— Эм…
— Азирафаэль! Вот ты где!
— О! Хм. Архангел Гавриил. Какой приятный… то есть какой сюрприз, я не ожидал увидеть тебя внизу… на Земле…
Архангел хмурится, стряхивая невидимую пылинку со своей кашемировой накидки. Он почти видимо сияет, словно впитывая в себя весь доступный свет и неохотно отдавая часть его обратно.
— Я тоже рад тебя видеть. Однако я получил сообщение от Ноя, что ты уже некоторое время не возвращался на борт его ковчега.
«Надо поместить парочку сонь в его постель, — мысль, что первой приходит в голову Азирафаэля, оказывается совсем не ангельской. — Тогда и посмотрим на видовое разнообразие».
— Ну, видишь ли, этому есть очень хорошее объяснение, — бормочет он тем временем. — Я был, гм. Просто. Здесь. Искал. Да! Искал пару для этого маленького парня! То есть его самого искал! Его-то пара на ковчеге осталась…
Кроули удивленно шипит и плотнее стискивает кольца, когда Азирафаэль показывает на него Гавриилу рукой. Азирафаэль решает воспринять это в качестве поощрения.
— Этого маленького парня? — с сомнением уточняет Гавриил.
— О да. Видишь ли, он… Он был беглецом. Из ковчега. И этот вид будет ужасно важным во всей Малой Азии в ближайшие годы, просто очень, очень важным. И была бы катастрофа, если бы у нас на борту остался только один экземпляр. Представь себе, он проделал весь этот путь, хитрый маленький змей, прежде чем я наконец нашел его…
Гавриил смотрит вниз, на берег реки, где Махла и её люди привязывают пучки тростника к широким корпусам, работая с верёвками, сделанными из очищенного тростника. Это изнурительная работа, и острые края расщепленного тростника могут прорезать кожу при малейшей неосторожности.
— Что там у них происходит?
— О… э…
— Ж-ш-шилищ-щ-ща, — шипит Кроули на ухо Азирафаэлю. Его раздвоенный змеиный язык скользит по мочке уха ангела, посылая дрожь по всему телу и заставляя подкашиваться ноги.
— Жилища! — почти вскрикивает Азирафаэль и, когда Гавриил бросает на него любопытный взгляд, продолжает: — Хм. Они строят дома. Сейчас весна, так что люди в этом регионе… строят новые дома. Из тростника. Это связано с циклом нового года: новые дома на новый год.
— О. — Гавриил на мгновение задумывается. — Странно.
— Ну, это что-то вроде местного обычая, связанного с традициями, которые уходят корнями в….
— Это не твоя работа, Азирафаэль. Твоя работа оставаться на ковчеге, с праведниками. Ты ведь это знаешь, правда?
Азирафаэль, который отлично знает этот особый тон, кивает молча. На этом его функция как активного участника беседы завершена. Они переходят к той части, где он может лишь кивать и соглашаться.
— Это большая ответственность, Азирафаэль, я знаю, но я также знаю, что ты готов к ней. Тебе просто нужно сосредоточиться. Вот и всё, просто сосредоточься, и мы знаем, что ты сделаешь всё по высшему разряду. Я не собираюсь от тебя скрывать, что у нас имеются реальные ожидания по твоему поводу, но мы бы не стали на тебя рассчитывать, если бы не были уверены, что ты справишься, ты же знаешь.
Азирафаэль издает вежливый звук согласия, и Кроули слегка сжимает его руку.
— Вот же заносчивый говнюк, — шипит Кроули, и Азирафаэль едва сдерживает смех.
— Ты и на самом деле хорошо поработал, но если бы ты просто приложил немного больше усилий… может быть, перестал бы отвлекаться на разные новые штуки, которые люди делают, ну, знаешь, например, когда челюсть поднимается и опускается…
— На приём пищи?
— Да, вот это, пища. Еда. Просто, может быть, пропускай это время от времени, понимаешь? Ты становишься вроде как кругленьким. Ты ангел, и ты знаешь, чего от ангелов ожидают. Я уверен, что ты не хочешь разочаровывать нас, но и себя ты тоже не можешь разочаровать. Возлагай на себя большие надежды, как и мы.
