— Эм…
— Азирафаэль! Вот ты где!
— О! Хм. Архангел Гавриил. Какой приятный… то есть какой сюрприз, я не ожидал увидеть тебя внизу… на Земле…
Архангел хмурится, стряхивая невидимую пылинку со своей кашемировой накидки. Он почти видимо сияет, словно впитывая в себя весь доступный свет и неохотно отдавая часть его обратно.
— Я тоже рад тебя видеть. Однако я получил сообщение от Ноя, что ты уже некоторое время не возвращался на борт его ковчега.
«Надо поместить парочку сонь в его постель, — мысль, что первой приходит в голову Азирафаэля, оказывается совсем не ангельской. — Тогда и посмотрим на видовое разнообразие».
— Ну, видишь ли, этому есть очень хорошее объяснение, — бормочет он тем временем. — Я был, гм. Просто. Здесь. Искал. Да! Искал пару для этого маленького парня! То есть его самого искал! Его-то пара на ковчеге осталась…
Кроули удивленно шипит и плотнее стискивает кольца, когда Азирафаэль показывает на него Гавриилу рукой. Азирафаэль решает воспринять это в качестве поощрения.
— Этого маленького парня? — с сомнением уточняет Гавриил.
— О да. Видишь ли, он… Он был беглецом. Из ковчега. И этот вид будет ужасно важным во всей Малой Азии в ближайшие годы, просто очень, очень важным. И была бы катастрофа, если бы у нас на борту остался только один экземпляр. Представь себе, он проделал весь этот путь, хитрый маленький змей, прежде чем я наконец нашел его…
Гавриил смотрит вниз, на берег реки, где Махла и её люди привязывают пучки тростника к широким корпусам, работая с верёвками, сделанными из очищенного тростника. Это изнурительная работа, и острые края расщепленного тростника могут прорезать кожу при малейшей неосторожности.
— Что там у них происходит?
— О… э…
— Ж-ш-шилищ-щ-ща, — шипит Кроули на ухо Азирафаэлю. Его раздвоенный змеиный язык скользит по мочке уха ангела, посылая дрожь по всему телу и заставляя подкашиваться ноги.
— Жилища! — почти вскрикивает Азирафаэль и, когда Гавриил бросает на него любопытный взгляд, продолжает: — Хм. Они строят дома. Сейчас весна, так что люди в этом регионе… строят новые дома. Из тростника. Это связано с циклом нового года: новые дома на новый год.
— О. — Гавриил на мгновение задумывается. — Странно.
— Ну, это что-то вроде местного обычая, связанного с традициями, которые уходят корнями в….
— Это не твоя работа, Азирафаэль. Твоя работа оставаться на ковчеге, с праведниками. Ты ведь это знаешь, правда?
Азирафаэль, который отлично знает этот особый тон, кивает молча. На этом его функция как активного участника беседы завершена. Они переходят к той части, где он может лишь кивать и соглашаться.
— Это большая ответственность, Азирафаэль, я знаю, но я также знаю, что ты готов к ней. Тебе просто нужно сосредоточиться. Вот и всё, просто сосредоточься, и мы знаем, что ты сделаешь всё по высшему разряду. Я не собираюсь от тебя скрывать, что у нас имеются реальные ожидания по твоему поводу, но мы бы не стали на тебя рассчитывать, если бы не были уверены, что ты справишься, ты же знаешь.
Азирафаэль издает вежливый звук согласия, и Кроули слегка сжимает его руку.
— Вот же заносчивый говнюк, — шипит Кроули, и Азирафаэль едва сдерживает смех.
— Ты и на самом деле хорошо поработал, но если бы ты просто приложил немного больше усилий… может быть, перестал бы отвлекаться на разные новые штуки, которые люди делают, ну, знаешь, например, когда челюсть поднимается и опускается…
— На приём пищи?
— Да, вот это, пища. Еда. Просто, может быть, пропускай это время от времени, понимаешь? Ты становишься вроде как кругленьким. Ты ангел, и ты знаешь, чего от ангелов ожидают. Я уверен, что ты не хочешь разочаровывать нас, но и себя ты тоже не можешь разочаровать. Возлагай на себя большие надежды, как и мы.
Азирафаэль чувствует жар на щеках. Он знает, что есть определённые ожидания, и именно это делает их ожиданиями. Он не понимает только, почему Гавриилу так уж необходимо продолжать говорить об этом. А ещё он не понимает, почему это всегда заставляет его чувствовать себя таким маленьким.
Он также не очень уверен в причине, по которой Кроули так крепко стискивает его плечи, но это помогает, хотя вроде бы Азирафаэлю и должно быть стыдно, что демон оказался свидетелем всего этого.
— Так что да, это всё. Михаил уверена, что с тобой всё будет в полном порядке, но я решил, что, может быть, если я спущусь сюда и напомню основы, это поможет тебе собраться, верно?
— О. Да, Гавриил. Ты совершенно прав, — бормочет Азирафаэль.
Гавриил ослепительно улыбается.
