Сегодня первый раз показываем новые земли Заречным и Степнякам Не знаю, кто больше радуется. Наверно, Степняки. Очень им нравится, что между ними и Айгурами будем мы, Чубары и Заречные.
Чубары тоже радуются, что все земли по правому берегу им достанутся. А пока Айгуры далеко, они и на левом берегу будут охотиться.
Ночью Ксапа рассказывает мне, что мы давно уже могли бы Секунду к рукам прибрать. Но осенью у нее все мысли были хызом заняты, а к весне она забыла.
— А скалы? — спрашиваю я.
— А что — скалы? Помнишь, когда стену хыза клали, строительные леса ставили. Надо было подготовить побольше высоких лестниц и строительных лесов. В опасных местах мосты со скалы на скалу перекинуть. И прошли бы во Вторую долину как по асфальту. Главное — не торопиться.
Права ведь Ксапа. Через реку мы догадались мост сделать, ничего в этом трудного нет. А через скалы — не догадались. Но теперь уже не важно. Скоро подрывники прилетят, скалы в щебенку превратятся.
Утром мы смотрим на Ирочку и смеемся. Она ходит под ручку с мамонтенком. То есть, мамонтенок хоботом ее за локоть держит, не отпускает. Куда она, туда и он. Если из виду теряет, плакать начинает. Мы им большой ШАТЕР поставили. Шатер вроде вама или палатки, только без пола. А в шатре — палатку для Ирочки с Эдиком и палатку без пола для
мамонтенка. Как только Эдик проложил провода и в обоих палатках поставил нагреватели воздуха, мамонтенок сразу полюбил свою палатку.
К обеду прилетает Медведев. Привозит много овощей для мамонтенка и двух журналистов. Журналисты носят на лицах белые маски, только лоб и глаза видны. Медведев говорит, они с другого материка прилетели, карантин не прошли. Поэтому трогать животных им запрещено, и за руку с ними лучше не здороваться. Мне по секрету говорит, что туфта это. За неделю их столько раз мыли, кололи и ультрафиолетом облучали, что парни незаразные. А строгости — чтоб журналисты толпами не лезли.
Один из журналистов снимает на видео все, что видит. Второй не выпускает из рук микрофон. Он у них главный. По русски оба говорят плохо. Михаил и Света переводят. Света еще ругает нас, что ей урок сорвали. Журналисты тут же просят показать им школу. Ведем в первый деревянный хыз.
Но школа их не удивляет. Зато поразил снимок из космоса, который Ксапа на стенке из маленьких собрала. Спросили, что это. Света перевела вопрос малышне. Все разом загалдели, указывая пальцами в потолок. Пришлось Свете их утихомиривать. Поручает маленькой девчушке объяснить. Та рассказывает, что высоко-высоко над нами летает спутник и все видит. А когда охотники полетели в долину, куда река течет, спутник смотрел за ними.
— Это правда? — спрашивает один из журналистов. Медведев стучит пальцем по снимку с вертолетом и говорит, что следил за ходом операции в реальном времени.
— Что это была за операция, и чем она вызвана? — интересуется тот журналист, что с микрофоном.
— Клык, сможешь рассказать? — спрашивает Медведев. И знак делает, чтоб я не отказывался. Откуда наши с Ксапой знаки знает? Ну, раз знак показал, просьбу выполню.
— Вы знакомы с ПОЛИТИЧЕСКОЙ ОБСТАНОВКОЙ в РЕГИОНЕ? — ксапиными словами говорю, чтоб журналистам понятнее было. Но Света все равно переводит:
— … политикал ситуэйшен ин риджин? — Оба дружно мотают головами.
— Тогда начну с ГЕОГРАФИИ, — указываю на снимки. — Наше общество состоит из трех НАРОДНОСТЕЙ. Каждая НАРОДНОСТЬ говорит на своем языке. Это неудобно, но, как у вас говорят, ВРЕМЕННОЕ ЯВЛЕНИЕ. Уважаемые люди говорят, скоро языки сольются. Мы ПРОЖИВАЕМ здесь и здесь — указываю на Приму и стоянку Заречных. Не хочу чужакам точное место показывать, незачем им его знать. Поэтому всей ладонью по снимку провожу. — Степняки живут здесь, а Чубары — здесь.
Медведев задумчивый вид принимает, только кивает слегка, когда я ладонью целые леса накрываю.
— А вот здесь — хлопаю рукой по стенке слева от снимка, — живут дикие племена Айгуров. Много племен.
На секунду задумываюсь, как объяснить журналистам, из-за чего у нас с Айгурами проблемы.
— Вы знаете, что такое ЛЕДНИКОВЫЙ ПЕРИОД?
Оба чудика дружно кивают.
— Тогда вам проще объяснить. Ледники движутся. И дикие племена тоже движутся из-за ледников. Вот отсюда, — хлопнул ладонью по стенке слева от снимка, — сюда! — хлопнул справа. — Айгуры создают нам ПРОБЛЕМЫ. Но нам ПРОБЛЕМЫ не нужны. Вы понимаете?