Азирафаэль чувствует жар на щеках. Он знает, что есть определённые ожидания, и именно это делает их ожиданиями. Он не понимает только, почему Гавриилу так уж необходимо продолжать говорить об этом. А ещё он не понимает, почему это всегда заставляет его чувствовать себя таким маленьким.
Он также не очень уверен в причине, по которой Кроули так крепко стискивает его плечи, но это помогает, хотя вроде бы Азирафаэлю и должно быть стыдно, что демон оказался свидетелем всего этого.
— Так что да, это всё. Михаил уверена, что с тобой всё будет в полном порядке, но я решил, что, может быть, если я спущусь сюда и напомню основы, это поможет тебе собраться, верно?
— О. Да, Гавриил. Ты совершенно прав, — бормочет Азирафаэль.
Гавриил ослепительно улыбается.
— Рад это слышать, приятель. Мне лучше вернуться к своим делам наверху: нужно убедиться, что Паревьель не вообразит себя примадонной, не закатит истерику и не отпустит всё это слишком рано. Азирафаэль?
— Да?
— Я люблю тебя, понимаешь? Мы все любим.
— Я знаю. Я тоже люблю тебя, — покорно отвечает Азирафаэль.
Архангел исчезает с громовым раскатом, и Азирафаэль испускает дрожащий вздох. Мир становится намного больше без Гавриила, но Азирафаэлю всегда требуется время, чтобы привыкнуть к нему снова. Он не задумываясь протягивает руку, чтобы погладить гладкие чёрные кольца, плотно обвивающие его плечи. Они такие милые, согретые его собственным теплом, такие добрые.
Раздается хлопок замещенного воздуха, и вместо змеи, обвившейся вокруг его плеч, к его спине прижимается демон, обхватив его руками так же крепко, как и змея раньше.
— Ну и говнюк, — повторяет Кроули, и Азирафаэль вздыхает.
— На самом деле это не так… — Азирафаэль чувствует необходимость объяснить. — Он просто очень правильный. Очень хороший… очень прямолинейный, знаешь ли. Он всего лишь всегда говорит то, что у него на уме, не задумываясь. Вот и всё.
— Он должен думать, что говорит! — шипит Кроули. — В Аду мы такого не делаем. Мы не заставляем тебя говорить «Я люблю тебя» после того, как причинили тебе боль.
— Он не заставляет меня ничего говорить, ты просто не понимаешь, — резко обрывает его Азирафаэль, внезапно рассердившись. Такое случается с ним иногда после разговоров с Гавриилом. Он чувствует себя усталым, раздражённым и совершенно разбитым.
Он встряхивает головой, высвобождаясь из объятий Кроули. На мгновение ему кажется, что демон пытается его удержать, но потом Кроули отстраняется сам.
— Ангел…
— Я не собираюсь бросать всё это, — говорит Азирафаэль. — Сейчас я отправляюсь на ковчег, но вернусь к закату, чтобы помочь высушить тростник и, возможно, связать ещё несколько лодок, если там ещё осталось из чего. Я… Возможно, завтра меня здесь не будет, потому что именно завтра Ной окончательно закроет ковчег. Мне нужно быть на борту, но я приду, если смогу.
Он думает, что Кроули будет протестовать, не желая оставаться один на один с последним днём, но демон только кивает.
— Я знаю, что ты сделаешь все возможное, ангел. Ты ведь знаешь, что хорошо поработал здесь, верно? Эти люди… у них появилась возможность бороться из-за того, что ты сделал.
Азирафаэль с трудом сглатывает. Почему это так больно? На секунду ему кажется, что он сейчас всё-таки не выдержит и расплачется. Если бы Кроули потянулся к нему и дотронулся до его лица, как раньше, он, возможно, и сорвался бы, но это было бы уже слишком.
Вместо этого он делает несколько глубоких вдохов и выпрямляется, кивая.
— Ты уже немного согрелся? Выглядишь лучше.
— Да, ты хорош, как солнечный луч летом, — улыбается Кроули. — А твоя лодыжка?
— Моя что?
Кроули удивленно поднимает бровь.
— Твоя лодыжка. Та, которую ты повредил.
— О. Хм. Теперь она в порядке. В полном порядке.
