Мартин слышал голоса.
Это был не сон. В гибернации снов не бывает. Он это знает. Гибернация почти смерть. Вязкая консервация разума. Мозг уходит в кому, в глубокую самозаморозку. Процессор перенимает бразды правления над дыханием и сердцем. Все по нижней границе. Для неспешного кружения крови. Чтобы нейроны не отмерли. Чтобы вернулись в стадию эмбриональной бессознательности и медленно плыли, лениво сглатывая кислородные молекулы, поставляемые в том же замедленном режиме поредевшими эритроцитами, как глубоководные рыбы. Для полноценного сновидения этого мало. Мозг слишком голоден и расслаблен, чтобы заполнить сознание образами. Он выбирает спасительную черноту, где ничего нет, нет сознания, нет воспоминаний, нет самого спящего. Небытие, соизмеримое с вечностью. Мартин не знал, сколько он пребывал в этом небытие, в этой вязкой пустоте, в которую погрузился еще на той заброшенной станции. Но сразу вспомнил, где это произошло, при каких обстоятельствах, едва лишь с пробуждением процессора, участился пульс, и обогащенная кислородом кровь рванула к изнывающему в праздности мозгу. Тут же завертелись цветные пятна, послышались неразпознанные звуки, начался обмен импульсами. Будто огромный город, да что там город, континент внезапно ожил после обрушившейся на него техногенной катастрофы.
Мартин наблюдал однажды такое с геостационарной орбиты. В сезон зимних штормов в Перигоре произошла авария на энергетической станции. И несколько часов город оставался без света. Даже космопорт бездействовал. Всем космическим судам отложили посадку. В том числе и «Подруге смерти», уже соскользнувшей со стационарной орбиты и начавшей аэродинамическое торможение. От диспетчера пришло срочно сообщение об аварии и временной недееспособности коспорта. Отказали наводящие и корректирующие маяки, чьи функции были особенно важны в условиях низкой видимости. Вернее, полного ее отсутствия. Зимние ураганы в Северной провинции были впечатляющими, скорость ветра достигала сотни метров в секунду, погружая весь окружающий мир в снежный, мглистый хаос.
Никита, отчаянно ругаясь, выводил взбрыкнувшуя яхту на более высокую орбиту. «Подруге смерти» предстояло висеть на ней, пока не будут устранены последствия аварии. Она повисла над Северной провинцией, синхронизируясь со скоростью вращения планеты. Мартин смотрел на обзорный экран, куда вальяжно развалившийся кот в золоченном галстуке-бабочке транслировал увеличенное изображение Геральдики. Мартин видел, как закручивается гигантская спираль урагана. Он знал, что там внизу происходит. Они с Корделией переживали такой снежный апокалипсис в начале зимы. Метель бушевала около суток. Видимость нулевая. За прозрачными стенами дома свивалась в узлы и водовороты снежная обезумевшая стихия. Их дом будто проваливался в некую кипящую, заполненную льдистой взвесью, бездонную пропасть. Это напоминало видеозапись с зонда, отправленного на Юпитер, когда аппарат прошел верхний слой атмосферы, нырнул в знаменитое Красное пятно и его закрутило в юпитерианских вихрях. Но их дом никуда не падал. Он был рассчитан на такие сезонные катаклизмы и отражал яростные наскоки ветра, мириады растворенных в нем ледяных дротиков с невозмутимой стойкостью. Домовой искин, проступая время от времени нежной акварельной фреской на какой-нибудь поверхности, то и дело зевал. Мартин с Корделией сидели, закутавшись в один огромный плед, пили горячий чай из цветастых кружек, которые Мартин разыскал на очередной онлайн-барахолке, и слушали ветер. Атмосферный пришелец, подгоняя свою снежную армию и бросая в очередную безнадежную атаку, то угрожал, то умолял, то жалобно каялся, то подкупающе подвывал, то слабо постанывал, а то и стихал, будто кто-то невидимый, поднебесный, делал в это время глубокий вдох. А потом все