— … Ю андестенд? — переводит Света. Дожидаюсь, когда оба
журналиста кивнут.
— Мы хотим уйти с пути диких племен. Отсюда и отсюда уйдем сюда и сюда, — хлопаю ладонью по снимку. — Отдадим им левый берег реки, пусть МИГРИРУЮТ. Но на правый не пустим.
— Как вы будете не пускать айгуров на правый берег? Будете воевать с ними? — спрашивает журналист с микрофоном.
— Зачем воевать? у них девушки красивые, — говорю я. Наверно, зря о девушках сказал.
— Амазонки? — удивляется журналист.
— Нет, просто молодые, красивые, скромные, работящие девушки. Могу с одной познакомить, она у нас живет.
— Это была местная шутка, — очень вовремя вставляет Медведев.
— Сильные мужчины не воюют с красивыми девушками.
— А, юмор! Ай’эм сорри! Проблема перевода… Но все же, что вы будете делать с айгурами?
— Миша, отведем их к звероловам, покажем летающий шприц? — предлагаю я. Медведев подхватывает идею и объясняет журналистам, что мы хотим усыплять айгуров как звероловы диких животных и перевозить сонных
вертолетами на новое место.
— Если они человеческих слов не понимают, будем обращаться с ними как с оленями, — говорю я. — Сейчас мы пойдем в загон, и вы увидите реликтовых оленей. У вас таких больше нет. Но скоро будут. Мы наловим и передадим вам.
Идем в загон. Олени ведут себя как-то недружелюбно. Самка беспокоится, а самец хочет нас отогнать подальше. Принимает угрожающие позы, словно напасть хочет. Достаю мобилку и вызываю ветеринаров.
— Лена, у вас начинаются роды. Ты просила позвать, когда начнутся.
— Спасибо, Клык!
Вскоре прибегают ветеринары и выгоняют нас из загона. Журналисты достают из сумки камеры, которые надеваются на лоб, и просят ветеринаров все заснять. Медведев недоволен. Теперь журналисты не улетят до конца родов. Просит меня занять их чем-то. Признаться, мне журналисты тоже надоели. Неприятные вопросы задают. Надо над каждым словом думать, чтоб лишнего не сказать. Может, Ксапе их передать?
Веду к своему ваму. У входа Жамах расхаживает, по мобилке с кем-то говорит. Представляю ее журналистам, завожу в вам… Етишкин кот! На шкурах в ряд разложены шесть грудничков! Лава, Туна и Фархай с ними возятся.
— Быстро вон! Гоу аут! — командует Медведев журналистам, как только видит это. И уже на улице говорит мне:
— Клык, зачем ты их в ясли привел? Они же заразные!
— Мы просим прощения, — говорит тот, что с микрофоном. — Это все ваши дети?
— Это ясли, — говорит Медведев.
— Мой малыш второй справа. Трое малышей — Лавы с Туной, а двое — не знаю, чьи. Жамах, ты Ксапу не видела?
Жамах берет меня за локоть и отводит в сторону.
— Ксапа от них прячется, — кивает на журналистов. — Стесняется полосок на щеках.
— У всех же полоски!
— Я ей так и говорю. А она прятаться убежала.
Раз не удалось свалить гостей на Ксапу, говорю Мише, что запускаю «стандартную гостевую программу». Веду к хызу, попутно указываю на солнечные батареи. Пока идем, Михаил объясняет, что в пещерном доме мы живем зимой, а летом — в вамах, на природе. Входим в хыз. Я сразу включаю свет. В новой пещере гудит бетономешалка. Плохо это, все впечатление испортила. Но журналисты заинтересовались. Со всех сторон засняли Жука, Толика и Евражку. Евражка кричит, чтоб на свежий бетон не наступали. И указывает, где можно ходить, а где нельзя.
— Готовим хыз к зиме, — объясняю я, — Осень уже, листья пожелтели, скоро сюда переселимся, а тут, под ногами пол неровный. Надо торопиться.
— Расскажи про теплый линолеум, — подсказывает Медведев, а Света переводит. Оба журналиста удивленно поворачиваются ко мне.
— Зачем я буду говорить о том, чего нет? Когда сделаем — покажу. А пока нечего показывать, — солидно так говорю, потому что не знаю, что это такое — теплый линолеум.
Журналист, который с видеокамерой, снимает ярко освещенный потолок, колонны, которые растут из него до пола и трубы вентиляции.
— Раньше здесь медведь жил, — рассказываю я. — Но это было давно. За много лет до нас.
— Это единственный хыз у вас? — спрашивает журналист.
— Нет, есть еще три. — Хотел сказать, что мы их уже видели, но прикусываю язык. Незачем им знать, сколько охотников в нашем обществе. Я же правду сказал. А если кто-то не так понял, я не виноват. — Хотите посмотреть петроглифы? Здесь недалеко, чуть выше по склону.
Еще бы журналисты не хотели! Все ученые, что к нам прилетали, всегда хотели увидеть петроглифы. Отвожу их к скале с козырьком, показываю рисунки. Тот, что с видеокамерой, опускается на колени, чтоб удобнее
было заснять во всех деталях. Медведев и Света уже лица руками прикрывают, улыбки прячут.