— О Сатана, ты плохой лжец. — Улыбка Кроули гораздо теплее гаврииловской. — Ты ведь это знаешь, верно? Тебе повезло, что приходится лгать только ангелам, которые не знают тебя лучше. Не надейся, что избежишь неприятностей с тем, у кого есть два ума, чтобы оттачивать их друг о друга.
По какой-то причине это заставляет Азирафаэля рассмеяться, и ему внезапно становится легче, чем несколько мгновений назад.
— Не буду, — говорит он. — Это я так. Мне очень жаль, если…
Кроули отмахивается от него.
— Не беспокойся об этом. Возвращайся в ковчег, пока у тебя не начались новые неприятности. Увидимся вечером.
Азирафаэлю хочется сказать еще с полдюжины вещей. Но он не произносит ни одну из них, а вместо этого расправляет крылья и взмывает в небо. Он не горит желанием возвращаться в тесные пределы ковчега, к стонущим бревнам или стонущим людям, но, по крайней мере, он может там с нетерпением ждать встречи с Кроули этим вечером.
Это делает всё намного проще.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Здесь мы видим, как формируются некоторые паттерны, которые будут активно использоваться в течение следующих шести тысяч лет.
* Я даже не уверен, что Кроули знает, кто кого соблазняет.
* Ох, Гавриил. ДА ПОШЕЛ ТЫ, Гавриил. Мне пришло в голову, что в ту историческую эпоху, учитывая, что люди были более склонны к родо-племенным отношениям, ангелы — это скорее семья, а не корпорация. Надеюсь, я правильно понял и описал, что такое семейный Рай.
До самого вечера Азирафель ощущал себя актёром любительской постановки, чьи потуги отыграть роль публика не освистывает исключительно из-за лояльности к автору пьесы. Ну, или потому, что зрителей заманили последующим банкетом, предвкушение которого делает их благодушными. Или все они просто родственники членов труппы и даже сами раскрашивали декорации… В ответ на подмигивание Поттера он просто улыбнулся, надеясь, что Кроули тоже так делал, потому что не любил снимать очки.
Так или иначе, когда этот чёртов день, наконец, закончился, Азирафель отправился к себе, собираясь добавить в какао шоколадный ликёр. А ещё лучше сначала пропустить пару рюмочек коньяка, а уже потом перейти к десерту. Да! Так, несомненно, будет лучше. Тем более что ожидать появления Тёмного Лорда раньше ночи не приходилось, а коньяк великолепно сочетался с шоколадом.
После недолгих размышлений Азирафель решил не показывать Кроули скандальную записку братьев Уизли. Зачем зря расстраивать, когда можно этого избежать? Да и не такая важная это информация — всего лишь чьи-то досужие домыслы. Азирафель не торопился возвращать собственный облик. Он попросил Винки повесить на стену большое зеркало и наконец занялся тем, что должен был проделать перед началом этого эксперимента. К слову, коньяк очень способствовал достоверности образа, и в голову полезли мысли о том, что стоило попробовать принять его утром вместе с Оборотным зельем. Как микстуру. Почему нет, собственно?
Когда походка Азирафеля уже начала превосходить по раскованности оригинал, скрипнула дверь. Разумеется, это мог быть только Кроули, потому что ни для кого другого проход бы не открылся.
— Ангел?!
— Да, дорогой. По-моему, получается неплохо, надо только ещё немного потренироваться.
— А-а… — Кроули озадачено поправил очки. — Так это тренировка?
— А ты что подумал?
— Я бы мог предложить тебе протрезветь, но думаю, что ты этого захочешь сам.
— Почему?
— Мы принесли… гм-м… Лорда. И змею. Барти, заходите.
— Принесли? Змею?
От присутствия алкоголя в земном теле Азирафель избавился быстро, заодно изгнав из себя Оборотное зелье. Он не учёл лишь одну деталь:
— Извините, я вас ненадолго оставлю, — Азирафель улыбнулся, поясняя: — Мне нужно сменить одежду.
Разумеется, он мог проделать это в одно мгновение, просто пожелав, но ему нужна была маленькая передышка, чтобы избавиться от дурацкого смущения. Всё-таки Кроули удалось застать его в несколько неоднозначной ситуации, объяснять которую точно не хотелось. Впрочем, демонического такта должно хватить, чтобы отказаться от ненужных расспросов.
