— Ну что? Продолжаем?
— Продолжаем, конечно… Твоя очередь сдавать.
— Должна быть твоя!
— А с учетом условного модификатора номер шесть?
— Номер шесть… ну тогда действительно моя очередь, прости, я что-то сегодня медленно соображаю…
В своем далеком-предалеком детстве, которое официально закончилось примерно девять лет назад, Ото был очень хорошим мальчиком и старался по возможности никогда не огорчать маму и папу. Годами совершенствуясь в искусстве не огорчения и предупреждения даже самых незначительных конфликтов, он окончательно усыпил бдительность родителей и поэтому по окончании медицинского факультета Асцеллского университета имени Рейнолдса мог уже совершенно спокойно заявить им, что свою первую во взрослой жизни должность экспедиционного врача рассматривает исключительно как необходимую ступеньку в последующей блестящей карьере клинициста, а они при этом не почувствовали никакого подвоха.
А еще Ото умел нравиться. Когда этого хотел. Кто-то мог бы заметить, а что тут такого исключительного, многие умеют, когда захотят, но этот кто-то, скорее всего, не стал бы далее развивать свою мысль, узнав, что Ото умеет нравиться ксеносам. Хотя… если бы этот вышеупомянутый кто-то оказался настойчивым или даже настырным, то он непременно заикнулся бы, например, об алькуявцах и прочих тому подобных любопытных вариантах. Тогда этому кому-то Ото, застенчиво улыбаясь, ответил бы что-нибудь, с одной стороны вполне примирительное, а с другой стороны — весьма и весьма информативное, и не исключено, что ровно на этом месте разговор бы и закончился.
На первую вечеринку в университете Ото заявился с разрисованной яркими затейливыми узорами физиономией, причем сделал он это безо всякого, упаси Космос, провокационного умысла, и не по юношескому недомыслию, а исключительно для самовыражения на фоне переполнявшего его чувства свободы. Свободно самовыражающийся Ото прямо-таки излучал обаяние в близких к предельным дозах и люди просто обязаны были к нему потянуться.
Потянулись альфиане. По одному, по два. Аспиранты, студенты и… ну конечно же они, те самые… с двумя парами этих самых… в смысле… студентки… Одна из девушек, самая активная и смешливая, радикально изменяя соотношение гласных и согласных в его имени протянула: «О-о-то-о, ты разрисовал себя из-за нас? Да-а?» Ото чуть задержал взгляд на альфианке, расправил плечи, стараясь казаться не среднего роста, а почти средне-высокого, и значительным тоном произнес: «Я сделал это потому, что такова одна из очень древних традиций моего народа, во мне говорит моя генетическая память.»
Если бы Ото вовремя остановился, если бы ограничился только первой частью своей значительной фразы… как знать? Возможно, тогда он провел бы остаток вечера в приятно-узорчатой компании альфиан и,может, даже поближе познакомился бы с той самой смешливой девушкой, а вовсе не с группой третьекурсников-фриссов, которых хлебом, или чем у них там, не корми, а дай только померяться друг с другом, а также с этим удивительным юным хумансом своим объемом этой треклятой генетической памяти.
Асцеллский университет имени Рейнолдса — заведение не просто большое, а очень большое. Можно сказать, что это город в городе. Или планета на планете. Так или иначе, но слегка опечаленный нехваткой межвидового общения Ото отыскал запомнившуюся ему альфианку только к концу второго стандартного дня следующей учебной недели с тем, чтобы потом уже не расставаться с ней аж до окончания первой экзаменационной сессии. Все-таки расставшись, они, разумеется, остались друзьями. А еще Ото остался другом почти всему альфианскому «землячеству».
Если вы случайно заглянете в базу данных учебной части Асцеллского университета, то обнаружите там, что студентов-альфиан в списках гораздо меньше, чем студентов-людей, но гораздо больше, чем крамарцев. Если вы разговоритесь с методистом учебной части в мультибуфете за чашечкой кофе с экзотическими сладостями, он или она (и это далеко не все возможные варианты) расскажет вам много занятного из жизни университетских альфиан. Расскажет, как они выглядят в разных ситуациях. Поведает о том, что они любят из человеческой еды. Упомянет вскользь о том факте, что никому из обучающихся или работающих в университете так и не удалось освоить знаменитые альфианские карты. И в этом, последнем случае, он или она (и это далеко не все возможные варианты) окажется не прав.
Меньше одного семестра ушло у Ото на то, чтобы разобраться в узорах альфианских карт и начать на среднем уровне играть в простейшие игры. К моменту выпуска из университета Ото уже вошел в десятку лучших игроков. А вот после выпуска…
Одуревая от скуки в своей первой экспедиции, сидя в сияющем чистотой и под завязку набитом препаратами и аппаратурой медотсеке в ожидании хоть какого-нибудь пациента, Ото сначала адаптировал для альфианских карт правила подкидного дурака. Дальше — больше. И в третью экспедицию Ото прилетел уже с полным сводом правил драконьего покера собственного сочинения, двумя запасными колодами альфианских карт и тяжелым сердцем. Он уже осознал, что во всей Галактике совокупно существует некоторое количество людей, которые в состоянии сыграть в драконий покер, отличающийся от обычного тем, что в этой игре применяется так называемый «условный модификатор», который меняет значение карт в зависимости от числа игроков, дня недели, ориентации игроков по сторонам света, цвета стен помещения, в котором идет игра, высшей карты, которая принесла выигрыш в предпоследней сдаче, и так далее, но даже эти продвинутые игроки скорее всего не смогут приспособиться к узору и составу альфианских карт. Он уже понял, что мало кто из встретившихся ему альфиан по достоинству оценит хитросплетение человеческих правил этой игры. Он уже стал подумывать о блестящей карьере клинициста — в межвидовой клинике уж точно будет побольше народу, чем на базе «Полярной Звезды», а значит и вероятность найти брата по разуму и талантливого ученика в этой клинике гораздо выше, чем на облезлой, продуваемой всеми ветрами планетке, куда он на сей раз угодил…
— Ото, сто тридцать пятая карта в следующей партии меняет старшинство на противоположное?
— С чего это так решил?
— Условный модификатор номер два.
— Какой такой номер два?
— Ветер поменял направление больше, чем на девяносто градусов.
— Хм, точно. Знаешь, а я сам еще не совсем привык к этому модификатору. Только вчера его придумал.
Игроки громко расхохотались. Кроме них на базе в этот час никого не было, звезда начинала клониться к закату, рабочий день закончился, если у экспедиционного врача вообще существует такое понятие как «рабочий день». Второй игрок числился здесь на должности практиканта и вообще работал по свободному графику.
— Наши задерживаются, Ото.
— Они всегда задерживаются, когда ветер несильный. Раскрываем.
Ото не присвистнул. И даже не стал сильно восхищаться, считая это непедагогичным. Просто сдержанно похвалил.
— Неплохая комбинация. Ты вообще способный, Иен.
Инструктор-стажер по технике безопасности Иен Макбрайд так же сдержанно улыбнулся.