3
Панченко отказывался понимать капитана. Первым делом тот устроил конференцию с кораблём, и то, что он нёс, не лезло ни в какие рамки.
— Нет, я пока против высадки. Категорически… Я вообще подозреваю, что разработка ионита отходит на задний план — тут ресурс поинтересней… Это не просто звери! Их обучаемость превышает не только человеческие возможности, она потрясает саму основу логики… Дайте мне время! Можете прилететь и сами с ними пообщаться… Поймут, не беспокойтесь!.. Я против… Ждите.
Дав отбой, он долгое время ничего не говорил, сидел молча и качался, как аутист. Панченко не лез с расспросами, хотя язык чесался много чего наговорить нелицеприятного. Околдовали его там, что ли…
Наконец капитан отмер и посмотрел на пилота. Ну, не совсем отмер — взгляд оказался направленным не на Панченко, а сквозь него.
— С ума сойти… — пробормотал Торов.
— Оно и видно, — не удержался пилот и, видя, что капитан не реагирует, смутился. — Извини за дрон.
— Да, кстати, дрон… — Торов, встрепенувшись, продолжал общаться сам с собой. — Они умеют не только говорить, но и приказывать низшим… А мы, интересно, для них низшие?
— Кто может говорить? Да он ни слова не сказал, рычал только!
Взгляд капитана, наконец, сфокусировался на глазах Панченко, и пилот поразился перемене, произошедшей с капитаном. Перед ним сидел другой человек, не тот, что уходил несколькими часами ранее. Растерянный, озадаченный — очумелый, ни дать, ни взять. Если бы не конференция с кораблём, то пилот подумал, что капитан вообще разучился разговаривать внятно.
— Записи есть?
— Конечно есть! Ставить?
Капитан не ответил. Панченко закатил глаза и склонился над панелью. От этих контактов один геморрой.
— Я в душ, потом обед, потом смотрим записи и во время просмотра я всё объясню.
«Хе, спасибо и на том» — хотел съязвить пилот, но не стал ничего говорить. Не в том капитан настроении, чтоб хохмить.
— Да на здоровье.
⃰ ⃰
— Да плевать на их обучаемость! Тут дикий лес, цветные ёлки с зайцами, если взглянуть масштабно! Да, местный волк умеет читать мысли — и что? Тем лучше! Скажи ему, чтобы не мешался под ногами. А у птицы просто сработал охотничий инстинкт — ей-богу, Ник, ты явно перегрелся. Или надышался, что вероятней всего…
— Ты видел, как он лежал?
— Да, госсподи! Он инопланетянин! Он может лежать и бегать, как ему заблагорассудится! Это ничего не меняет! Мы всё равно здесь высадимся и выпотрошим этот шарик, как и тысячи других! Вот что ты должен объяснять в первую очередь! И ему и всем остальным зверькам в округе! Решение-то уже принято, насколько мне известно.
— Ещё не принято. Если я им покажу более прибыльный ресурс, то ионит не будет столь актуален.
— О, да… будут они тебя слушать! Уровень опасности минимальный, особо головастые волчата могут переселяться в соседний лес. Что тут выискивать ещё…
— Ты сомневаешься в собственных словах.
— С каких это пор ты научился отслеживать чужие сомнения? Да, может, и сомневаюсь, но только потому, что знаю тебя тридцать лет. И чую, что ты не просто так лезешь поперёк, да только для совета директоров это не аргумент…
Разговор не клеился. Капитан втемяшил себе мысль об уникальности здешней фауны и, как заглохший тягач, стоял на своём. Будто концерн, снарядивший их сюда, откажется от разработок. Ага, разогнались они… Скорее капитана с его уникальными волчатами загонят в резервацию, чем свернут программу — это же такие деньжищи на кону! Ох, что за человек…
— Так, ладно, отставить препирательства. Ужин, шесть часов сна и новый выход. У меня от тебя голова трещит…
— Конечно, во мне проблема… — не переставая ворчать, пилот начал активировать ночную защиту. — Ему там мозг выпотрошили, а виноват Панченко, ясна туманность… Смотри во сне в лес не убеги… Голова у него…
Договаривал он уже в закрытую дверь отсека.
