Савва пропустил вперед Кристину, громко захлопнул дверь в номер и, придерживая девушку под локоток, повёл к лифту. Не доходя до него, как раз около дверей с охраной, Савва остановился и изучающе оглядел свои туфли.
— Нет, ну плохо же почистили, посмотри!
— Тебе кажется. Очень даже хорошо. Ты у меня самый красивый! Пойдем, милый.
Кристина прильнула к нему грудью и, перехватив руку, плотно прижала к себе. Дверь в номере напротив была раскрыта, в комнате разговаривали двое мужчин. На их светское приветствие Кристина мило улыбнулась, а Савва с достоинством обозначил короткий офицерский кивок.
Следующие три дня Савва и девушка провели точно в соответствии с планом. Поздним утром, часов в десять, не ранее, им в номер подавался завтрак, после которого господин граф с дочерью отправлялись гулять. Весь день они наслаждались городом, солнцем и друг другом, гуляли в городском парке, посещали кафешантаны и магазинчики. Нагулявшись, они до вечера исчезали в своих апартаментах, куда им обязательно подавали вино, фрукты и лёгкие закуски. Последний раз официанту, подкатившему к их номеру тележку с шампанским и ананасами, не открыли, приказав оставить заказ перед дверью. «Человек», потолкавшись, ушел, а постояльцы номера, расположенного неподалеку напротив, тонко улыбнулись, и один, показав подбородком на двери Саввы и Кристины, сказал другому:
— Занят граф, дочь баюкает.
Это слышала прислуга, которая мягкой тряпочкой протирала двери номеров в коридоре этажа и пестрым пипидастром смахивала со светильников несуществующую пыль. Когда её смена закончилась, девушка переоделась в своё, цивильное, и направилась к дому, где они с подругой, работавшей в том же отеле, снимали комнату. Недалеко от гостиницы, на противоположной стороне улицы, была пекарня с магазинчиком, и девушка иногда заходила туда после работы, чтобы взять свежую булочку к вечернему чаю. Улыбаясь неизвестно чему, просто тому, что на улице ярко светило солнце, а она была молодая и хорошенькая, девушка зашла в магазинчик. Там она немного полюбезничала с продавцом, который перевязал её покупку ленточкой и сделал петельку для пальчика. Одарив парня улыбкой, девушка вышла. Через час Бен Товий знал о реакции охраны объекта на то, что, по их мнению, происходит в номере 612, занимаемом графом Пилсуцким с дочерью. Перед ужином граф, спустившись вниз, осведомился, не было ли корреспонденции, и получил конверт. Вскрыл, прочитал, брезгливо сморщил породистый нос.
— Фи, глупость какая…
Небрежно сунув конверт в карман, пошел к лифту, по дороге скомкал полученную бумагу и бросил в урну. Молодой человек, до этого читавший газету, подозвал к себе посыльного. Очень скоро в холле появился уборщик и стал деловито очищать от мусора урны, стоящие в вестибюле. Ещё через четверть часа в номере на шестом этаже крепкий мужчина держал в руках чуть помятое приглашение, в котором господин граф Пилсуцкий с дочерью приглашались почтить своим присутствием новую коллекцию одежды модного киевского магазина. Ни тот, кто дежурил в вестибюле, ни тот, кто пристально следил за апартаментами и сейчас держал в руке приглашение, не знали, что полученную корреспонденцию Савва подменил, вынув из кармана и бросив в урну заранее заготовленную. А полученной Бен Товий информировал Савву, что первая часть подготовки завершена, то есть, противная сторона предложенную версию приняла и считает, что граф с дочерью, то бишь, любовницей, настоящие, и внимания не требуют.
Савва ещё раз прочитал записку Товия и сжёг её в пепельнице. «Значит, день-два, максимум три, и будем работать завершающую, основную стадию плана. Всё идёт как задумано». Сегодня днём Савва видел постояльца апартаментов, входящего туда в сопровождении секретаря. Дверь в номер, где находилась негласная охрана, была постоянно приоткрыта. Та сторона явно активизировалась. Завтра во время прогулки Кристина, выбирая перчатки в одной из лавчонок, спросит, есть ли такие же, только красные. Это будет сигналом Товию, что Андре пора готовиться сыграть свою партию. И тут Савва совершенно отчётливо понял, что все последние дни туманно присутствовало в его мыслях и чувствах, что пробивалось в его сознании подобно тому, как росток цветка пробивает себе путь к солнцу, растрескивая и взламывая асфальт. Он не хотел завершения этой работы, потому что пока она не окончена, девушка, волей судьбы и выбором старого друга вошедшая в его жизнь, будет рядом.
