Дамблдор ничего не имел против «идиотов», но, сам того не замечая, вцепился в палочку, очевидно, на всякий случай. Поза Геллерта тоже была далека от расслабленной, и встал он плечом к плечу с Альбусом, кажется, собираясь дорого продать свою жизнь. Как дети, честное слово!
— «Огнём, водой и словом»? — Кроули мрачно усмехнулся и коснулся языком пальца, высекая искры, после чего принялся этим пальцем выводить на раме знаки, которые тотчас же вспыхивали огнём. — Твой выход, ангел!
Азирафель сменил Кроули возле картины и, окропив её углы святой водой, снова уступил ему место.
— Все ко мне! — крикнул Кроули. — Живо!
Несколько мгновений ничего не происходило, а потом полотно картины словно затянуло туманом, из которого начали выбираться овцы, жалобно блея. Кроули встречал их грозным взглядом и, постукивая по каминной полке, пересчитывал стадо.
— Я сказал — все!
К своему стыду Азирафель не мог бы назвать точное число овец до бегства, а Кроули, как оказалось, помнил их всех. Он прочитал им короткую, но очень поучительную лекцию о вреде отступничества, попутно упомянув несколько правил, которые они нарушили, и, пообещав, что в следующий раз им будет больнее, чем ему, простил. Овцы сразу же принялись маршировать, блея походную и очень бодрую песнь.
— Пожалуй, мы готовы к переходу, — объявил Кроули.
— Уже? — удивился Альбус.
— А чего время зря тянуть? Сейчас сядем в «Бентли» и к ночи будем в Лондоне. Все интересные дела делаются по ночам, — Кроули криво усмехнулся. — Вы же хотите нас проводить?
— Разумеется, — кивнул Альбус. — Хоть мне и очень жаль с вами прощаться.
Кроули не стал спорить. Вероятно, так оно и было. И, скорее всего, Альбус действительно жалел, хотя Азирафель при этом явственно чувствовал его облегчение. Наверное, Дамблдору непросто давалось присутствие рядом силы, которую он не имел возможности контролировать, особенно когда Геллерт так откровенно нарывался на неприятности. Кроули был далёк от внимания к таким мелочам — его занимали проблемы иного порядка: он долго вглядывался в своих овечек, словно пытаясь донести до них какую-то мысль, а потом перевёл взгляд на Геллерта и скривился:
— Нет, вы не подходите!
Альбус мгновенно оказался перед своим приятелем, отвлекая внимание Кроули на себя:
— Конечно, он не подходит. А я?
— Вы тоже, — Кроули обречённо махнул рукой и прищурился, задумавшись. — Пожалуй, это будет Снейп!
Азирафель вздохнул. Ну, сколько можно! Всего один неосмотрительный танец, а столько последствий… Тем временем Кроули продолжил:
— Ему хватит твёрдости, чтобы не растерять моё наследие.
— Наследие? — удивился Дамблдор.
— Да, — Кроули кивнул немного высокомерно. — Движимое имущество.
— Ваша машина? — удивление Альбуса возросло.
— «Бентли»?! Как вы могли такое подумать? — подобное предположение возмутило Кроули. — Конечно же, речь о моих овцах. Они нуждаются в твёрдой руке и внимании.
— Боюсь, что Северус не сможет уделять…
— Именно он и сможет. Надо же ему поговорить с кем-то умным? — фыркнул Кроули. — А стадо овец определённо опережает Блэка по интеллекту. Вы передадите ему картину или мне необходимо составить завещание?
— Что вы! Полагаю, мы сможем обойтись без этих формальностей. А может, имеет смысл написать всем? Хоть по паре слов. Пожелания, слова напутствия…
Идея показалась Азирафелю очень здравой, но Кроули лишь поморщился:
— Какая чушь! Кому это надо? Вы прекрасно жили до нашего появления, и не сомневаюсь, что проживёте ещё…
— И всё-таки каждый, кто вас знал, захотел бы сказать…
— Альбус, уймитесь. Оставьте эту сентиментальную чушь для педсоветов, и если вам так хочется, придумайте, что сказать, сами. Хоть каждому, хоть всем вместе, я не обижусь.
— И тем не менее, мистер Кроули, я бы хотел вам сказать, что вы лучше, чем хотите казаться…
Кроули скривился так, будто увидел Хастура в балетной пачке:
— Стоп! Больше ни слова. Овец вручите Снейпу в начале учебного года, а сейчас будьте так любезны, помолчите. Жду вас через десять минут у машины. И не забудьте хроноворот, с вас станется… — Кроули направился к двери и, уже взявшись за ручку, остановился. — Раз уж я здесь отвечаю за завещания и напутствия, то пристройте куда-нибудь эльфа Винки.
Всё-таки сколько бы Кроули ни кичился своей демонической сущностью, в душе он был нежным, ранимым и заботливым. Оказавшись с ним наедине в коридоре, Азирафель постарался донести до него эту мысль, но был остановлен потрясённым:
— Ангел! Ну ладно они-то… но ты! Я всего-навсего решил никому не грубить. Напоследок, — Кроули ногой открыл дверь, крикнув с порога: — Барти, ты готов?
— Да.