На вошедшего Барти Азирафель не взглянул, и, как оказалось, зря. Потому что он держал на руках странное существо, которое точно не было змеёй, а стало быть…
— Кроули, а где змея?
— В мешке. Разумеется, я мог бы нести её открыто, но сомневаюсь, что сумел бы объяснить зачем.
— Может, всё же попробуешь?
— Змея нужна мне!
Азирафелю удалось не вздрогнуть, хотя голос у существа оказался очень неприятным, как и открытие, что оно может вступать в контакт. Кроули, конечно же, было не привыкать — внизу какие только твари не водятся! — а вот Азирафель оказался не готов к такому. Но не ответить было бы невежливо.
— Это ваш фамильяр?
— Можно и так сказать.
Азирафель старался не пялиться на существо, несомненно, бывшее Тёмным Лордом, но увиденного хватило, чтобы сделать кое-какие выводы о вреде раскола души. Некогда могущественный повелитель Пожирателей смерти сейчас напоминал уродливого младенца с непропорционально большой головой. Барти очень старался держать его со всеми почестями, положенными этому сомнительному статусу, но получалось плохо. Тело Лорда нуждалось в поддержке, словно он и впрямь был младенцем. Очень своевольным младенцем.
— Барти, где моя палочка?
— Вот она, мой Лорд.
Очевидно, что с палочкой в руках он чувствовал себя намного увереннее.
— Господа, не могли бы и вы отложить в сторону свои палочки? Всё-таки, мистер Кроули, вы обещали приватную беседу.
Кроули безо всяких сомнений положил на столик перед Лордом то, что изображало у него рабочий инструмент мага, а вот Азирафелю пришлось постараться, чтобы отыскать свою обманку.
— Не помню, куда я её дел… так и голову забыть недолго…
— Мистер Кроули рекомендовал вас как… — гость явно начал нервничать.
— А вот и она!
Азирафель с облегчением улыбнулся, обнаружив палочку во внутреннем кармане сюртука. Оставалось лишь недоумевать, как она туда попала.
— Мистер Кроули, вы уверены в надёжности своего компаньона?
— Абсолютно. Предлагаю не останавливаться на всех этих мелочах, а сразу перейти к делу, — Кроули небрежно кивнул и взглянул на Азирафеля. — Итак, ангел, я хочу представить тебе лорда Волдеморта. Я предложил ему помощь и кров, а также содействие в ритуале по возвращению его первоначального облика.
— Я принял это предложение, и надеюсь на взаимовыгодное сотрудничество.
Азирафель едва сдержался и не задал вопрос о том, что этот Лорд может им предложить. Благо, удалось вовремя вспомнить, что первые переговоры провёл Кроули, а значит, о соблюдении своих интересов можно было не волноваться.
— Хорошо. Когда планируется проведение ритуала? — Азирафель настроился на деловой лад.
— Полагающимся образом звёзды сложатся в начале лета. Как раз в это время будет проходить финальный тур Кубка Трёх Волшебников…
Лорд закашлялся. Похоже, каждое слово стоило ему огромных усилий, а выдерживать при этом подходящий повелительный тон было и вовсе непосильной задачей. Ему на помощь пришёл Кроули:
— Иными словами, Лорд будет гостить у нас где-то полгода.
— Но ему ведь надо где-то жить, — Азирафель вспомнил, что они так не подготовили ничего подходящего для проживания, понадеявшись на очередное чудо. — Вместе со змеёй.
Змея, и правда, несколько искажала идиллическую картину. Как и очевидная беспомощность Волдеморта. Впрочем, ухаживать за ним мог и Барти, но вот только где всё это устроить?
— Ангел, надёжнее наших комнат в замке ничего нет.
И это была чистая правда.
— Ты предлагаешь нам потесниться?
— Ну да. Это будет несложно.
— Да, ты прав, Кроули. Пожалуй, нам надо поторопиться…
Азирафель оглядел комнату, к которой уже успел привыкнуть, и, подойдя к камину, решительно потянулся к картине с овечками, которые тут же выстроились в колонну и начали движение, тревожно блея в такт шагам.
