Вокруг него образовалось почтительное кольцо. Подошел сторож света, склонил на миг голову. Крепко взяв Заката за руку, воздел её на фоне полыхающего чучела.
— Вот наш светоч! И да начнётся светлый праздник!
Ладонь отпустили, Закат отступил спиной вперёд в толпу, но затеряться в ней уже не смог. Вокруг смеялись, зазвучала быстрая музыка, его ухватили за руки, увлекли в танец.
Он даже при желании не смог бы привлечь больше внимания, чем уже привлёк.
Закат мельком оглянулся на рыцарей, увидел настороженные взгляды, прикрыл глаза, понимая — его не забудут. Оставалось только надеяться, что до конца праздника никто не попытается допросить подозрительного «светоча», а после его уже не будет в городе.
Оставалось изображать обычного путника, пришедшего на праздник. Ему повезло стать центром гуляния, и он должен был этому радоваться.
Танцы оказались не сложней деревенских, только очень мешала корзинка, и без того чуть не сломанная толпой на площади. Люди растянулись по улицам, музыканты становились осями хороводов, музыка смешивалась, перекликалась, дополняла друг друга. Светоча хотели видеть в каждом кругу, и Закату это было на руку, хотя к тому времени, когда он сумел добраться до входа в переулок, где они с Пеплом должны были встретиться, от плясок кружилась голова.
Пепла на месте не оказалось. Закат остался в кругу, повторяя нужные движения, напряженно решая — если не придет, что делать?
Дальше по улице послышался звон металла, чей-то крик. Музыкант сбился, танец распался. Закат, поддерживая роль светоча, наоборот, шагнул на звук. Кто-то за спиной ахнул восхищенно, кто-то подался следом: мол, если светоч — Герой, то должны быть и рыцари. Однако приближающийся звук битвы быстро охладил их пыл. Люди отступили назад, ближе к площади, Закат, оглянувшись, нырнул в переулок.
Сверху тихо свистнули. Пепел сидел на крыше, куда немного раньше отправил мальчишку-вора. Однако, когда Закат попытался забраться по лестнице, кинул ему на макушку огрызок яблока. Вскочил, отбежал дальше по крыше, ткнул пальцем — иди сюда.
Закат последовал совету. Он пробирался переулками и щелями, сверху свешивался Пепел, ведя. Из-за угла выскочила Искра, налетела на Заката. Улыбнувшись, пошла рядом. Он спросил, бросив взгляд на ее растрепанную одежду:
— Ты от них сбежала?
Она тихо, гортанно засмеялась, одергивая смятые юбки. Посоветовала:
— Не бойся за меня. Все бродяги умеют за себя постоять.
Шальные глаза блеснули в темноте, она вдруг дернула Заката за прядь волос, заставив наклониться к себе. Быстро поцеловала в щеку возле самых губ.
— Такой хороший. Влюбилась бы!
Он отстранился, покачав головой. Искра была красивой, она поразила его сочетанием жизнелюбия и бесстрашия, но вряд ли он смог бы полюбить её. Странно, но, кажется, за века, прошедшие со смерти королевы, он вообще ни с кем не был близок, словно забыв, что давно не женат и ещё не стар: он ведь всегда возрождался в одной поре — уже не юношей, но далеко не дедом, за самую долгую жизнь между смертями не обзаведясь седыми волосами.
Тскаш ждал их на вершине стены, как договаривались. Едва не пинками спровадил вниз сестру вместе с корзиной:
— Улитки заморенные, стража уже сменяется!
Внизу на лестнице замерцал факел, кто-то беспокойно окликнул товарища, все еще валяющегося без чувств у ног бродяги. Пепел шипяще выругался, зажег огонь — Закат не уловил, когда он успел высечь искры. Невнятно отозвался, понизив голос.
