Кун Лао уже несколько дней плелся по сухой безжизненной равнине, превозмогая усталость, жажду и голод. Эти бесплодные, исчерченные трещинами земли уже многие годы оставались пустыми, и лишь ветер завывал раненым зверем, разметая пыль и песок меж тлеющих обломков старого мира. В такой же пустынной, лишенной жизни, теперь была и его родина, что когда-то могла прокормить своими плодами всю их общину, всех его братьев и сестер, теперь уже почивших, поглощенных этим безумно жестоким миром.
Он остался совсем один, Кун Лао — лучший ученик старого мудрого мастера Чжуань Ченя, чудом выживший, предавший священному огню останки тех немногочисленных людей, что за прошедшие годы стали ему семьей, брел бездумно, сам не зная куда и зачем. Его одежда висела грязными лохмотьями, сапоги стоптались, волосы, давно не видевшие воды, торчали спутанными паклями, а во рту все пересохло от жажды. Казалось, что последний оставшийся на этой мертвой земле человек еле тащится, с трудом передвигая ноги, дабы найти свой последний покой в этих увядающих чертогах.
Когда усталость все же брала над изможденным путником верх, он, теряя сознание, падал на иссохшую землю, считая, что уже не поднимется, что тело его истлеет, став еще одним отмирающим остатком уходящего мира.
И каждый раз в воспаленном, затуманенном разуме Кун Лао чередой ярких красочных видений проносилась вся его жизнь, начиная с того момента, как великий мастер Чжуань Чень, подобрав голодного оборванца-сироту в бесплодных пустошах.
Кун Лао не помнил себя до пяти лет. Кем были его родители? Как он остался один? Куда он шел и откуда взялся? Теплая, крепкая рука мастера, легко подхватившая маленькое обессиленное тельце мальчика, добрая улыбка и мудрый, спокойный взгляд карих глаз, — первое яркое пятно, отпечатавшееся в памяти Кун Лао, став отправной точкой его существования.
Тогда, будучи маленьким, хилым, теряющим сознание от голода, найденыш, уснув на руках своего спасителя, почти не помнил, как оказался в теплой пещере у подножья горы, носящей название Бинан. Кажется, по дороге пару раз они делали привал, и тогда в горячечном бреду мальчику мерещились отблески костра, и вкус горького питья на губах и языке.
Поначалу, дикий, не владеющий речью, пугливый найденыш сторонился каждого, прячась за терпеливого и спокойного учителя Ченя. Но постепенно, ощутив заботу и доброту окружающих его людей, Кун Лао проникся к ним доверием, став вскоре частью большой семьи, состоящей из разновозрастных учеников, найденных мастером в своих странствиях по умирающим землям.
Чжуань Чень был самым старшим в их маленькой общине, и без сомнения, самым мудрым и, казалось, знающим ответы на любой вопрос. Сильный духом и телом, неунывающий, добрый, но строгий учитель терпеливо передавал свои знания и умения своим ученикам, коих тогда, помимо маленького Кун Лао, насчитывалось не больше дюжины.
Все, как один, проснувшись с рассветом, выходили на небольшую ровную площадку у пещеры, дабы присоединиться к ежедневной утренней гимнастике, проводимой учителем или одним из старших учеников. Плавные, размеренные движения казались со стороны легкими и воздушными, будто и не требовали применения каких-либо сил. Так думал и Кун Лао, пока сам не приступил к выполнению упражнений, что давались ему с большим трудом.
Мальчик уже подумывал сдаться, прикладывая все меньше сил и старания, выполняя движения кое-как. Тогда мастер Чень, подозвав маленького ученика в один из вечеров к себе, начал показывать простые движения, доступные каждому новичку. И постепенно эти несложные элементы, складываясь в чудесный танец, зарождали в сердце Кун Лао уверенность и радость.
— Великое начинается с малого, а трудное — с легкого. — с легкой улыбкой спокойным тоном произносил Чжуань Чень. — Из малого зерна вырастает колос.
— Но зачем нужно делать упражнения каждое утро? — вопрос, беспрестанно крутившийся у мальчика в голове, неожиданно сорвался с уст.
— Так мы закаляем тело и дух. — все та же легкая улыбка и лучащиеся добротой и мудростью глаза.