Они собирались спуститься к ужину. Савва, измельчив пепел записки Товия, готовый к выходу, смотрел на Кристину. Девушка стояла перед огромным зеркалом спиной к Савве, чуть поворачивая голову то влево, то вправо, поправляя то выбившийся из прически локон, то кружево на груди. Она не видела взгляда Саввы, а он вдруг со всей ясностью понял, что больше всего на свете хочет просто смотреть на неё и не видеть и не знать ничего, кроме неё, и чтобы это никогда не кончалось. Высокая причёска девушки открывала часть её спины, длинную шею, маленькие нежные уши. В зеркале Савва видел её ключицы, низкий вырез голубого платья, подчеркивавшего мягкую смуглость её тела, небольшую, ещё девичьей формы грудь, четко прорисованную складками струящегося шелка.
И, глядя на эту девушку, Савва наконец признался себе в том, чего никак не хотел, не решался принять, всячески сопротивляясь и уходя от того, что с некоторых пор не зависело от него самого, но что было очевидностью. Девушка нравилась ему. Очень. Она нравилась ему с самой первой минуты, когда он увидел её в мягком, чуть мерцающем свете камина в доме Товия. И с каждым днём, с каждым часом, она нравилась ему всё больше и больше. Их прогулки, беседы, неспешное общение этих дней незаметно сблизило их настолько, что Савва почти забыл, зачем он здесь находится, и с какой целью. Нет, конечно, он все сделает так, как должно, но и план, и задачи, стоявшие перед ним, как-то отодвинулись, перестали быть столь значимыми и важными. Савва сделал шаг и встал у неё за спиной, совсем близко.
— Всё, я готова.
Она последний раз провела по щекам пуховкой. Савва поднял руку и кончиками пальцев коснулся её шеи. От его прикосновения девушка вздрогнула и замерла. Савва почувствовал, как наливаются теплом кисти рук, замедляются и тяжелеют удары сердца.
«Как перед боем…» — пронеслось в голове.
Савва видел перед собой ложбинку её шеи и точно знал, что, если сейчас не поцелует эту нежную ямочку, он умрёт. От прикосновения губ к её шее сердце бухнуло, как паровой молот, и остановились. Девушка медленно повернулась к Савве и положила руки ему на плечи…
С трудом оторвавшись друг от друга, они подошли к ужину в положенное время. Сидя в ресторане, Савва поймал себя на том, что впервые с минуты их приезда сюда он ничего не изображает. Не нужно. Изображать.
Отужинав, они спустились в вестибюль, где Савва просмотрел почту и колонку вечерних новостей в местных «Ведомостях», а Кристина выкурила египетскую папиросу. Тем временем подали ландо, запряжённое великолепной парой, вокруг которого тут же собралось два десятка праздных зевак, одна половина из которых восхищалась прекрасными рысаками, вторая — роскошью коляски, и все вместе — дивной красотой дочери графа Пилсуцкого. Садясь в ландо, граф уронил на мостовую трость, сам, спрыгнув, подобрал её и легко поднялся назад. Экипаж тронулся.
Небогато одетый юноша, зачарованно взиравший на красавицу, надел шляпу, которую держал прижатой к груди, и, поглядывая вслед укатившему ландо, отправился по своим делам. Пройдя квартал, он завернул за угол и сел в ожидавшую его пролётку. Через полчаса он стоял перед сидящим у камина Бен Товием. Старик выслушал короткий доклад, задал пару уточняющих вопросов и, удовлетворенно кивнув, отпустил юношу. Он протянул к огню постоянно мерзнущие руки. Товий распорядился привести к нему Гимнаста. Когда Андре вошел, старик, продолжая смотреть на огонь, улыбнулся. Лакей встал на колено и пошевелил дрова тяжёлыми кованными щипцами. Ярко вспыхнувший огонь отразился в глазу и в неестественно длинном, белом резце Товия, на мгновение превратив улыбку старика в волчий оскал.
Обронив трость, Савва знал, что запускает завершающую стадию плана. Для его реализации оставалось только ждать наиболее подходящего момента. Сама сработка займёт двадцать минут, не более. Всем остальным — от определения момента сработки до организации отхода исполнителя — займётся команда старика. Савва знал о двух горничных в отеле, и трёх мужчинах, которые приглядывали за Саввой и Кристиной в городе на случай возникновения каких-либо непредвиденных обстоятельств. Сколько всего людей Товий привлек к делу, Савва не знал, но был уверен, что достаточно.
Ландо неспешно катилось по тихим улицам. На город спускался вечер, и вместе с ним благодатная прохлада. Мелкие магазинчики и лавки готовились к закрытию, и жизнь постепенно перемещалась в кафешантаны и открытые террасы на пять-десять столиков. Отправив ландо вперед, граф с дочерью прошлись пешком по улице, где первые этажи домов были заняты сплошь галантерейщиками, и Кристина нашла наконец нужные ей перчатки и страшно огорчилась, потому что красных, как она хотела, не было. Хозяин, кланяясь не столько ей, сколько стоявшему рядом Савве, божился, что завтра красные перчатки будут ждать ясновельможную пани, прекрасную, как сама Афродита в годы ее юности. Тем самым Савва продублировал оговоренный сигнал.
Савва сел рядом с девушкой, ландо тронулось.
— Хочешь ещё покататься, или поедем домой?
— Домой, — ответила девушка.
0
0