— Зачем ты это делаешь, ангел?
— Я не хочу оставлять бедолаг наедине со змеёй. Это дурно скажется на их самочувствии.
— Ты меня не понял. Это я собираюсь к тебе перебраться. Мои комнаты лучше подходят и для нашего гостя, и для его фамильяра. Ты ведь не возражаешь?
Со стороны Кроули это было очень мило. Но сообщать ему об этом Азирафель не стал, надеясь, что он заметит благодарный взгляд и сделает выводы. В конце концов, Азирафелю нравилось его жилище, а диван Кроули уже давно считал своим.
— Пожалуй, так будет лучше. Тогда, может, ты уже устроишь гостя? Ему надо отдохнуть с дороги, а поговорить мы ещё успеем. До лета времени достаточно.
Лорд забормотал слова благодарности, но Азирафель больше на него не смотрел, заинтересованный иным зрелищем. За всё время разговора Барти едва ли сказал больше пары слов и вроде бы выказывал огромное уважение Повелителю, но сейчас он показался таким потерянным, будто бы это не его желание исполнилось. Хорошо, что Кроули вновь развил бурную деятельность и вместе с гостями оставил комнаты Азирафеля. Что ж, теперь можно было вернуть овечек на место и собраться с мыслями. И скорее бы уже вернулся Кроули! Азирафелю было о чём с ним поговорить.
Эйдан уже собирался лечь спать, когда внизу зазвонил телефон. Разумеется, это было что-то важное – из-за ерунды никто звонить бы не стал. Все знали, что у Эйдана Келли нелады с техникой, и говорить по телефону придётся, переспрашивая все по нескольку раз и пытаясь перекричать помехи. Мобильного у него вообще не было – они то и дело ломались у него в руках, отказывались включаться и издавали из динамика загадочный шорох и скрежет. Вообще, опытным путём Эйдан выяснил, что чем старше техника, тем лучше она работает в его присутствии, поэтому чтобы с ним связаться, приходилось звонить на автомат в телефонной будке рядом с его домом. Автомат этот пришлось зачаровать на приём звонков и отвод глаз, чтобы его, как пережиток прошлого, не демонтировали городские службы.
Телефон внизу продолжал звонить. Эйдан тяжело вздохнул. Переодеваться времени не было, поэтому он просто накинул куртку поверх зелёной футболки с загадочной надписью «erin go braless», подтянул пижамные штаны, сунул ноги в старые растоптанные кроссовки, подхватил скейт и сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
Телефон всё не умолкал. Эйдан снял трубку и медленно и осторожно приложил её к уху. От этого телефона ожидать можно было всякого – в прошлый раз трубка издала такой громкий звук сломанного микрофона, что следующие несколько дней Эйдан плохо слышал на одно ухо.
– Алло?
– Эйдан, ты сл…шь меня?
– Ричи? Что стряслось? – Эйдан слегка встревожился, потому что даже сквозь помехи голос напарника звучал как-то странно.
– Вероника пропала.
– Что?
– Я говорю, ВЕРОНИКА ПРОПАЛА!
– Я понял, скоро буду у тебя, – узнавать подробности по телефону было решительно невозможно.
– Я сейчас у неё …ома, …ешь где это?
– Найду, – сказал Эйдан и хотел положить трубку, но прежде чем он это сделал, связь оборвалась сама.
Через пятнадцать минут Эйдан уже звонил в дверь квартиры Вероники. Ричард открыл сразу же, будто всё это время ждал в прихожей. Выглядел он вроде бы как обычно, но Эйдан знал напарника достаточно давно, чтобы по морщинке, залегшей между бровей, и по плотно сжатым губам догадаться, насколько он встревожен.
– Привет, – Эйдан неловко переступил с ноги на ногу. – Можно мне войти?
– Ох, прости, совсем забыл, – Ричард с досадой хлопнул себя по лбу. – Эйдан Келли, будь моим гостем.
Эйдан медленно переступил через порог. Обычно такого формального приглашения не требовалось, но квартира не принадлежала Ричарду и ожидать можно было всякого. К счастью, на этот раз сработало.