Тскаш уже соскользнул вниз, Закат поспешил за ним. Пепел наверху чего-то ждал. Закат успел добрался до земли, когда ему на голову свалился Пепел, смеясь. Дёрнул как-то хитро веревку, так что она, развязавшись, соскользнула в руки. Побежал следом за остальными к каравану, задыхаясь от смеха.
Принц встретил их перед первыми повозками, и только там Пепел наконец отдышался, объяснил:
— Да нет, ничего. Просто эти стражники теперь так мило в обнимку лежат!
Зашелся снова в хохоте, упираясь ладонями в колени. Принц только головой покачал. Повернулся к Закату, благодарно поклонился.
— Спасибо. Ты очень помог.
Тот только плечами пожал.
— От похвалы доброе дело умаляется.
Принц улыбнулся, кивнул. Жестом позвал к костру, где Искра уже потрошила корзину покупок.
Самой по себе этой еды хватило бы каравану ненадолго — но, если прибавить добытое охотой, вырытое из-под земли и сорванное с веток — получалось не так уж мало.
***
Хотя вылазка прошла успешно, он так и не смог уснуть. Как и многие — слышно было, как мальчик наверху повозки всё мучает свирель, заставляя дерево плакать почти человеческим голосом, как перешептывается Рада с девочками, как чуть натянуто смеётся Искра, как её обнимает брат. Пепел бездумно обтачивал веточку, стряхивая стружки в огонь. Принц дремал, привалившись к колесу повозки, чутко приоткрывая глаза на любой шум. Никто не выставлял караулы, но все равно казалось, что Закат оказался в военном лагере, а не на мирной стоянке бродяг. Когда горы на востоке засияли поднимающимся за ними солнцем, он встал почти с облегчением. Многие уже собирали вещи, затаптывали костёр. Они хотели сняться побыстрей, но всё равно не успели.
Свистнул Дрозд, соскользнул по тканевому боку. Принц вышел из-за повозок, остановился, недовольно сложив руки на груди и глядя в сторону города. Пепел дернул Заката за рубаху, не позволяя подойти ближе.
— Не мозоль глаза, — толкнул к повозке. — Светоч, мать твою…
Закат послушался, залез под полог, выглянул в щель.
По склону поднимался десяток стражников во главе с тремя рыцарями и сторожем света.
— Светлого вам дня, люди, — поздоровался на местный манер Принц. Закат не видел его лица, но спорить мог — юный вождь дружелюбно улыбается. — Что привело вас к нам?
— Правосудие, — невнятно выдохнул запыхавшийся от крутого подъема сторож. Выпрямился, провозгласил, как на площади: — Мы ищем справедливости! Вы народ тени, вы нарушаете наши законы!
— Мы — народ дорог, а не тени, — мягко поправил Принц. — Как мы могли нарушить ваши законы, сторож, если мы даже не входили в город?
— Но вы вошли! — Закат невольно сполз ниже, прикидывая — могли ли его опознать? Да, чужак, но бродяга?.. — Вот этот добрый человек свидетельствует, что вы пробрались к нему и обокрали лавку!
Из-за спин стражников выглянул сухой мужчина, испуганно оглянулся. Вякнул придушенным зверьком:
— Я требую возмещения!
Умолк, беспокойно потирая руки. Пепел дернул уголком рта — понятно же, даже спрашивать не надо. Хотел нажиться на проходящих мимо бродягах. Трус.
Однако это ещё нужно было доказать.
— Какая лавка вам принадлежит? — резко спросил Принц. Сторож заслонил свидетеля собой.
— Не тебе здесь задавать вопросы, бродяга! Как наместник света в Солнцеграде и окрестных землях, я требую, чтобы твои люди построились в ряд, и несчастный опознает своих обидчиков.
— При всем уважении, — голос Принца остался мягким — как мягка может быть ткань ножен, — нет. Этот человек опишет приметы воров. И то, что они украли. Только после этого я подпущу вас к повозкам.