— Рад это слышать, приятель. Мне лучше вернуться к своим делам наверху: нужно убедиться, что Паревьель не вообразит себя примадонной, не закатит истерику и не отпустит всё это слишком рано. Азирафаэль?
— Да?
— Я люблю тебя, понимаешь? Мы все любим.
— Я знаю. Я тоже люблю тебя, — покорно отвечает Азирафаэль.
Архангел исчезает с громовым раскатом, и Азирафаэль испускает дрожащий вздох. Мир становится намного больше без Гавриила, но Азирафаэлю всегда требуется время, чтобы привыкнуть к нему снова. Он не задумываясь протягивает руку, чтобы погладить гладкие чёрные кольца, плотно обвивающие его плечи. Они такие милые, согретые его собственным теплом, такие добрые.
Раздается хлопок замещенного воздуха, и вместо змеи, обвившейся вокруг его плеч, к его спине прижимается демон, обхватив его руками так же крепко, как и змея раньше.
— Ну и говнюк, — повторяет Кроули, и Азирафаэль вздыхает.
— На самом деле это не так… — Азирафаэль чувствует необходимость объяснить. — Он просто очень правильный. Очень хороший… очень прямолинейный, знаешь ли. Он всего лишь всегда говорит то, что у него на уме, не задумываясь. Вот и всё.
— Он должен думать, что говорит! — шипит Кроули. — В Аду мы такого не делаем. Мы не заставляем тебя говорить «Я люблю тебя» после того, как причинили тебе боль.
— Он не заставляет меня ничего говорить, ты просто не понимаешь, — резко обрывает его Азирафаэль, внезапно рассердившись. Такое случается с ним иногда после разговоров с Гавриилом. Он чувствует себя усталым, раздражённым и совершенно разбитым.
Он встряхивает головой, высвобождаясь из объятий Кроули. На мгновение ему кажется, что демон пытается его удержать, но потом Кроули отстраняется сам.
— Ангел…
— Я не собираюсь бросать всё это, — говорит Азирафаэль. — Сейчас я отправляюсь на ковчег, но вернусь к закату, чтобы помочь высушить тростник и, возможно, связать ещё несколько лодок, если там ещё осталось из чего. Я… Возможно, завтра меня здесь не будет, потому что именно завтра Ной окончательно закроет ковчег. Мне нужно быть на борту, но я приду, если смогу.
Он думает, что Кроули будет протестовать, не желая оставаться один на один с последним днём, но демон только кивает.
— Я знаю, что ты сделаешь все возможное, ангел. Ты ведь знаешь, что хорошо поработал здесь, верно? Эти люди… у них появилась возможность бороться из-за того, что ты сделал.
Азирафаэль с трудом сглатывает. Почему это так больно? На секунду ему кажется, что он сейчас всё-таки не выдержит и расплачется. Если бы Кроули потянулся к нему и дотронулся до его лица, как раньше, он, возможно, и сорвался бы, но это было бы уже слишком.
Вместо этого он делает несколько глубоких вдохов и выпрямляется, кивая.
— Ты уже немного согрелся? Выглядишь лучше.
— Да, ты хорош, как солнечный луч летом, — улыбается Кроули. — А твоя лодыжка?
— Моя что?
Кроули удивленно поднимает бровь.
— Твоя лодыжка. Та, которую ты повредил.
— О. Хм. Теперь она в порядке. В полном порядке.
— О Сатана, ты плохой лжец. — Улыбка Кроули гораздо теплее гаврииловской. — Ты ведь это знаешь, верно? Тебе повезло, что приходится лгать только ангелам, которые не знают тебя лучше. Не надейся, что избежишь неприятностей с тем, у кого есть два ума, чтобы оттачивать их друг о друга.
По какой-то причине это заставляет Азирафаэля рассмеяться, и ему внезапно становится легче, чем несколько мгновений назад.
— Не буду, — говорит он. — Это я так. Мне очень жаль, если…
Кроули отмахивается от него.
— Не беспокойся об этом. Возвращайся в ковчег, пока у тебя не начались новые неприятности. Увидимся вечером.
Азирафаэлю хочется сказать еще с полдюжины вещей. Но он не произносит ни одну из них, а вместо этого расправляет крылья и взмывает в небо. Он не горит желанием возвращаться в тесные пределы ковчега, к стонущим бревнам или стонущим людям, но, по крайней мере, он может там с нетерпением ждать встречи с Кроули этим вечером.
Это делает всё намного проще.
ПРИМЕЧАНИЯ
* Здесь мы видим, как формируются некоторые паттерны, которые будут активно использоваться в течение следующих шести тысяч лет.
* Я даже не уверен, что Кроули знает, кто кого соблазняет.
* Ох, Гавриил. ДА ПОШЕЛ ТЫ, Гавриил. Мне пришло в голову, что в ту историческую эпоху, учитывая, что люди были более склонны к родо-племенным отношениям, ангелы — это скорее семья, а не корпорация. Надеюсь, я правильно понял и описал, что такое семейный Рай.
0
0