Тот не пошелохнулся, лишь пристально посмотрел на «пастора». Дождавшись кивка, он танцующей походкой приблизился к столику с напитками, налил из указанной ёмкости, метнул стаканы на стол.
Дон Педро исполнил свой стакан в два с половиной выхлеба. «Пастор» к своему даже не прикоснулся.
— Ты чего, Сахарок? — изобразил обиду Педро. — Пойло для избранных, восемнадцать лет выдержки…
— Давай перейдём к делу, — сухо отозвался «пастор».
— Как скажешь… Короче, твои ребята славно поработали. Вам причитается. — Он метнул на стол толстую пачку долларов, скреплённую пластиковым зажимом. — Будешь пересчитывать?
— Поверю на слово. — Сахарок чуть растянул губы, обозначая улыбку. — Сколько здесь?
— Три штуки.
— Три? Я не ослышался? — Сахарок щелкнул по пачке, которая, прошелестев по столу и скрикошетив о брюхо Педро, плюхнулась на ковер. — Подотри этими бумажками свою прыщавую латинскую задницу.
— Да ты… — Педро гневно запыхтел, потянулся было под стол, но увидев сразу два ствола, направленных ему в лоб, покорно положил обе руки на псевдомраморную столешницу.
— Так-то лучше, — заметил Сахарок. — Теперь поговорим как взрослые дяди. То, что я не лезу в твой бизнес, Гнойный, ещё не значит, что я в нём ничего не понимаю. Я достаточно чётко представляю себе, сколько может стоить товар, который мы тебе подогнали. И долю требую справедливую.
— Что ты хочешь? — прохрипел Педро.
— Десятку, — процедил сквозь зубы Сахарок.
Пятнистое лицо Педро покрылось обильной испариной, губы дрожали. Жадность боролась со страхом. И победила.
— А если нет, то что? Застрелите? Так и сами живыми отсюда не уйдете. Мои ребята…
— Есть и другие варианты. Допустим, мы соглашаемся взять у тебя три тысячи при условии…
— Каком ещё условии?
— Что общую цену товара мы приведём в соответствие с полученной долей.
— Как это?
— А вот так…
***
— Объедешь здание, остановишься у запасного выхода, выгрузишь нас и ждёшь. Вопросы есть?
Командный голос Фрица на Лёнчика должного впечатления не произвел:
— Вообще-то есть. Ты здесь уже бывал?
— Ну, доводилось разок, — с нехарактерным смущением признался Фриц. — В состоянии среднего алкогольного…
— Тогда какого хрена мы этого борова сюда тащили? — Лёнчик через плечо зыркнул на съежившегося на заднем сидении блюстителя.
— А ты бы хотел, чтобы он дружкам своим звякнул, и нас бы тут встречали под фанфары?.. Кстати, заодно посторожишь нашего «языка». Если будет фокусничать — в бардачке его табельный кольт, можешь припугнуть. Только стрелять не вздумай.
Лёнчик остановил джип у обитой железом двери, по обе стороны которой громоздились мусорные баки, груды ящиков, коробок и прочего хлама. Макс и Кока вышли из машины, пристроили свои короткостволы под полы курток и двинулись к главному входу заведения Гнойного Педро. Как только они скрылись за углом, Лёнчик извлек полицейский револьвер, вынул из кобуры, осмотрел, не обнаружив принципиальных отличий от дедовского наградного нагана. Пробно прицелился в разные стороны, изобразил губами «пиф-паф».
— Эй, я вижу, ты порядочный, мирный гражданин, не то, что это громилы, — просипел пленный коп. — Отпусти меня. Я не стану докладывать о вашем… правонарушении, честное слово. Клянусь могилой бабушки! — Лёнчик молчал, поигрывая кольтом. — Ты мне не веришь?
— Я тебе верю. Вот вернём девочку в целости и сохранности — сразу и отпустим.
— А если… если нет?
— Тебе лучше об этом не думать.
***
В вип-будуаре заведения дона Педро, среди розовых пуфиков и рисованных по трафарету амурчиков, на громадной кровати лежала Белочка и сухими глазами — все слёзы были давно выплаканы — смотрела в зеркальный потолок. На прикроватной тумбочке стоял поднос с нетронутым фастфудом. Белочку трясло мелкой дрожью, зубки громко стучали.
— Это от голода, деточка, — заметил Чёртик, вольготно развалившийся в кресле. — Надо покушать. — Он встал, подошел к столику, макнул куриный наггет в кетчуп, положил в рот. — Ах, как вкусно!.. Слушай, а может тебе сладенького? Дети любят сладкое. Сникерс хочешь?
— Я к маме хочу… — пролепетала Белочка.
— Для этого надо быть хорошей девочкой и слушаться дядю Чёртика. Ты будешь слушаться дядю Чёртика?
— Бу.. буду…
— Тогда кушай сникерс. И ничего не бойся. Лет-то тебе сколько?
— Одиннадцать…
— Ну вот. Максин, сестрёнка моя, пошла на панель в девять. А к шестнадцати у неё был свой «Кадиллак», норковая шуба и колье с бриллиантами… Правда, в восемнадцать копыта отбросила от передоза, но то такое… О, Кака-Фейс! Сменить меня пришел?
— Нет, бро, тут всё интереснее. Босс пригласил нас перфораторами поработать.
— В смысле?
