату.
— Я и не такие фокусы могу. Например, откусить кому-нибудь слишком любопытному пальцы.
Принц тихонько засмеялся, кроша травы в горячую воду. Протянул Закату:
— Если до вечера не станет лучше — скажи сразу, хорошо?
Однако лучше стало, едва он допил отвар. Принц в самом деле был мастером.
***
Вечером был такой же костёр, как вчера, и пляски, будто на празднике. Закату наконец разрешили выбраться из повозки, и он одевался, неловко путаясь в рукавах рубашки. По ней больше нельзя было сказать, что он ушел сразу после пожара и сколько раз спал на земле — бродяги не только выходили больного, но и постирали одежду, пока он лежал в бреду. Закат смотрел на аккуратную вышивку, впервые после выхода из Залесья показавшуюся из-под грязи, и пытался не думать о Пае. Он ведь обещал, что не уйдет без него, но после пожара, после похищения Ро, случившегося только потому, что Тёмного Властелина узнали, слишком испугался, что кто-то еще может пострадать.
Улыбнулся Принц, помог слезть с высокой повозки. Закату очень хотелось поблагодарить его снова, но он старался уважать чужие обычаи. Бродяга, заметив проглоченные слова, только чуть кивнул, оценив молчание.
Потом было такое же позднее утро, когда Закат проснулся, как привык в селе, и решил не таращиться бесполезно в светлеющее небо. Неторопливо собрал разворошенную стоянку, так что, когда проснулись завернувшиеся в один плащ Пепел и Принц, всё уже было готово к отъезду. Впрочем, всё равно пришлось ждать остальной караван.
Злодей выплясывал рядом с серой кобылкой, которая, явно кокетничая, то делала вид, что не обращает на него внимания, то сама игриво прихватывала за гриву. Закат, глядя на это и вспоминая, что собирался отделиться, как только выздоровеет, а значит, не дать Злодею ни возможности каверзы, ни надежды на исправление характера, только вздохнул.
— Что, сбежать хочешь? — Принц, снова выбравшийся на козлы и доставший лютню, даже не обернулся. — Тебе вроде бы с нами по пути.
— Так что не делай глупостей, — припечатал с недовольной миной Пепел. — Светлые нас и без тебя не любят, хуже всяко не будет.
— Но они вас не преследуют, — тихо возразил Закат.
— А ты будто знаешь! — Пепел обидно расхохотался. Принц поморщился, чуть обернувшись, и бродяга взял себя в руки, пояснил, усмехаясь: — Они за всяким, кто не такой, бегают. А мы своей «нетакостью» аж глаза режем. Так что сиди уже, сколько там тебе надо.
— Мне до Цитадели, — Закат ждал, что они покрутят пальцем у виска, но Пепел только скривился.
— До самой Цитадели мы не дойдём, — тихо признал Принц. — А вот до столицы — вполне. Через неё тебе одному пройти будет проще, чем каравану.
На благодарность снова вызверился Пепел, и Закат счел за лучшее замолчать. Он не понимал, чем именно не нравится смуглому юноше, но тот разве что ядом не плевался, хоть немного сдерживаясь только когда на него смотрел Принц.
***
Стремительно теплело, на деревьях набухли почки, готовые взорваться свежей зеленью, прорастала молодая трава. Одним вечером Рада ухватила Заката за щеку и постановила, что вот теперь он выглядит как положено мужчине. Он в самом деле постепенно приходил в себя — снова раздался в плечах, окреп. Тело спешило наверстать всё, что потеряло за время голодовки. Закат всё ещё хотел быть полезен в пути, и бродяги учили его кто во что горазд — играть на лютне, петь, гадать, показывать фокусы. Кто-то было сказал, что фокусы — первый шаг к карманничеству, но Принц посмотрел на шутника так, что тот мигом смешался, спрятался за чью-то спину.
— Мы не воры, — позже серьёзно объяснил Принц. — Бродяги, актеры, менестрели и балагуры, но не воры, не мошенники и не убийцы. Это важно, если мы хотим, чтобы за нами бегали только рыцари, и то под настроение, а не весь мир.
Мир, впрочем, всё равно недолюбливал бродяг. Закат видел уже два выступления, когда караван повозок останавливался за каким-нибудь селом. Полдня ребятишки зазывали жителей, а потом бродяги вели себя почти как в любой другой вечер — пели, плясали, шутили. Разве что костёр разжигали всего один, огромный, и собирались вокруг него все сразу, большой толпой.
Однако не все радовались такому соседству.
