Пепел досадливо бросил удочку — его и так злило долгое молчаливое сидение в ожидании клёва, а тут вдобавок оказалось, что он страдал зря. Искра недоумевающе посмотрела на реку — местечко выглядело идеальным, тихая заводь, глубокая чистая вода. Девочка, поднявшись на холм чуть выше неудачливых рыбаков, объяснила:
— Там выше мой папа живёт. К нему аж из самого города приезжают! Он как возьмется им одежду красить, так вся река белым разрисовывается, — она присела на корточки, потрогала пальцем росток будущего одуванчика. — В этом омуте вода заворачивается, краска долгонько держится, вот рыба и не заплывает, чтобы не потравиться. А на холме только одуванчики растут, большие-большие. Их даже дядька на настойку не берёт.
Закат покачал головой. Им ещё повезло, что рыба в омуте не водилась. Он бы вообще поостерегся её ниже по течению ловить, если тут живет красильщик. Белил ткани он явно не травяными отварами, и вряд ли стоило есть ту рыбу, которая после такой алхимии выжила.
— А вас вчера мой брат видел, — сообщила девочка, не отрываясь от изучения одуванчика. — Вы проезжали около Кривого брода. Дядька сказал, надо вас прогнать, но вы сами уехали. Вас с вечера все ищут, а я нашла! Мама мне за эту вторую ватрушку даст, — запнулась, с сомнением осмотрела замурзанную одежду, — наверное.
Бродяги переглянулись. Пепел быстро ушел к повозкам, рассказывать Принцу, что им надо сниматься как можно скорей. Искра присела рядом с девочкой.
— А хочешь конфетку вместо ватрушки? Ты только поиграй тут немножко, мы тебя с нашими детьми познакомим.
Девочка насупилась, посмотрела подозрительно. Встала, оправив платьице.
— Нет. Ты чужая тётя. И вообще я с вами говорить не должна, и сейчас уйду.
Искра на миг опустила голову, прикусив губу. Закат понимал — она придумывает, как выпутаться, но также понимал, что вряд ли может помочь. С его лицом только детей успокаивать, разревётся же наверняка…
— А может, ты просто отведешь нас в свою деревню?
Они оглянулись к Принцу, торопливо взбиравшемуся на холм. Тот остановился рядом с девочкой, пытаясь отдышаться — наверняка бежал от самой стоянки. Она смотрела на него с любопытством, кажется, даже не подумав испугаться, хотя все равно надолго задумалась перед ответом.
— Ну, я не знаю… Ну ладно. Но только тебя! И его, — она ткнула пальцем в Пепла, — потому что он красивый. И тебя! Ты хороший.
Закат с недоумением посмотрел на наставленный на него палец. Перевел взгляд на Принца, тот кивнул — послушай ребёнка, не порть мирный договор спорами.
Пошли сразу, только вручили обещанную Искрой конфету. Надо сказать, имя бродяги немного примирило с ней девочку — ту, как оказалось, тоже звали Искрой.
Принц и Пепел переглянулись, Закат удивлённо приподнял брови. Тут до столицы осталась пара дней пути, а имя необычное для светлых земель. Принц попытался осторожно выспросить — может, это сокращение от какой-нибудь Искросветы, или прозвище, но девочка даже немного рассердилась:
— Ну что ты такой непонятливый! Я же сказала, Искра! Как когда печку топят, такие маленькие огоньки летят!
Пришлось смириться, тем более, что они добрались до деревни, скрытой ивняком. Закат замедлил шаг, недоуменно оглядываясь, заметил, как поежился Принц и на миг замер столбом Пепел.
Земля была тёплой и черной, как в кузне, без следа травы. Не видно было ни огородов, ни загонов для скота, никто не разделял дворы заборами. Нижние венцы изб обуглились, словно новые брёвна клали поверх старых, прогоревших. Из-под ног взлетали седые облачка, перша в горле.
— У вас недавно был пожар? — тихо спросил Принц.
— Не-а, — мотнула головой девочка, споро натягивая на нос платочек, прежде болтавшийся на шее. — Это всегда так.
Рвано выдохнул за спинами отставший Пепел, Принц обернулся, взял его за руку. Закат колупнул землю — в глубине она была будто ещё жарче и ощутимо пекла пятки. Как так могло получиться? Кто мог такое…
Пошатнулся, оперся о стену.
Он знал, кто. Он даже помнил, как.
Воспоминание пришло, взвилось серым вихрем, скрадывая туманное утро, превращая его в багряный вечер. Смывая деревенскую улицу, как золу, обнажая крепостную стену Черного замка, что стала её началом.
Закат успел ещё удивиться, улавливая смутную неправильность, присутствие рядом кого-то невозможного, и провалился в прошлое, в давно забытые слова и мысли.
В чужие мысли.
— Мелкие озерца? — юноша в темных одеждах оборачивается, вздергивает бровь надменно и презрительно. — И так называется село, доставившее мне столько хлопот?
— Да, господин, — чешуйчатая голова склоняется ниже.
Хитрые люди живут в Мелких озерцах, рыбачьем поселке возле самого устья Длинной. Армию пропустили легко — да к ним и дошел только крохотный отряд разведки, продравшись сквозь ежевику. Зато теперь уже который год покусывали за пятки, раньше мелко, а теперь вот разинули рот на добычу покрупней. Убили трёх командиров, чьи отряды стояли недалеко от Длинной.
Тёмному Властелину служат многие, по разным причинам. Но действительно верных и талантливых слуг ценит даже он.
Дракон вздыхает, чешет за ухом когтистой лапой, жмурится.
Никто не предаёт Тёмного Властелина. Некоторые боятся. Некоторые не видят смысла.
Некоторые просто не могут. Потому что оружию, сотворенному в подарок, права голоса не давали.