⃰ ⃰
«Те, кто вас сюда направил, не понимают главного. Разработок не будет. Глупо воевать с планетой»…
«Воевать мы умеем, кстати»…
«О, да… Вы умеете воевать, но только если известен противник. Тут противником может оказаться всё, что угодно. Камень под ногами. Воздух. Насекомые… продолжать?»
«И лес нас не примет в любом случае?»
«Не примет. Вы не подходите».
Торов почувствовал раздражение. Мало ему Панченко, ещё и этот туда же…
«Смотри. Обстановка такая: есть некий концерн, собирающийся добывать тут ионит. И — смею заверить — ему дела нет до тех растений, что погибнут в процессе выработки. До мыслящих животных, может быть, дело и есть, но, если мыслящие животные будут мешать работе — с их смертью они тоже смирятся. Их цель — отбить затраты. В первую очередь. И есть ты, один из хозяев. Хорошо, слово «лесничий» тебя устроит? И вот тебе, лесничему, нет дела до тех, кто прилетел к вам на планету. Для вас мы чужаки и совершенно не подходим для прогулок по вашему заповедному лесу. И вам плевать, что у нас могут оказаться какие-то, близкие вам, понятия. Ответственность, любовь. Любовь и к природе, и к своему ближнему и даже к эстетике с гармонией».
«Любовь к природе у тебя из-за дальнего перелёта, и ей ты не столь полон».
«Я военный! Передо мной поставлена задача и её решение для меня важнее ваших ценностей. Но среди нас есть и экологи, и учёные — не хочешь пообщаться с теми, кто тебе ближе по духу?»
Хозяин помолчал. Он, видимо, понимал, что для общения с предложенными людьми нужно лететь на орбиту, в никуда, в бездну. Вскоре от него пришел ожидаемый отрицательный импульс.
«А что так? Ты отсканировал одного, так почему бы не отсканировать другого? Другую? Смею заверить, мы порой отличаемся друг от друга как небо и земля. Непрактично оценивать целую расу по одному индивидууму».
Хозяин заколебался, Торов поднажал:
«А ещё ты так меня застращал своим лесом, что я собираюсь туда прогуляться».
Хозяин вскочил:
«Исключено! Ты погибнешь!»
«С чего бы это? Ах, да. Страшные ветки меня тут же придушат, ещё на подходе. Но ты ведь будешь рядом, не так ли?» Хозяин молча взирал на обозлённого землянина. От зверя веяло удивлением и сомнением. Но в следующей его мыслефразе прорезалась сталь:
«Земляне испоганят наш лес, и тебе самому это отлично известно».
Торов споткнулся с ответом. Известно. Разработка ионита — миникатастрофа для планеты. В памяти тут же всплыли картинки одна другой страшнее. Или эти картинки исподволь транслировал Хозяин? Капитану вдруг пришла ядовитая мысль, что отвечать бесполезно: любые аргументы будут парироваться следующими доводами — он ведь по сути спорит сам с собой. Со своей памятью…
Торов встал:
«Пошли в лес».
«Напугал. Ну пошли, если жить надоело. Я вижу, тебя раздирают сомнения…»
«Я прошу, чтобы нас сопровождал корабельный дрон».
«Пусть сопровождает. Но его я защищать не буду». Хозяин направился к лесу. Торов последовал за ним, махнув рукой Панченко.
Лес встретил их настороженно. Гробовая тишина, ни ветерочка, ни звука. Лишь еле слышный шелест дрона нарушал тишину. Зверь умеет укрощать ветер? Или просто холм закрывает низину? По верхушкам деревьев ветерок гулял без помех. Лес и правда рос густо, им пришлось бы протискиваться между стеблями и стволами, реши они пройти дальше.
Торов подошел к ближайшему растению, похожему на красноватый чертополох-переросток. Ствол толщиной в руку, листья, напоминающие перепончатую пятерню, черные завязи цветков. Или цветков, или глаз, или ягод — не поймёшь. Растение не шевелилось. Торов шагнул к соседнему — казалось, из земли росло облако — ни ствола, ни листьев. Одна спутанная паутина, синеватая и тоже недвижимая.
Торов набрал воздуху в грудь:
«Сними блокаду».
Зверь помолчал, переваривая услышанное.
«Ты дурак?»
«Мы в любом случае должны знать, чего ждать от леса. Если я дурак, дрон это зафиксирует. Но я почему-то думаю, что ничего не произойдёт. Кроме того, я защищен от любых ядов, и тебе это известно».
