Доктор Джеймс Уайт был одним из первых, кто в своем ставшем ныне классическим труде описал несколько видов ксеносов — носителей коллективного разума, и все эти виды, по правде говоря, произвели на современных ему людей жутковатое впечатление. Действительно, ну что хорошего могло быть в массовой телепатической истерике крошечных созданий с длинными ядовитыми жалами или в двуединстве «родитель-дитя», в котором, вынашивая гения, родитель сходил с ума и крушил все вокруг. Все, что было открыто и описано в дальнейших статьях и монографиях, также не добавило радостных красок в общую картину происходящего.
Буквально пару месяцев назад в Ученом совете Асцеллского университета имени Рейнолдса относительно успешно прошла защита диссертации, автор которой по большому счету ничего нового в области исследования коллективного разума у ксеносов не сделал, но зато замечательно классифицировал в своем научном труде все, что было сделано до него, а также устроил роскошный банкет. Банкет этот, в отличие от предшествовавшей ему защиты, был практически безупречен, и уже к концу первого часа застолья бестактные высказывания вроде того, что «никакая это вовсе не диссертация, а просто добросовестный обзор ранее написанных работ», постепенно сошли на нет, уступив место более мирным и полезным для души и ума беседам. Разомлевший от содержательного пиршества и разнообразной выпивки завкафедрой сравнительной ксенопсихологии, медленно и ритмично постукивая вилкой салатной по рюмке для хереса, вещал коллегам. Коллеги наудачу кивали.
Суть монолога профессора сводилась к следующему: их, то есть ксеносов, коллективный разум стоит на более высокой ступени развития, чем наш индивидуальный, а потому примитивных носителей индивидуального сознания, то есть нас с вами, да-да, а вы как думали, уважаемые, он воспринимает как назойливых мух и попросту от нас с вами отмахивается или поворачивается к нам этим самым, как его там… чтобы мы сами больше к нему никогда… вот… о, как вы кстати, молодой человек, подождите секундочку, скажите пожалуйста, а что лобстеры уже закончились?
Молодой человек, к которому только что обратился профессор, во-первых, и так никуда не спешил, во-вторых, он не был официантом и ничего не знал о судьбе лобстеров, в-третьих, он был аспирантом той же самой кафедры и, кстати, единственным из присутствующих здесь людей и ксеносов, кто выслушал столь содержательную речь своего завкафедрой от начала и до конца. Вернувшись с банкета домой, молодой человек долго не мог заснуть, обдумывая услышанное и мечтая о том, как посвятит всю свою дальнейшую научную жизнь решению проблемы непонимания между двумя типами носителей разума, как посетит в процессе решения этой проблемы разные удивительные планеты и как напишет потом обо всем об этом потрясающие книги. С соавтором. На роль возможного соавтора он, не задумываясь, выбрал знакомую студентку — высокую смуглую девушку с длинными каштановыми волосами и тонкой изящной фигуркой, после чего наконец-то слегка успокоился и заснул. Чем закончилась эта история, никто не знает, потому что она еще и не началась как следует, а следовательно и задерживаться на ней далее не стоит.
***
— Ты утверждаешь, что каждый из них думает сразу несколько мыслей? — Казалось, что Он даже слегка развеселился, услышав такую невероятную новость. — Одновременно?
— И да, и нет, — Ползун немного помедлил, стараясь упорядочить информацию, но в последнем не сильно преуспел. — Они использовали один канал для непосредственного общения, другой поток мыслей они оставляли для себя. Эти другие мысли были очень… странными — иногда фоновыми для мыслей основного канала, а иногда противоречащими ему. Очень часто противоречащими.
— Потрясающе, — прокомментировал Собеседник, — продолжай.
— А дальше я даже слегка запутался, — при воспоминании об этом тельце Ползуна подернулось легкой рябью, — оказалось, что у них есть еще один канал для непосредственной передачи информации друг другу, но, представляешь, за все время они им ни разу не воспользовались.
— Возможно, приберегают для особых случаев. — Он взял паузу, что-то припоминая. — А те, другие, что появились позже, они такие же?
— Нет, — уверенно ответил Ползун, — они не могут общаться с помощью того, последнего канала связи.
— Тогда Мы можем предположить, что они стоят на более низкой ступени развития и подчиняются тем, за кем они пришли.
— Вряд ли, никаких внешних признаков подчинения я у них не заметил, там было что-то другое…
Ползун замолчал и сосредоточился на решении весьма непростой задачи. Что поделать: если ты наблюдаешь за новыми явлениями, будь добр вводить новые понятия.
— Те, что пришли позже и называли себя Спасателями, были счастливы.
— Поясни.
— Это очень сложно. Они были… целыми. Те, что называли себя Иен и Карла, целыми не были.
Звезда начала потихоньку клониться к закату.
— А что тебя все-таки встревожило? — Он мягко напомнил Ползуну о начале их беседы.
— Они все появились здесь, потому что заинтересовались Нашими кругляшами, и, если кругляши им понравятся, они их заберут.
Ветер стал усиливаться.
— Наши кругляши никто не заберет, малыш. — Голос Его стал каким-то отстраненным. — Любое живое мыслящее существо, которое попытается забрать Наши кругляши, Солдаты лишат разума.
— У Нас есть Солдаты?
— Есть Солдаты, есть Наблюдатели. Ты — Наблюдатель, и очень хороший Наблюдатель.
Новая и, наверное, неуместная мысль не давала покоя Ползуну.
— А меня Солдаты тоже могут лишить разума?
— Теоретически, да, — согласился Он, — но Я не припоминаю такого случая, потому что Мы все очень ценим друг друга.
— А сколько Нас?
— А сколько кругляшей?
Ползуну стало неуютно. Он вспомнил про свой кругляш.
— Мне кажется, что ты очень скоро перестанешь быть просто Наблюдателем и перейдешь в разряд Мыслителей, — Ему явно понравилась такая перспектива. — Мыслители живут по-другому.
— Как именно по-другому? — встревожился Ползун.
— Интереснее, — ответил Он, — Знаешь что, малыш, по-Моему, тебе уже пора идти.
Ползун медлил.
— Что-то еще?
— Ты утверждал, что Солдаты справятся с тем, что является живым и разумным.
— Утверждал.
— А может ли быть разумным нечто неживое?
В Его ответе отразилась весьма сложная гамма чувств, и Ползуну стало немного не по себе.
— Если и есть на свете кто-то, кто сможет ответить на твой вопрос, то в данный момент он точно находится не здесь.