Тёмный Властелин обхватывает шею дракона, почти обнимает, заглядывая ему в глаза.
— Думаешь, ты знаешь, что я прикажу, Пламя? Думаешь, у меня совсем не осталось фантазии? — Юноша смеётся, весело и страшно, отталкивая морду поневоле верного советника. Приказывает: — Не просто сожги эту деревню. Выжги саму землю, пусть раскалится, расплавится, пусть жар твоего огня останется в ней навсегда. Чтобы выжившие — а я знаю, ты снова кого-нибудь упустишь — не смогли больше жить в этом проклятом месте.
Тёмный Властелин смотрит в глаза советника, улыбаясь довольно. Он думает, что наконец-то смог его впечатлить.
— Это что ещё за новости? Искра! Какого пламени ты притащила сюда чужаков?
Закат поднял голову, ещё толком не очнувшись от воспоминания, в котором почему-то лучше знал, что думал тогда дракон, чем он сам. Столкнулся с взглядом кряжистого мужчины, седого, коротко стриженного, но с черной, боевито топорщащейся бородой. Девочка-провожатая спрятала руки с остатком леденца за спиной, насупилась. Вперед выступил Принц, поднял руки в примиряющем жесте.
— Мы не хотим ничего дурного, староста. Мы бродяги, остановились на стоянку недалеко от вашего поселка.
— А, — мужик кивнул, сложив руки на груди, — эти. Чего заявились-то?
— Мы идём к морю, — все так же мирно, будто не замечая неприязни, отозвался Принц. — Подумали, что вдоль реки будет проще всего.
— Это вы просчитались, — староста фыркнул, оглядел гостей ещё раз, пристальней. Пожевал губами в сомнениях, но наконец махнул рукой. — Ладно, раз смогли к нам пробраться и Растопкину дочь уболтать, проходите в дом. Угощу, как положено.
Мужик в самом деле оказался старостой, звали его Углем и был он родоначальником едва ли не всей деревни. Жена его, Свеча, высокая женщина с длинной смоляной косой, взялась накрывать на стол.
Угощение могло бы показаться скудным, если бы не вид окрестной земли — чтобы вырастить даже такие крохи, людям наверняка приходилось прикладывать немало усилий. Приглашение к столу было здесь большой честью.
Чтобы не сидеть в неловкой тишине, Принц завел рассказ об удивительных местах, в которых побывал караван — о жарком юге, где вода стоит дороже золота, и где они сначала взялись помогать юноше, влюблённому в дочь султана, а потом пересекли пустыню, чтобы вернуть во дворец зачарованного халифа и его визиря; а затем о севере, с их страшным ритуалом выбора юноши, который на год станет принцем-консортом, если только не замёрзнет в первый же день в ледяных чертогах Снежной королевы.
Староста слушал молча, рассматривая гостей. Доев жидкую пресную кашу, хмыкнул, откинулся на стену. Спросил насмешливо:
— Что, так и не спросишь, отчего земля у нас черная и горячая?
Принц, прерванный на середине рассказа, помолчал мгновение. Кротко улыбнулся:
— Мы видели и не такие чудеса. Нам интересно, но я не был уверен, что вежливо будет спрашивать.
Уголь расхохотался басовито:
— Ишь ты, вежливые бродяги! Тут светлые, если дойдёт кто, таращатся с открытым ртом, а вы спокойные. — Тенью его смеха улыбнулась хозяйка, налила всем по кружке удивительно вкусной воды. Уголь выхлебал свою порцию без всякого почтения, обвел гостей насмешливым взглядом. Когда никто не смутился и не выказал нетерпения, вскинул брови. — Видать, впрямь повидали всякого. Что ж, давайте я и о нашем чуде расскажу…
Закат опустил голову. Приметил, как смотрит пустым взглядом в стену Пепел, будто увидеть мог, как ползет по ней черная линия, как вгрызается в брёвна засевший под землей жар, оставляя за собой лишь золу и оседающие верхние венцы. Заставляя каждую пару лет надстраивать пеплом рассыпающийся дом.
Тёмный Властелин недооценил упрямство жителей Мелких озерец. Они не просто выжили. Они остались жить на своей земле, продолжили удить рыбу в разбросанных по лесу смешных лужах, лишь по недоразумению названных озерами. Только скот держали теперь на дальних пастбищах, и огороды разбивали там же. Даже приспособили страшную особенность земли себе на пользу — здесь легче было добывать железо, да и такие краски, как делали местные красильщики, нигде больше невозможно было достать. Поэтому и терпели их светлые. Поэтому — а ещё потому что боялись. Жители Мелких озерец, ныне прозванных Черным выгоном, были подобны закаленной стали. Их не смог прогнать с этой земли даже дракон, уж тем более это было не под силу светлым рыцарям.
— Вот такая история, — подвел итог Уголь. — Можешь прибавить к своим байкам, бродяга.
Принц поблагодарил, глядя восхищенно. Закат понимал его, вот только он, восхищаясь, отводил взор.
От стойкости этих людей не было лучше ни им самим, ни их детям, которые продолжали дела своих отцов и матерей. Они были упрямы, они могли лбами продавить стену. Вот только пламя дракона — не стена. Оно не стало ничуть прохладней за прошедшие два столетия, и не угаснет ещё рок знает сколько лет. Его не перебороть упрямством.
И в то же время у Заката, пожалуй, было меньше всего права размышлять, разумно ли поступают жители сожжённого поселка. Не только потому, что именно Тёмный Властелин был виной их бедам, но и потому что ныне он мог потягаться с ними в упрямстве. Он пытался перебороть свою судьбу. По сравнению с этой затеей решение дождаться, когда погаснет вечное пламя, казалось почти разумным.
0
0