Когда Ильсафа увели, писец обрадованно подскочил к кади Джабраилу.
− Не устаю удивляться вашей мудрости, которая схожа с сиянием солнечного света. Как только вам удается задать лишь пару вопросов, и все становится ясным и понятным!
− Опыт, опыт, – самодовольно покивал головой кади и велел привести Фаиза.
Хмурый Фаиз был тщедушен, в груди его была впадина, словно он поймал ненароком пушечное ядро. Фаиз кашлял, прислоняя рукав грязного халата ко рту. Кади чуть не плюнул на пол от досады. Ну как такому чахоточному совладать с верзилой Зитуллой?
− Скажи, нечестивец, – потребовал Джабраил по привычке, – как твое имя и из каких мест ты прибыл в славный город Риштан.
− Досточтимый кади, я всю жизнь прожил в Риштане, только два года назад покинул его, о чем жалею денно и нощно. Нанялся я помощником на строительство мечети в Самарканде, да от строительной пыли подхватил чахотку. Все заработанные деньги истратил на лекарей. Остались у меня жалкие крохи, да и те выманили хитрецы.
− Не тот ли хитрец был Зитулла? – спросил ушлый писец.
− Увы, я доверился негодяю, – кивнул Фаиз, косясь на дюжего палача Касема.
− Но теперь твое чувство мести удовлетворено? – осведомился писец.
− Сполна! – кивнул Фаиз.
− Дело ясное! – вскричал писец, – он во всем признался, досточтимый кади, разбор дела можно завершить и просить, чтобы накрывали к обеду.
Писец стал складывать свитки в заплечную суму. Он радостно поправил серую дешевую чалму, предвкушая сочную куриную ножку.
− Погоди же, – оборвал его кади, и в его единственном глазе сверкнула такая молния, что писец покорно склонился и стал рассматривать носки своих стертых туфель.
Повернувшись к Фаизу, кади продолжил допрос.
− Расскажи, нечестивец, как ты убил Зитуллу? – спросил он грозно.
− О, – вскричал встревоженный Фаиз, закашлявшись от волнения, – я не убивал своего должника! Если же я убью должника, то кто вернет мне мои два динара? И к тому же все подумают на меня, а я не так глуп, досточтимый кади.
− Кто же тогда убил Зитуллу? – возмущенно спросил начальник зиндана.
− Я думаю, что Хабиб.
− Почему ты так думаешь? – спросил писец, который явно хотел побыстрее покончить с допросом и приступить к обеду.
− Потому что у него был мотив посильнее моего, – ответил Фаиз, – Хабиб — рогоносец. Он жил с Зитуллой по соседству и уличил его в ухаживаниях за своей Фериде.
Кади со злостью хлопнул себя по коленям и распорядился увести прочь разбойника.
Дело казалось все запутаннее и запутаннее. Троица принялась обсуждать увиденное и услышанное. Только палач скучал и хранил молчание. Ему было не положено вмешиваться в обсуждения.
− Ничего мы не решим, пока не допросим Хабиба, – сказал наконец кади, вытирая лоб платком. Становилось жарко, солнце поднялось в зените и стены тюрьмы стали нагреваться. Через несколько минут ввели Хабиба. Кади чуть не застонал от бессилия. Хабиб был карликом. Это был тот самый знаменитый Хабиб–малыш, которого опасались все в округе. Он шустро мог взобраться на самую высокую стену и влезть в самое узкое окно, чтобы обчистить до последней пылинки любой богатый дом в округе. Ну как такой малыш мог иметь жену, да к тому же красивую? Ох, врал Фаиз! И это несколько упрощало задачу.
− Скажи мне, нечестивец, – начал было кади, но Хабиб–малыш его опередил.
− Досточтимый кади, разве вы забыли недостойного Хабиба? – спросил разбойник часто моргая, – вы дважды судили меня и оправдывали. Я смиренный раб Аллаха и живу в Риштане в квартале медников.
− Нет, – рассердился кади, – не о том я хотел спросить тебя, Хабиб! И с чего ты взял, что имеешь право перебивать судью?
После этих слов палач Касем отвесил такую смачную оплеуху Хабибу, что тот кубарем покатился в угол комнаты. Через пять минут, когда Хабиб утер слезы и мог снова достойно предстать перед судьей, палач поставил Хабиба на его короткие ножки и для убедительности легонько ткнул в спину кулаком. Хабиб покачнулся и опустил голову.
− Мне стало известно, что ты женился, так ли это? И кто та несчастная, что согласилась скоротать свой век с калекой?
− Вы правы, как всегда, – уже без прежней веселости сказал Хабиб–малыш, – я женился всего год назад. Я же мужчина, хоть ростом и не выше. И мне нужна какая–никакая жена.
Писец наклонился к уху кади и прошептал: «А не та ли Фериде, что торговала собой в Самарканде, и была побита жительницами и изгнана из города?»
− А не та ли Фериде, что пришла к нам из Самарканда, согласилась выйти за тебя? – спросил более мягко кади.
− Да, многоуважаемый кади, все знают Фериде, – покачал головой Хабиб–малыш.
Мужчины засмеялись в голос, да и как не смеяться над такой парочкой — карлик и блудница. Бродячий цирк.
− С ней–то я и познал и счастье мужа и горе ревнивца. Она–то и толкнула меня на преступление… – сокрушался карлик.
− Слушайте, слушайте! – вскричал радостный писец, перед лицом которого вновь замаячила сочная куриная ножка, – Хабиб признался! Дело верное.
− В чем же признался Хабиб? – спросил, прищурившись, кади у нетерпеливого писца.
− В убийстве признался! – крикнул писец и поспешно прибавил, – да будет ваше внимание неослабным, а память твердой.
Джабраил повернулся к Хабибу–малышу, который шмыгал носом, словно пытаясь заплакать.
− Скажи, нечестивец, ты убил Зитуллу? Фаиз сказал нам, что Зитулла делил ложе с твоей женой.
− Если бы я убивал каждого, кто делил ложе с моей женой… – пробормотал Хабиб, – то и досточтимый начальник зиндана бездыханно лежал бы рядом с Зитуллой.
Палач неожиданно заржал, как старая кляча, завидевшая сладкий початок кукурузы на риштанском базаре. Кади решил не делать замечания, он устал от допроса и тоже, как Жаудат хотел обедать.
− Кто же убил Зитуллу? – спросил он грозно сведя брови.
− Я думаю, что Ильсаф его убил, – убежденно сказал Хабиб.
− Почему же Ильсаф? – вскричал писец, ударяя себя по лбу свитком.
− Когда я засыпал, то слышал, как Зитулла говорил Ильсафу, что тот его должник, и несмотря на то, что все мы в одной яме, долги честный мусульманин должен отдавать.
− Зачем же ты, несчастный, сказал, что Фериде толкнула тебя на преступление? – вскричал кади.
− Я же имел в виду свое участие в разбое, досточтимый кади, – сказал испуганно Хабиб, – эта длинноволосая и луноликая ведьма пилила меня за то, что нет денег и толкнула меня на разбойную тропу. Ее тоже надо арестовать и кинуть в зиндан. Сколько я ее не бил, а она неисправима. А ведь вина подстрекательницы никак не меньше! Да и мне всё ж будет веселее. Тем более, что она и так шатается по зиндану, как по своему двору, ищет приключений.
0
0