– Рассказывай, – потребовал Эйдан, как только они прошли в гостиную и сели на небольшой диван у окна.
Ричард устало потёр лицо ладонями.
– Мне позвонила Бекка. Вероника должна была забрать её из школы, но не забрала. Я конечно забеспокоился, позвонил сначала на работу Вероники – там мне сказали, что она сегодня не появлялась, потом её матери – она сказала, что Вероника её ни о чем таком не предупреждала, но согласилась на время забрать Бекку к себе. Потом я рванул сюда – здесь вроде всё как обычно, никаких следов взлома или поспешных сборов… Внизу есть камера, нужно будет достать записи…
– А её подругам ты звонил?
– Да, обзвонил всех, кого знаю, тоже ничего.
– А её вещи? Телефон, компьютер?
– Телефона нет, она конечно взяла его с собой, но на звонки не отвечает. Компьютер запаролен. Пароль я попробую подобрать, если повезёт, там день рождения Бекки или что-то в этом роде… Если нет, то придется звонить техникам… – Ричард осёкся. – Ты слышал?
Со стороны двери раздался какой-то тихий звук.
Ричард подошёл и посмотрел в глазок, потом ахнул, распахнул дверь.
На пороге стояла Вероника. Бледная, растрёпанная, в длинном черном платье.
– Никки, что с тобой случилось? – изумленный Ричард обнял её. – Да ты вся дрожишь! Пойдём, сейчас я…
Эйдан, стоявший чуть поодаль, на саму Веронику не смотрел. Он сосредоточенно наблюдал, как от её туфель расплывается тёмная, маслянисто поблёскивающая лужа.
– Ричард, в сторону!
К счастью, рефлексы у Ричарда Норвуда были сильнее разума, поэтому он, ни на миг не замешкавшись, отскочил как можно дальше.
Вероника издала странный звук, больше всего похожий на птичий крик, и бросилась на Эйдана, метя неизвестно откуда взявшимися когтями ему в голову. Будь Эйдан человеком, он бы не выжил, но человеком он не был, поэтому успел не только увернуться, но и подставить Веронике подножку. Она, конечно, не упала, но на мгновение потеряла равновесие, и этого Эйдану было достаточно, чтобы выхватить из кармана своей куртки нож-бабочку и вогнать его лже-Веронике прямо в центр груди. Лезвие, которое по логике должно было встретить кость, беспрепятственно вошло на всю длину. Вероника, не издав ни звука, с гулким стуком упала на пол, и её тело сразу же стало меняться.
– Что… Что это была за тварь? – сипло спросил Ричард, уставившись на Эйдана.
– Коряга, – буркнул тот, вытирая лезвие ножа о футболку. – Обычная болотная коряга, только зачарованная.
– Значит, в деле замешаны твои сородичи.
– Получается, что так, – Эйдан наконец взглянул на Ричарда и смягчился. – Ричи, мы найдем её, обещаю. Есть один способ… Мне нужна будет миска с водой и свободная комната.
Следующие двадцать минут Эйдан ворожил за закрытой дверью, а Ричард отмывал прихожую, лестничную клетку и лифт от болотной жижи. Ему очень нужно было чем-то занять руки, иначе он бы рехнулся. Корягу он просто вынес на помойку и прислонил к мусорному баку – внутрь она не влезла. Возможно, потом он схлопочет штраф за негабаритный мусор, но сейчас ему было плевать.
Потом Эйдан вышел из гостиной. Вид у него был виноватый и смущенный.
– Её нигде нет, Ричи. Я везде посмотрел.
– В смысле, в Чикаго? – не понял Ричард.
– В мире.
– Значит она…
– Или на Той Стороне, или мертва.
Ричарда словно обухом по голове ударили. Какое-то время он стоял, разглядывая носки своих ботинок, потом медленно произнес:
– Но почему Вероника? Она же обычная женщина, она ничего не…
– Я не знаю, Ричи, – тихо ответил Эйдан.
Потом он мягко положил ладонь напарнику на плечо и сказал:
– Послушай, Ричи, сейчас каждая минута на счету. Нужно действовать быстро. Ты ставь на уши отдел, а я пойду порасспрашиваю на Той Стороне, есть у меня парочка знакомых, которые передо мной в долгу.
