Творить — это жить дважды.
Альбер Камю, «Миф о Сизифе»
Серёга сел в кресло. Прежде, чем предлагать услугу окружающим, следует испытать её на себе.
— Запускай.
Лёха набрал побольше воздуху и по старинке ткнул пальцем в клавиатуру. Покосился на начальника:
— Запустил. Как себя чувствуешь?
— Как я себя чувствую?! — взвился Серёга, едва не пооборвав датчики на висках. — Хреново!
— Угу, — флегматично кивнул Лёха. — Значит, изменений нет. Сиди спокойно, а то всё по новой настраивать придется.
Уныло потянулось время. Серёга чувствовал себя, как на смертном одре. Или как в утробе роженицы. Сходные понятия, как выясняется…
Компьютер пискнул. Серёга опять дернулся, завертев головой. Лёха ухмыльнулся:
— Сергей свет Генадьич, поздравляю вас и объявляю первую часть эксперимента успешно завершенной. От себя добавлю, что весишь ты чуть меньше нашего сервака, видно много кушал в детстве.
Серега безмолвно взирал в монитор, вяло отчпокивая с висков датчики.
— И я там весь?
— Практически. Можешь пересаживаться в любого младенца. Или старика. Тело достал?
— Достал, данные в моей папке. — Серега развернул вирт-панель на запястье и пошерудил там дрожащими пальцами. — Я переименовал тебя в Лёха Бог. В телефоне.
— Богом я буду, когда пересажу, — скептически скривился Лёха. — Но это завтра. Скомпоновать надо, настроить… Давай, Генадьич, проживи последний день с пользой.
— Угу, — кивнул начальник, встал и направился к двери, — попробую.
Через четыре часа Сергея Геннадьевича, обладателя рака лёгких третьей степени, главу ушлой, подозрительной компьютерной фирмы, сбила машина. Сбила, когда он, крепко задумавшись, слепо побрёл через дорогу, где не положено. Покидая существующую реальность, Серёга был очень обижен. А бог кибернетики Лёха Хак, он же в разные периоды деятельности Лёха Бот и Лёха Чума, в этот момент ошарашено взирал на обнулённые данные.
Тёмные пещерные своды, едва просматриваемый мрак. Вонь. Иней на грубых каменных уступах. По виду или по какой-то непонятной, глубинной уверенности, вонь и холод, но ни того ни другого тело не ощущало.
Паника.
Серёга, слепо шаря руками по искрящейся стеночке, побрел вперёд. Гробовую тишину нарушала лишь далёкая, усиленная эхом капель. Это ад, мать его, к бабке не ходи. Хотя что-то другое напоминала эта унылость, из давно позабытых детских книжек. Огненных котлов, по крайней мере, не наблюдалось.
Он вскоре вышел к реке — чёрной как смоль и почти такой же недвижимой. Дымящейся. Со сводов вяло лился мертвенный свет.
Из-за скального гребня показалась лодка. Огромное облегчение или, скорее, узнавание детских декораций Серёгу развеселило.
— Эй! — заорал он тёмной фигуре у правила, и долгожданное эхо заплясало по сводам, возвращая ощущение реальности. — Никак сам Харон собственной персоной?! А как же «каждому да по вере его?» Чё за развод, я не понял?!
Ответа он не удостоился. Лодка ткнулась в прибрежные камни, тёмная фигура требовательно протянула руку. Ладонь — старческая, узловатая, но крепкая — единственное, что явилось взору. Под черным капюшоном, казалось, клубилась тьма.
Серёга шутовски похлопал себя по карманам и протянул свою руку запястьем вверх.
— Безнал. Пойдёт?
Фигура провела ладонью над запястьем.
— Средств нет, — пророкотала тьма из-под капюшона с некой даже иронией. — Ищи обол, обманщик.
Усмешка у Серёги мигом слетела. Он примерно представлял себе, что тут случается с теми, кого не берут в лодку. Монету для Харона, насколько он помнил, умершему клали под язык. Вряд ли родня сообразила похоронить его по древнегреческому обряду, но Серёга послушно начал обшаривать карманы нелепой хламиды. Вообще это сильно начало напоминать сон. Или небезызвестную белочку. Обманщик, надо же…
Обол и вправду обнаружился в левом кармане. Серёга скривился. Ну белочка же, вызывайте санитаров! Ткнув монету в протянутую ладонь, он, уже беззастенчиво отодвинув с дороги Харона, безуспешно попытался сплюнуть в дымящиеся воды, и, нахохлившись, уселся на носу лодки. Разговаривать с галлюцинацией он более не собирался, а та и не настаивала.
Лодка заскользила по водам, будто оснащенная бесшумным плазменным движком. Или скорее поползла, подобно змее. Воды сами несли её, степенно и торжественно.
Плыли на удивление долго. Харон правил куда-то явно не туда — то по узким протокам, то сворачивая в незаметные мрачные отвивы. Это не переправа, а такси. Но столь неожиданным и сложным оказался маршрут, что Серёга снова стал склоняться к мысли, что вокруг не его воспалённый бред, а какая ни есть реальность. Относительная, правда.
Лодка ткнулась в берег. Никакого обещанного древними баснями Цербера в пределах видимости не наблюдалось — ну и хорошо. Ходячих кошмаров ему только недоставало. На берегу стояла женщина. Богиня. Серега отвел глаза — смотреть больно. Глядя под ноги, шагнул на берег, неумело изобразил поклон.
— Я Персефона, владычица Тартара. За мной иди, обманщик, и не мешкай.
Ошарашенный Серёга молча пошел куда велено, благо было о чём подумать. Снова обманщик! А ведь она про безнал не слышала, значит… Значит, обманщик — его статус. Так, что ли? Категория прибывшего арестанта. А с какого перепугу? Кого он обманул-то? Чё за поклёп?…
Тропа вилась меж заиндевелых скал. Это же скольким бедолагам надо было тут пройти, чтобы проложить — нашаркать — тропу в голой скале? Без обуви! Впрочем, ни холода, ни боли он так и не чувствовал — значит, телесные страдания здесь ему не грозят. Будем надеяться, не грозят.
Тропа обогнула последнюю скалу, величиной с дачный дом среднего пошиба, и Серега ахнул, застыв как вкопанный. Стылый пещерный сумрак бугрился небольшими горами, уходящими в бесконечную даль. И по каждой кто-то вкатывал на вершину камень. Видны, по сути, были только камни, нелепо ползущие по крутым склонам — люди, гораздо меньшие по размеру, едва угадывались в потёмках. Персефона обернулась и удовлетворенно отметила ошарашенный Серегин вид.
— Кто Смерть дерзнул обманом миновать, века влачит, закатывая камни.
— Что за бред! — не выдержал Серега, дерзко взглянув в глаза ослепительному божеству. — Да сейчас каждый второй смерть обманывает! «Пользование медицинскими услугами» называется.
На лицо Персефоны набежала тень, она чуть помедлила с ответом.
— Асклепий нам не враг. И здесь не пациенты.
— Какой продвинутый персонал, — проворчал Серёга, отводя глаза, — о пациентах они знают… о средствах на счетах. Век информации, ни дать ни взять.
— Мы знаем всё. За вами наблюдаем. И все пороки видим наперёд.
Серега снова посмотрел на далекий, сумрачный, бестолковый труд ради труда.
— А почему камни такие огромные? Это же нереально!
— Растёт и сила мышц, и камень с ними вместе.
— Какие мышцы?! — опять вскинулся Серёга. — Если тут все бестелесные. Я, например, ни усталости, ни холода не чувствую.
— Как к камню подойдёшь, так ощутишь в избытке.
0
0