Уэссекс, 1270 год
В течение следующего месяца Кроули не может сосредоточиться. Из-за этого он едва не запарывает совершенно простое искушение на кражу; каждый раз, когда он пытается сосредоточиться на Азирафаэле, он буквально захлёбывается в гневе ангела. Это вызывает у него непрестанную головную боль, и через полгода он не выдерживает: очищает свой график, а затем ложится спать на тридцать лет.
Он просыпается в 1246-м году и, протянув руку, обнаруживает, что Азирафаэль всё ещё сердится, но, по крайней мере, это просто гнев, а не та праведная небесная ярость, которая может сравнять с землёй горы или разрушить целые города. Он слоняется по Лондону, чтобы вызвать некоторые гражданские волнения, едет на север, чтобы побудить местных жителей взбунтоваться против повышения налогов новым лордом, и через пару десятилетий наконец перестаёт ждать, пока Азирафаэль успокоится, и появляется на его пороге.
Мир станет утомительно скучным, если Азирафаэль так и не заговорит с ним, да и об их Соглашении тоже не стоит забывать, и Кроули предусмотрительно вооружается корзиной апельсинов, фиников, инжира и винограда — всего того мягкого и сладкого, что Азирафаэль любит и что люди ещё не принесли в эту страну. Он поднимает корзину, когда Азирафаэль открывает дверь: яркое, благоухающее предложение мира.
Но Азирафаэль даже не взглянул на дары Кроули — точно так же, как не дал самому Кроули заговорить.
— Я думал, мы друзья, — говорит Азирафаэль, и его обычное выражение мягкой доброжелательности сменяется гневом.
— Ангел… — Кроули сутулится, стараясь казаться маленьким и безобидным. — Мы и есть друзья…
— Но теперь я вижу, что вёл себя глупо. Все это время ты хотел только одного-чтобы я… чтобы…
Пал. Но ангел не может произнести это слово, и Кроули с удивлением обнаруживает, что на самом деле вовсе не хочет этого.
— Ты всё это время планировал, — говорит Азирафаэль, и в его гневе слышится разочарование.
— Нет! — Кроули лжет без колебаний. — Я был пьян, и тогда мне это показалось хорошей идеей.
— Ты хочешь стащить меня на свой уровень.
— Нет. — Кроули лжёт так же легко, как и искушает, змей с серебряным языком, ну да, он таковым и является. — Я пришел сказать… — демоны не извиняются, и Кроули стискивает зубы, слова обжигают ему рот, — мне очень жаль. Прости. — Он поднимает корзину. — Это… ну… Извинение. И я сделаю для тебя десять добрых дел. Где угодно в мире, всё, что ты хочешь. Просто скажи.
Он, вероятно, мог бы поднять ставку до пятнадцати, прежде чем возникнет опасность быть замеченным Снизу, но Азирафаэль не торгуется и не берёт фрукты. Даже не смотрит на него.
— Просто уйди. — Азирафаэль пытается захлопнуть дверь, но Кроули засовывает в щель ногу.
— Азирафаэль, ну же, мы же друзья…
— Мы не друзья! — шипит Азирафаэль, и ярость этих слов заставляет Кроули невольно сделать шаг назад. — Ты демон! Я ангел! Мы по разные стороны баррикад!
И пока Кроули ещё не оправился от яда, прозвучавшего в голосе Азирафаэля, дверь захлопывается у него перед носом.
***
Кроули возвращается домой, взмахом руки отправляет куда подальше свой дар и сверяется с планом работы на следующее столетие. Там, похоже справятся и без него: одно проклятие в 1315-м году, и больше ничего.
— Ну и хрен с ним, — говорит он и идет спать.
0
0