Зверь помедлил ещё мгновение, затем Торов уловил еле заметный импульс, сходный с пожатием плеч. В лесу появились звуки. Паутина не шевельнулась, а у чертополоха по листьям пошла какая-то рябь. Запахло тиной.
Оно так дышит, подумал Торов. И вряд ли это смертельно.
Он двинулся дальше вдоль кромки леса. Деревья вели себя по-разному. Кто-то басово зазвучал в глубине зарослей, кто-то начал тянуться вверх. Чертополох чуть сжимал листья, тощая пальма невдалеке начала дёргаться, будто предпринимала попытки отшатнуться. Но на Торова никто не собирался нападать. Капитан повернулся к зверю.
«И?»
Хозяин выглядел озадаченным.
«Ты не проявляешь агрессии. Попробуй оторвать листик».
«Ты говорил, что меня сожрут, как только я приближусь».
«Такие деревья дальше. Тут лишь неопасная травка». Всякая плоть — трава, усмехнулся Торов, машинально посмотрев под ноги: трава в земном представлении отсутствовала, землю устилало подобие мха. Но скорее напоминающего вату, нежели соцветья. Из ваты вылетела мошка и полетела к катеру.
Торов щелкнул ногтем по листу чертополоха. Все растение вздрогнуло, листья сжались, рябь пробежала по стволу и пропала. Растение застыло. Торов дёрнул за лист соседнее растение, лист порвался, растение не отреагировало. Торов посмотрел на Хозяина.
«И почему меня не кусают?»
Хозяин молчал. Потрясённо молчал, надо полагать.
«Потому, что это действительно трава. Может быть, раньше она и была опасна для нас, но сейчас она так… напугана, что это улавливаю даже я. Ты снял блокаду, но сам ужас не исчез. — Торов снова дёрнул за лист очередное дерево, — теперь блокаду транслируют они, разве ты этого не чувствуешь? Мы можем спокойно высаживаться и пропалывать кого угодно — вы сами подготовили лес к нашей высадке».
Хозяин продолжал молчать. От него не доносилось ни одной мысли. Одна из мошек поднялась к уровню груди Торова и подлетела к чертополоху. Ствол опять содрогнулся, и одна перепончатая пятерня сграбастала мошку. Где-то вдалеке прокричала птица.
— Полетели на орбиту, — сказал капитан сиплым голосом и кашлянул, прочищая горло. — Ты уникальный телепат, ментал. И сможешь придумать, как спасти планету. Как возместить убытки, предложить альтернативы — ты придумаешь, как только залезешь к ним в мозги. Или предложи им ограничить выработку единичным карьером. Вы гораздо более ценный ресурс, чем недра планеты: уникальные, универсальные переговорщики. На любом уровне, с кем угодно — я подозреваю, что хоть с муравьями. С вами, Хозяевами, они могут договориться — у вас есть что предложить. А на планете и правда растёт одна трава. Опасная только для мошек.
«А ты не думаешь, что мы можем вместо ужаса транслировать агрессию и ненависть, и тогда лес снова оживет?»
«Тогда вы превратите планету в нашу Луну. И я очень этого не советую. Вас первых же и сожрут, вашими же методами. Полетели».
Пока Хозяин решался, Торов посмотрел на катер. Голубое солнце, еле пробивавшееся сквозь облака, покрывало сизым пепельным маревом и холм, и одиноко стоящий на холме катер. Даже птицы сгинули неведомо куда.
Пепел, подумал Торов. Мы ведь не всегда оставляем за собой пепел. Они должны договориться.
Он очень на это надеялся. Лунное детство снова колыхнулось в памяти и исчезло. Триста килограммов ценного ресурса глушили свой страх перед полётом в бездну. Но Хозяин, видимо, умел оперировать чьими угодно эмоциями, только не своими. Торов стал помогать.
— Ценный ресурс есть в каждом, только чтобы его разглядеть, иногда нужно посмотреть на себя через десяток-другой килопарсеков, — хохотнул он.
Но Хозяин не отреагировал. Он готовился защищать чужаков от своей планеты, а оказалось, что спасать нужно саму планету. Где-то там наверху, в темноте без воздуха, под самым носом у испепеляющего Бога.
Но землянин помогал изо всех сил, и зверь, наконец, решился.
«Я готов. Полетели».
0
0