Мошенник, похоже, уже рад был бы сбежать, но ему не дали. Стража вытолкнула его вперед, кто-то хмыкнул — им не важно было, кто прав, все одно потеха.
— Ну… Э… Темно было! Я точно не разобрал…
— Тогда почему вы обвиняете моих людей, а не ищете воров в городе?
— На стене было обнаружено два оглушенных стражника, — веско ответил сторож. Принц пожал плечами:
— Кто-то мог выбираться из города, а не наоборот.
— Или и то, и другое! Хватит, мальчишка, ты всё равно не сможешь остановить правосудие!
— Вы так думаете?
Сторож отшатнулся от холодно-заинтересованного тона, резко подобрались стражники. Закат догадался — сейчас из-за каждой повозки выступают люди. Ещё не обнажая оружие, но давая возможность оценить — нас больше.
Больше, но они не воины. Большинство — нет. И кто знает, чем бы закончилось сражение, если бы…
— Да не знаю я! — голос сорвался, мужчина в сердцах разве что не подпрыгивал на месте. — Может, не крали они ничего! И лавка не моя, а хозяйская! Выпили мы вчера…
Вывернулся удивительно ловко из рук рыцарей, припустил вниз с пригорка, и не в город, а к фермам. Кто-то из стражи фыркнул, под подозрительным взглядом сторожа закашлялся. Тот поджал губы.
— Приносим извинения. Но советуем удалиться из наших земель как можно быстрей.
— Благодарю. Мы так и собирались поступить.
Закат смотрел, как отряд уходит, и с трудом мог в это поверить. Принц на миг привалился к краю телеги, Пепел положил руку ему на плечо. Оскалился:
— Я вчера видел этого «лавочника». Он в толпе кошельки срезал. Кто ж это его нанял на нас пальцем указать…
— Не важно, — мотнул головой Принц. — Главное — обошлось. К городам мы больше не приближаемся, — обернулся к повозке, Закат откинул полог. Принц устало улыбнулся ему. — До столицы мы тебя довезем, но остановимся в полудне пути. Дойдёшь же сам?
Закат кивнул. Он и об этом не стал бы просить, но бродяги шли к морю. В любом случае нужно было пересечь все светлые земли.
***
Четвертая луна перевалила за середину. Под колёса повозок ложились дороги, все чаще сменявшиеся лесными тропами, а то и вовсе ковром молодой травы. Днем солнце жарило по-летнему, заставляя сбрасывать куртки и повязывать на головы платки. Закат, покачиваясь на козлах, плел соломенные шляпы, то и дело отталкивая любопытную морду Злодея — конь норовил стянуть солому из рук, не то из чистого озорства, не то красуясь перед серой кобылой.
В другое время они обменяли бы мастерски сделанные вещи на еду в какой-нибудь деревне, но чем дальше в земли света заходили бродяги, тем меньше старались попадаться на глаза. С самого Солнцеграда они даже не заговаривали ни с кем, не пытались устроить представления, как раньше. Напряжение, скрываемое за привычными шутками, все равно читалось в слишком хмурых лицах, слишком резких движениях, слишком близко лежащем оружии. Огромный караван продирался сквозь леса, прокладывая новые колеи, наискось перечеркивал луга, распугивая овец, вновь пущенных на вольный выпас. Города объезжали широкими дугами, даже от сел держались подальше — весна позволяла.
Остановки стали длинней, не только на ночевку, но и на охоту, сбор грибов и ягод. Принц зорко следил за своими людьми, не позволяя набегать на чужие сады — в лесу хватало пищи. Закат с удивлением узнал, как много всего можно добыть, если знать, где искать. Он вместе с остальными собирал у ручьев похожие на клевер листики кислицы, срезал молодые побеги черемши, выбирал из мха мелкие грибы. Рада каждый день выдумывала что-то удивительное, то замешивая из кореньев кашу, то поджаривая траву на сковороде.
0
0