Когда снят последний рисунок, сохраняя серьезное выражение лица, я гордо произношу в микрофон:
— Эти рисунки нарисовали наши дети. Если я их попрошу, они нарисуют и вас тоже. Место слева еще есть.
— О, май гот! — восклицает тот, что с микрофоном и хватается за голову. Медведев не выдерживает и взрывается смехом. Света садится на упавшую сосну и смеется до слез. Эта шутка всегда хорошо действует, нужно только до самого последнего момента хранить серьезное выражение лица.
Спускаемся к столовой и перекусываем. Пока едим, Старая приносит новость, олениха разродилась, у нее здоровая, сильная девочка. И уже имя есть — Ириска. У мамы с папой имен нет, а у малышки — есть. Ветеринары возвращают журналистам камеры, и те, наконец-то, улетают.
— Клык, ты молодец! Ты даже не представляешь, какой ты молодец! — радуется Медведев. — Твоя политинформация — это толстый гвоздь в крышку гроба надзорщикам! Осиновый кол им в грудь и жупел в печень!
Откуда-то появляется Ксапа.
— Оксана Давидовна, где ты пропадала? Такой цирк пропустила! — ликует Медведев. — Клык читал политинформацию журналюгам, представляешь?
«Вы знакомы с политической ситуацией в регионе?» «Что такое ледниковый период знаете? Великолепно, значит, объяснять не нужно!» А это: «Нам не нужны проблемы с дикими племенами!»
— Так и сказал? — Ксапа недоверчиво косится на меня.
— Мамой клянусь! — убеждает ее Медведев. — Хоть у Светы спроси, она синхронный перевод вела.
— Миша, твои люди все кругляши нашли? — спрашиваю я, чтоб перевести разговор с себя на другое.
— Нет, блин! Тот самый, который фортель выкинул, так и не разыскали.
— Миш, что ты с ними теперь делать будешь? — интересуется Ксапа.
— Я — ничего. А ребята с космодрома собираются из реально летавших ступеней собрать памятник в честь первого запуска. Первую ступень и три ускорителя вы разыскали. Четвертый, со стенда, я вам показывал. Парни сейчас выправляют вмятины и заливают изнутри ускорители монтажной пеной. Насчет второй ступени я договорился с ракетчиками. Вместо третьей РКК «Энергия» даст габаритно-весовой макет с обтекателем. Так что через месяц памятник будет в сборе.
— Миша, скажи честно, зачем ты притащил сюда этих журналюг?
— Я их притащил сюда потому что на меня ООН давит, в Думе руки выкручивают. Пятая колонна, блин. Не зря царь Думы разгонял! Но знаете, чем больше я думаю о том, что здесь произошло… У ситуации огромный потенциал, его надо с толком реализовать.
Михаил застыл, устремив взгляд куда-то вдаль, за наши спины. Я оглянулся на всякий случай, ничего удивительного не происходит, обычная жизнь идет. А Михаил очнулся, вытащил из кармана мобилку, набрал номер.
— Семен Егорыч, скоро репортеры вернутся, задержи их любым путем до моего прилета… Ну да! Дай им посмотреть запись старта первого спутника, свози на космодром, разреши снять стройку… Мало ли что я раньше запрещал, теперь разрешаю. Делай что хочешь, пообещай видео первого
контакта, но задержи, понятно? Ну и ладушки.
— Миша, ты что задумал? — настороженно спрашивает Ксапа.
— Когда они смонтируют фильм, мы его по всем мировым каналам… Даже не так! Я дам им массу материала для полнометражного фильма. Начиная с первого пробоя пространства, до настоящего времени. Они клюнут! Тут
такие бабки светят, они точно клюнут! Назовем «Русская планета». Игровых эпизодов добавим, как степняки тебя, Оксана ранили. Как бы документальная съемка с бортовых регистраторов. Мы еще кучу Оскаров возьмем!
— Ты лучше сними, как Жамах рожать возили.
— И это снимем. И старт Тополя, и как вы ступень назад везете. Это тоже войдет в фильм! Мы развернем общественное мнение на сто восемьдесят! Понимаешь, Оксана, если сегодня мир считает, что вся планета заселена дикарями, то завтра все будут думать, что да, где-то на планете еще живут дикие племена. И это — непорядок! Нужно скорее приобщить их к цивилизации.
— Думаешь, мир поверит?
— Поверит, Оксана, обязательно поверит! Если б мы пустили на экраны этот фильм, это была бы пропаганда. Но своим они поверят. Добавим деталь. У нас на экраны фильм выйдет на месяц позднее. И об этом тоже раструбим по всему миру.
— Ты еще пусти плюшку, что они выкрали кадры кинохроники из спецхрана.
— Не поверят. А в то, что кинохроника предоставлена по требованию ООН, поверят. Потому что многочисленные требования ООН мы организуем.
— Миша, ты страшный человек. Кукловод. Я тебя боюсь.
— Оксана, мы же в одной команде.
0
0