«Сегодня поговорим о религии», — сказал он, еще до того, как сел, на их следующей сессии.
«Хорошо», — сказала она, принимая это. Это было не то, что она планировала, но оно казалось уместным, учитывая акцент на правде и знаниях в их предыдущем обсуждении. — «Про какую религию?»
«Вашу, в частности», — сказал он. — «Я хочу знать, почему Вы стали атеисткой».
«Я всё еще хочу знать, что заставило Вас думать, что я атеистка», — сказала она.
«Прекратите». — Он не был впечатлен. — «Почему Вы атеистка?»
«Почему Вы хотите знать?»
«Просто хочу. Почему?»
«Это не ответ.»
Он издал недовольный звук, вроде шипения. «Это важно. Для меня. Мне нужно знать».
«Нужно ли? Объясните, почему».
«Это изменит вещи».
«Как?»
«Просто изменит».
«Как?»
«Проссссто…» — его дефект речи был заметен, и она знала, что это случалось, когда он был взволнован. Он дернул головой в сторону, а затем вернулся, явно решив сменить тактику. Он снял очки и посмотрел ей прямо в глаза. — «Обри Тайм, скажите мне, почему Вы атеистка».
Что касается тактики, то она была довольно хорошей, ей пришлось признать. Это удивило ее, и она старалась не показывать этого. — «Энтони Кроули, скажите мне, почему Вас это волнует».
Он не мог спрятаться без очков. Его глаза были полны разочарования и упрямства, а также страха и надежды. «Пожалуйсссссста. Доверьтессссь мне».
Иногда он мог выглядеть как человек, которому никогда и ни за что нельзя доверять.
У нее было меньше доли секунды, чтобы решить, как реагировать, продолжать ли противостояние, или капитулировать, или попытаться отвлечься. Она чувствовала, что это был важный момент, что направление, которое она выбрала, могло отразиться на их будущих сессиях, изменив динамику между ними. Имело значение, что он сказал, и будет важно, как она ответит, прямо сейчас, в этот момент, достоверно. У нее не было времени сделать обоснованный призыв, сформулировать гипотезы и оценить их на основе их терапевтических качеств. Она должна была полагаться на свои чувства и интуицию, на свои интуитивные чувства, и она могла только надеяться, что её многолетние тренировки и опыт оставили их достаточно умело отточенными, чтобы они не сбили ее с пути.
«Ладно, ладно.» — Она подняла руки, умиротворяющая и добрая. — «Хорошо, Кроули.» — Она слегка улыбнулась. — «Мы можем поговорить об этом».
Он успокоился. Он не надел солнцезащитные очки, но отвел взгляд в сторону. Он ждал. Она тоже немного подождала, пока он успокоится.
Она смоделирует для него честную беседу.
«Думаю, я просто не считаю, что в этом есть смысл», — сказала она.
«В чем?»
«Во всем этом». — Она пожала плечами. — «Это не то, что мне удобно обсуждать».
«В чем нет смысла?» — снова спросил он настойчиво.
«Это трудно объяснить. Во всей идее бога, рая и ада. И зла. Это всего лишь мое мнение».
«Зло не имеет для Вас смысла?» — Похоже, она говорила глупости. Это заставляло ее волноваться, что она и в самом деле говорила глупости.
«Что у Вас на уме, Кроули?»
«Почему зло не имеет для Вас смысла?»
Обри Тайм была очень вдумчивой женщиной. Она была женщиной, которая выбрала профессию, где вся ее работа была думать о мыслях. Она была женщиной, которая тоже много думала о своих мыслях. Но это не означало, что все ее мысли были полностью, тщательно выражены. Частично причина, по которой Обри Тайм было неудобно говорить о религии, заключалась в том, что по самой своей природе она должна была выходить за рамки того, что можно выразить.
Она выразила это так, как только смогла: «Я просто думаю, что мы используем только слово «зло», чтобы описать то, что не можем понять».
«Хм», — сказал он. Он выглядел задумчиво.
«Я думаю, что все вопросы заслуживают ответов».
«Ага», — сказал он. Он кивнул немного. Он вертел очки в руках. Она видела, как его глаза слегка метались. Он что-то размышлял, она просто не знала, что.
«Это только мое мнение. Мой собственный взгляд. Вот и все.»
«Я понял». — Он продолжал кивать, продолжал думать. Он снова надел очки. — «Да, я понял».
«Хорошо», — сказала она, потому что не знала, что еще сказать. Она дала ему минуту, чтобы он продолжил прорабатывать любые мысли, которые он имел в виду, а затем она сказала: «Мне бы очень хотелось немного поговорить о том, что происходит».
«О, с удовольствием», — сказал он. — «Но боюсь, у нас не осталось времени».
«Что?» — Они же только начали. Она знала, что они только начали. Все её годы опыта оставили её с внутренними часами, которые были точно откалиброваны для измерения 50-минутных инкрементов. И эти внутренние часы были очень, очень уверены, что прошло не более десяти минут. Она посмотрела на внешние часы на своей стене, и она была встревожена, увидев, что они согласились с Кроули. — «Как мы…»
«Мне пора, увидимся на следующей неделе», — сказал он, прежде чем она смогла разобраться. Он выбежал за дверь, прежде, чем она смогла оторвать свой угрюмый взгляд от часов.
Она чувствовала себя дезориентированной весь остаток дня.