— Бродяг пропускать не велено, — процедил сквозь губу стражник. Закат смотрел с повозки, как Принц безмятежно улыбается. Караван растянулся змеей, весь — добрая половина очереди на въезд. Обычно они обходили города стороной, но в Солнцеграде сегодня ночью отмечали праздник явления Героя, на главной площади собиралась ярмарка — лакомый кусочек для любых фокусников, сказочников и танцоров.
— Мы добрые люди. Мы хотим лишь повеселить жителей вашего славного города.
Стража на воротах, однако, упрямо считала, что праздник для всех, кроме людей дороги. Принца пока аккуратно, но показательно толкнули в грудь.
— Сказано не пускать. Не задерживайте очередь.
Пепел оскалился было, но Принц сжал его ладонь. Отошел, повис на узде кобылы, отводя её с дороги. Стража раздраженно помахала руками — все, мол, все убирайтесь, что мы, ваши повозки не отличим?
Пришлось снова становиться в стороне, поднявшись на холм. В сгущающихся сумерках люди смотрели на огни города, качали головами — жаль, что не вышло, но что уж там. Однако некоторые беспокоились сильней других. К Принцу подошла Рада, шепнула что-то на ухо. Тот кивнул, остановил уже собиравшихся разводить костры людей:
— Стойте! Давайте составим круг. Костёр один, небольшой.
— Опасно? — переспросил кто-то. Принц, помедлив, кивнул.
— Может быть. Мы уже далеко в землях света.
После этого никто ничего не спрашивал и не спорил. Непривычно тихие, настороженные люди бродили меж повозок, появилось откуда-то оружие. Дрозд, маленький и юркий парень, вскарабкался на полог, уселся наверху, поглядывая в сторону города и тихо наигрывая на дудочке странную, тревожную мелодию.
Рада вертела в руках карты, снимая, переворачивая, замешивая снова, но не глядя, что выпадает. Закат сел рядом с ней, спросил:
— Почему ты не погадаешь, что именно случится?
Старуха фыркнула, карты вдруг рассыпались по натянутому меж колен подолу.
— Сразу видно, что ты не бродяга. Нельзя же. На себя, на свою судьбу — нельзя. Хоть и чувствую, что что-то случится, гадать не могу.
— Почему?..
— Это крючок, который вытаскивает тебя из моря судеб. С одного раза, конечно, ничего не случится, но не все могут противиться искушению исправлять судьбу снова и снова. Себя я проверять не хочу.
Она собрала карты, сердито затолкала в мешочек на груди. Махнула рукой детям постарше, удержала Заката, собиравшегося встать.
— Останься. Это и для тебя сказка, — повела ладонью перед лицом, улыбнулась, помедлила. Начала: — Кое-кто из вас, я знаю, уже начал гадать. Читать по ладони, раскидывать золу от костра. И всегда — себе, только себе, чтобы хоть одним глазком заглянуть — как оно там, в будущем? Так можно, вы ведь пока ещё не гадатели. Но когда тебе дарят первые карты, самое важное, что ты должен запомнить — никогда не раскладывать их для себя. Я расскажу вам историю, которую рассказали мне, про человека, который однажды разложил колоду для самого себя. Он узнал своё будущее, изменил его и уже не смог остановиться. Он стал гадать себе так часто, что обрел страшный дар — начал провидеть будущее без всяких карт. Он избегал боли, избегал смерти, избегал всех чувств, заранее зная — даже в самой светлой любви бывают тёмные дни. Он боялся этого так сильно, что сумел сплести себе тропу из судеб, вьющуюся безгранично долго.
Маленький мальчик, тихонько подобравшийся к ним послушать, испуганно хлюпнул носом. Старшая сестра не глядя сгребла его в охапку, не то утешая, не то утешаясь сама. Рада обвела слушателей глазами.
— Говорят, гадатель и поныне бродит по миру. Горе тому, кто встретится с ним — его бессмертие кормится чужими тропами, чужой болью. Однако есть спасение и от такого человека. Ведь хоть он и не старится, он всё ещё смертен. И есть раны, от которых не убережет ни одна тропа.
Ребёнок все-таки разревелся, подошедшая мать подхватила его на руки, успокаивая. Притихшие подростки переглядывались. Закат был уверен — многие из них никогда больше не станут гадать сами себе, пусть даже не на картах.
Рада улыбнулась кому-то за спиной Заката, тот оглянулся. Сзади стоял непривычно серьезный Принц.
— Нам надо поговорить.
0
0