– Это же опасно, – с сомнением протянул Ричард.
Эйдан неопределенно повел плечами.
– Как и вся наша работа.
Он уже хотел открыть проход, как вдруг что-то вспомнил и обернулся через плечо:
– Слушай, Ричи, у меня к тебе просьба: если вдруг меня долго не будет, загляни ко мне домой и открой воду в ванной. Я её зачаровал. Если… Если со мной что-то случится, то вода сначала станет мёдом, а потом кровью. Запомнил?
Ричард ошалело кивнул.
– Но скорее всего все будет нормально. Бывай.
Эйдан подмигнул напарнику, а потом сложил ладони ковшиком и с усилием провел ими снизу-вверх. Открывающийся проход на Ту Сторону ослепительно засиял, заставляя Ричарда зажмуриться, а когда он открыл глаза, Эйдана в комнате уже не было.
Я отгородился от суетливого мира. Вовремя. Запиликал сигнал, и запустилась стандартный процедуал вхождения пользователя.
— Вы соединяетесь для общения с нашим искусственным интеллектом. Его универсальное имя — Талант. Если хотите поменять форму обращения, измените настройки…
— Хорошо. — Какой же приятный у неё голос!
— Представьтесь и введите пароль.
Она сделала паузу, и моё сердце остановилось.
— Ольга Колесникова, пароль…
Я перестал дышать. Я перестал жить. Общение с искусственным интеллектом стоит больших денег, для нас, студентов, они неподъёмные. А Ольга очень хотела поговорить о литературе. О стихах.
— Пароль: мне нравится Славик, — твердо закончила она.
— Пароль принят.
Я выдохнул. Сердце отбило барабанную дробь. Она сказала пароль! Ещё вчера я подарил ей универсальный ключ на общение с «интюхой». Ещё неделю тому скачал пиратский образ, который имитировал вход в систему известной фирмы. Теперь самое сложное.
— Я вас приветствую. Мне сменить имя?
— Нет, я извиняюсь, Талант, у меня сразу вопрос, можно из цифр сделать стихи?
— Легко, — ответил я, чувствуя, как лоб покрывается испариной.
Оля тактично подождала, а я лихорадочно искал ответ.
— Ольга, вам нравится Пушкин?
— Очень.
— Тогда повторите вслух:
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501
— Понравилось? — спросил я, когда Ольга перестала смеяться.
— А Маяковского можно?
Время бежало незаметно, летели секунды, падали минуты и текли часы, как на картине Сальвадора Дали. Я успешно заменял «интюху», старался говорить нескладно, механически. Ольга смеялась и радовалась, даже хлопала в ладоши.
— Ой, а вы сами стих сочините? Прямо сейчас? — внезапно попросила она.
Я поднял голову, уставился в потолок. Как придумать стих, который нормальный человек не придумает? Выдохнул:
— Только детский.
— Талант, если можно, два сразу.
Я аж засопел. Но какие у нее прекрасные голубые глаза. Разве им можно отказать?
— Над землей арбуз летит,
Он чирикает, свистит:
— Я — горчица, я — лимон!
Я закрылся на ремонт!
Какой же у Оли замечательный смех!
Опасность! Дверь открылась. Я замахал на отца руками, словно пропеллер и затараторил:
— Время общения истекло. Спасибо за внимание, Ваш Талант.
И погасил связь. Отец покрутил у виска пальцем и закрыл двери.
— Fuuh, prosto pizdec, — произнес я с улыбкой на лице. Получилось. Всё получилось. Ольга довольна! Чего не сделаешь ради любимой, пусть она и не знает про это…
— Славик?
Я замер.
— Славик?
Я глянул на комп: связь продолжалась и дальше. Я промахнулся и не выключил прогу. Это провал, надо найти в себе силы…
— Оль, прости… У меня не было денег на настоящий абонемент. А тебе так хотелось поговорить с искусственным интеллектом…
Во рту пересохло так, что пустыня Сахара мне начала завидовать.
Тишина длиною в жизнь.
— Слав, а на мороженое у тебя деньги есть?
— Да.
— Тогда через час, в парке. Успеешь? — спросила Ольга.
Я улыбнулся. Конечно, успею.