После утренней гимнастики каждый приступал к своим ежедневным делам. Кто-то уходил охотиться, принося, в основном, мелкую дичь, которая водилась в окрестностях. Чуть поодаль от пещеры располагались небольшие поля, где давным-давно, еще будучи юным мастер Чень сам засеял просо, овес, картофель и хлопок. Теперь же эти земли обрабатывали и засеивали его ученики, собирая в нужное время плоды своих трудов. Чжуань Чень научил своих воспитанников всему, что требовалось для жизни в гибнущем суровом мире. Научил их верить в себя, никогда не сдаваться и постигать все новое.
— Все в вашем разуме! — размеренно вещал мастер своим спокойным, чуть скрипучим голосом. — Ваши мысли определяют вас и ваши поступки!
Даже спустя четверть века, мудрый учитель не утратил своей силы и бодрости, и с той же теплой улыбкой наставлял своих птенцов. Казалось, так будет всегда, тихая размеренная жизнь, полная повседневных забот и трудов.
В один из дней Кун Лао отправился на охоту вслед за учителем, ушедшим пару дней назад. Чжуань Чень всегда уходил один, бывало на несколько дней, приводя иногда вместо пойманной дичи нового ученика. Кун Лао хотел побыть один, привести в порядок мысли и чувства, находящиеся в полном беспорядке, с того момента, как Лю Ши, девушка, к которой он испытывал симпатию, отдала свое сердце его другу. Кун Лао искренне радовался за них, но ему хотелось какое-то время побыть в одиночестве.
Молодой охотник шел не спеша, неслышно ступая по мягкой земле, прислушиваясь к шорохам, держа наготове свой крепкий лук и стрелы. Так он бродил по окрестностям до рассвета, пока не наткнулся на мастера Ченя, прислонившегося спиной к огромному валуну, с опущенным на грудь подбородком.
Кун Лао стремглав бросился к учителю, опасаясь худшего. Быстрый осмотр не выявил никаких ран и внешних повреждений, но одеяние мастера было испачкано и порвано. Кун Лао достал свой бурдюк с водой и, прислонив к губам Чжуань Ченя, попытался влить хотя бы пару капель. Закашлявшись, учитель очнулся, затуманенным взором оглядев своего ученика.
— Беги! Предупреди всех! Надо прятаться! -обычно спокойный голос мастера срывался и дребезжал, а руки дрожали. — Быстрее! Иначе будет поздно!
И в этот момент громкий непривычный шум раздался со стороны их родной обители. Стрелой, не разбирая дороги, Кун Лао бросился обратно, но не успел, обнаружив на месте своего дома лишь огонь, груды камней и несколько обожженных тел. Что произошло? Чем они так разгневали небеса? Он кричал, звал каждого из своих братьев и сестер по имени, но ответом ему была тишина, нарушаемая лишь треском пламени, охватившего когда-то плодоносные поля. Так и не найдя ни одного выжившего, уставший, растерянный и полностью опустошенный, мужчина вернулся к месту, где оставил учителя.
— Не плачь, сын мой! — обессиленным голосом прошептал Чжуань Чень. — Тело бренно, но душа бессмертна! Их души воплотятся в другой жизни! Как и моя! Мой путь здесь окончен, а твой еще нет! Иди и не сдавайся, найди место, где ты будешь счастлив! Найди свой путь!
Лао принес учителя к пещере, что служила им домом, и, уложив его рядом с погибшими учениками, предал тела огню на том самом поле, что давало пищу всей общине. Пару дней мужчина просидел в прострации, глядя на затухающие костры, ощущая бездонную пустоту в душе. Поднявшись с рассветом, Кун Лао побрел, не разбирая дороги, и земля, по которой он ступал была безмолвна и пуста.
«Иди и не сдавайся!» — отдавалось эхом в потухшем сознании Кун Лао последнее наставление учителя, придавая силы обезвоженному, голодному путнику. И в очередной раз поднявшись, он все же добрел до высоких скал, где наткнулся на неглубокое ущелье, что было узким и незаметным в сумерках. Мужчина, споткнувшись, свалился вниз, приземлившись на мягких мох, и тут же услышал журчание воды.
Позабыв обо всем, Кун Лао пополз на звук, обнаружив небольшую струйку воды, бьющую из горных пород. Напившись вдоволь, утомленный путник уснул крепким сном без сновидений и картин прошлого, надеясь, что завтрашний день откроет ему путь, что должен быть пройден.
0
0