— Красотулю нашу оприходовать. Они с Гнойным по цене не сошлись, вот и… Только чур я первый. Всегда мечтал побыть первопроходцем…
— Э, придержи коней, ниггер. Ты там всё порвёшь своим дрыном. А я — плавненько, нежненько, я умею работать со свежим мясцом… Сейчас, деточка, будет немножко больно, но это скоро пройдёт…
— Чё ты гонишь, Чёртик? Это у меня-то дрын? Во гляди — Кака-Фейс принялся расстегивать штаны.
— Помериться хочешь? Ну давай… — Чёртик стянул джинсы, спустил трусы…
Дверь распахнулась. Грохнули два выстрела. Оба несостоявшихся педофила рухнули на розовый ковер, начавший стремительно темнеть.
Услышав выстрелы, Сахарок вскинул опущенный пистолет.
— Что за фигня, Гнойный?!
— Мадонной клянусь, я тут не при делах!
— А кто при делах?!
— Я. Брось ствол, Сахарок.
Сахарок резко развернулся к дверям, не выпуская пистолет из руки. Вошедший оказался проворней: выстрел — и бандит в пасторском костюме скорчился на полу, схватившись двумя руками за живот. Педро, от греха подальше, нырнул под стол.
— Сикс-Пэк… — прохрипел Сахарок.
— Он самый. Ты думал, что можешь спокойно грабить моих коммерсантов и похищать их детей?
Сикс-Пэк с силой опустил тяжелый ботинок на голову Сахарку. Там что-то хрустнуло, Сахарок дернулся и затих.
— Вылезай, Гнойный. Ты не мог не знать, какой товар берёшь. С тебя штраф…
Договорить Сикс-Пэк не успел. Педро, незаметно подобравший с пола браунинг, оброненный Сахарком, из-под стола выстрелил ему между ног. Вторым выстрелом в голову завершил начатое. Потом вложил пистолет в безжизненную руку Сахарка.
— Я что, я ничего, они сами друг друга перестреляли… — бормотал он.
Первые выстрелы Фриц и Кока услышали, ещё не дойдя до входа в бордель. Навстречу им высыпали перепуганные проститутки, клиенты (иные без штанов). На то, чтобы протолкаться сквозь толпу, понадобилось минуты две. Из здания послышались ещё выстрелы. В дверях Кока с Фрицем столкнулись со здоровенным охранником.
— Привет, Антонио! Что за шум? — обратился к нему Фриц.
— У босса разборки какие-то. Там Сикс-Пэк, Сахарок, ещё кто-то…
— А что ж ты здесь, а не там?
— А я вышибалой нанимался, не самоубийцей!
— Жизненный подход. Пойдём, глянем, ага?
Кока кивнул. Поправив стволы под куртками, они зашли в помещение.
Лёнчик тоже услышал выстрелы. Это было странно — ведь Фриц с Кокой явно ещё не успели войти внутрь. Лёня подумал, обернулся к пленному копу.
— Пойду разберусь, что за пальба. А ты сиди тихо и не пытайся вырваться, усёк?
— Да, да! — толстяк кивал, как китайский болванчик.
Лёнчик заткнул за пояс полицейский кольт, запер машину и направился к главному входу. Но едва он свернул за угол дома, сзади послышался истошный детский крик. Лёня сделал два шага назад — и увидел, как по ступенькам служебного вода спускается коренастый усатый мужик в красных штанах, а в руках у него бьётся Белочка. Лёнчик пристроился за высоким мусорным бачком, достал револьвер, принялся выцеливать усатого, успев удивиться собственному спокойствию и сосредоточенности.
Выйдя во двор, Педро Гнойный осмотрелся. Взгляд его упал на линкольн и неясно видный за затемненными стеклами силуэт. Он приблизился, пригляделся, его рябое лицо побагровело от гнева.
— Ты?! Ты, свинья, слил нас Сикс-Пэку? — Он спустил на землю Белочку, которая тут же отбежала к стене и спряталась за грудой ящиков, резко дернул за ручку запертой дверцы. — Выходи, тварь, а то… — Он достал из наплечной кобуры укороченный «бульдог». — Ну!
— Я.. не могу — просипел полицейский.
— Ну как знаешь.
Педро пальнул в пуленепробиваемое стекло. То пошло трещинами, но выдержало, а пуля срикошетила в Педро. Тот выронил револьвер…
— Каррахо! — заорал он, схватившись на плечо, чуть развернулся.
Лёнчику этого и было надо. На плавном выдохе он спустил курок.
У Педро Гнойного открылся третий глаз. Картинно раскинув руки, главный сутенёр Кони-Айленда рухнул на асфальт.
Лёнчик вышел из укрытия. Тихо позвал:
— Белочка. Выходи. Поедем домой.
— Дядя Лёня… — Белочка выскочила из своего укрытия, подбежала, обняла Лёнчика за колени, заплакала навзрыд.
— Заинька, заинька. Всё кончилось. Никто больше тебя не обидит. — Он отпер заднюю дверь, посмотрел на вжавшегося в сидение копа. — Как тебя зовут?
— Офицер Джонс, — плаксиво отозвался толстяк. — Он… он меня чуть не убил…
— Я в курсе… Вот что, офицер Джонс, хочешь стать героем и получить повышение?
— Да…
— Тогда слушай меня внимательно. Преследуя двух предполагаемых похитителей Беллы Наппельбаум, ты оказался здесь и увидел, как этот латинос тащит её куда-то. На твоё требование остановиться он ответил стрельбой. Ответным выстрелом из табельного оружия ты обезвредил преступника и освободил девочку. Все понял?
— Ага… — Толстый коп сглотнул.
— Молодец.
0
0