Наверное, Барти действительно был готов ко всему, судя по его чёрному плащу и строгому тёмно-серому костюму с галстуком. Конечно, Азирафель предпочитал тона посветлее, но не отметить не мог:
— Стильно выглядишь, Барти.
Кроули поморщился:
— Как сотрудник похоронного бюро… но в Лондоне таких много. А теперь нам следует поторопиться.
— Зачем? — поинтересовался Азирафель.
— Чтобы не опоздать. У нас там конец света, на минуточку.
— Мне нравится твоё чувство юмора, Кроули, — фыркнул Барти. — Оно такое демоническое.
— Доболтаешься, — предупредил Кроули. — Однажды. И тебе, сынок, не мешало бы побриться.
Азирафель впервые видел Барти таким счастливым. Словно тот разом решил все свои проблемы, словно его ничуть не страшил переход в другую реальность и не пугал конец света. С другой стороны, что он о нём знает? Здешние маги были язычниками и поклонялись кому угодно, только не Ей. И всё им сходило с рук — никаких потопов и египетских казней. Может, Она тоже пересмотрела свои взгляды? Но почему тогда Она сама не остановит Армагеддон? Не может же Она ждать этого от них с Кроули? Или всё-таки…
— Я так и знал! — застигнутый на месте преступления «Форд Англия» метнулся было к лесу, но был остановлен Кроули. — Я кому говорил не заходить за черту?
«Бентли» была похожа на девицу из приличной семьи, которую застигли за поцелуями с трубочистом. Она явно не собиралась заходить так далеко, просто не смогла устоять. Азирафель наблюдал подобное, кажется, в 1892 году из окон своего магазина. Тогда ему пришлось слегка начудесить, чтобы замять скандал, но сейчас был явно не тот случай.
— Ты перешёл черту…
— Кроули!
— Ангел, не мешай! Мне надо выпустить пар, иначе я задавлю по дороге в Лондон всех ежей! И парочку барсуков… если встречу!
— Кроули, перестань! Я тоже переживаю.
— Нет, ты не переживаешь! Чтобы понять мои чувства, тебе придётся представить, что кто-то напишет неприличное слово на обложке одной из твоих Нечестивых Библий. Или, что ещё хуже, загнёт там страницы.
Азирафель представил, и ему стало не по себе, а Кроули продолжил воспитывать пленника. Спас «Форд Англия» Дамблдор, появившийся точно в назначенное время и сразу же направивший палочку на Барти:
— Экспеллиармус!
— Альбус, какого чёрта?! — возмутился Кроули. — Направлять палочку на моего сына, по меньшей мере, невежливо.
— Сына?! Но это же…
— Бартемиус Азирафель Кроули, — Кроули довольно улыбнулся. — Правда, похож на меня?
Дамблдор казался совершенно дезориентированным.
— Но… его ищет Аластор… он поклялся…
— Какая ерунда! Мистер Хмури пусть и дальше занимается воспитанием доверившегося ему мистера Петтигрю и возьмёт-таки его на поруки. А в мою семью не лезет! Понятно?
— Понятно, — весело отозвался Геллерт, стискивая руку Альбуса. — Никто никуда не лезет!
И всё-таки поездка до Лондона вышла чересчур напряжённой. Кроули всё никак не мог перестать возмущаться вероломством отпущенного на свободу «Форда». Дамблдор явно хотел сообщить какие-то факты из жизни Барти, что того сильно нервировало. А Геллерт насвистывал весёлые немецкие песни, больше похожие на военные марши, что добавляло атмосфере беспокойства. Один лишь Азирафель пристально следил за дорогой, предупреждая Кроули о препятствиях, которые тот не замечал, тихо и неразборчиво ругаясь.
К Министерству подъехали в полной темноте, и её ещё усугубил Дамблдор, пощёлкав какой-то зажигалкой, после чего погасли все фонари и вывески на улице. Кроули припарковал «Бентли» и, погладив её по капоту, направился к телефонной будке.
— По очереди, — скомандовал он. — Сначала Альбус с Геллертом, потом мы.
Возражать ему никто и не подумал. Тишина в атриуме Министерства казалась какой-то нереальной, и сразу вспомнился вечер перемещения, когда здесь было слишком многолюдно. Кроули вёл всех вперёд, как и в тот памятный раз, остановившись только у той самой двери.
— «Огнём, водой и словом», — тихо сказал он, расписывая дверь огненными письменами. — Теперь ты, ангел!
Окропить дверь святой водой не составило труда, Азирафелю лишь пришлось быть осторожнее, чтобы ни одна капля не попала на Кроули. Он тщательно закрутил крышку термоса, прежде чем спрятать его в кармане, и протянул Альбусу ладонь.
— Дайте, пожалуйста, хроноворот.
Барти встал между ними и, накинув длинную цепочку старинного прибора на Азирафеля с Кроули, принялся вращать песочные часы.
— Прощайте, Альбус… и вы, Геллерт. Приятно было познакомиться…
Договорить не получилось — Азирафелю показалось, что расстояние до двери стало стремительно увеличиваться, и он едва успел схватить за руки Кроули и Барти, чтобы вместе помчаться к ускользающему выходу.
— Слово! Скажи слово, Барти!
— Свобода! — прокричал он, толкая дверь, на которой блестели капли святой воды.
0
0