начиналось сначала. Разъярившись, этот аморфный хищник трансформировал свое необъятное тело в таран и бил в прозрачные стены в новой безнадежной атаке. Дом отвечал едва заметной, пренебрежительной дрожью, как будто подыгрывал, дразнил атакующего, подкидывал надежду, чтобы тот не разочаровался и не прекратил атаки. Пусть верит в свою климатическое всевластие, пусть ищет в руковторном сопернике расшатанный камень. Мартин и Корделия чувствовали эту дрожь, ощущали на эмоциональном, энергетическом уровне натиск захлестывающей природной силы, ее привычку к безнаказанности и, хотя понимали, что их убежище безопасно и несокрушимо, невольно прижимались друг к другу. Две крошечные живые искорки на дне бущующего снежного океана. Если они и на этот раз вернутся до того, как ветер стихнет, то снова будут сидеть вот так же, в молчаливом, уютном согласии, с кружками горячего чая. Но это вряд ли. Им дадут разрешение на посадку не раньше, чем через несколько часов, а ураган к тому времени уже выдохнется, перейдет из пятой категории в третью. Да и флайер при таком ветре им никто не даст. Что ж, посмотрят на ураган в другой раз. Но энергетическую станцию запустили на удивление быстро, да и «глаз» урагана заметно сместился к побережью. В прорехах облачной мантии уже проглядывали горы, лесные массивы, города. А когда заработала энергетическая станция, там, внизу, замысловатым узором вспыхнули огни. Подобно запущенному электрическим разрядом сердцу дрогнули, провернулись турбины реактора, и тут же живительная сила, как кровь по жилам, потекла по опто-волокну, возвращая в дома свет и тепло. С орбиты Мартин видел, как от вспыхнувшего энергетического центра стали разбегаться разноцветные дуги, сияющие отростки, огненные завихрения, складываясь в кружево человеческого присутствия. На планете с суровым природным нравом новь тонкой позолотой обозначилась разумная жизнь. Из беспамятства зимней ночи возродилось сознание.
Мартин чувствовал тот же побудительный импульс, скачущий в нейронной сетке. Точно также вспыхивали, активировались участки его мозга. Процессор уже собирал информацию. Он включился раньше оглушенного Мартина, едва кто-то отменил режим гибернации, этого насильственного цифрового сна. Мартин сразу вспомнил, как он в этот сон погрузился, как свалился в него, будто в черную полынью. Тот же поглощающий мрак и тот же холод. С ним это уже не раз было. Первый раз на заброшенной станции у Бетельгейзе, а потом изнуряюще часто, почти рутинно, в исследовательском центре «DEX-company». Он даже радовался, когда с ним это случалось, потому что он проваливался в эту полынью сразу, без предварительных часов тошноты и удушья. В последний раз его отключили перед перелетом на Новую Верону. Да, в последний… Он надеялся, что в последний.
Он почти забыл, что такое «глушилка», почти излечился от преследующего его страха. Целый год прошел. В безопасности и покое. Он ничего не боялся. Планета с ее ураганами, грозами, ливнями, снегопадами, морозами, хищниками, с ее необъятными дикими континентами, ее бущующими свинцовыми океанами представлялась ему воплощением свободы. И этот циклон с его многокилометровым «глазом», этот многорукий атмосферный монстр, разинувший на полнеба свою пасть, где погибали целые города, внушая ему азартный восторг, почти трепетное уважение своей природной законченностью. Он не боялся этого монстра. Он готов был бросить ему вызов. Он боялся только людей. Людей, у которых была продолговатая черная штуковина, почти невесомая, с одной литой микросхемой внутри. Он знал, что тот человек, ожидающий его с другого конца галереи, держит эту штуковину в руке. По иному и быть не мжет. Иными средствами его в пригодном товарном виде не сохранить. Мартин страшился только одного. Он не хотел, чтобы это видела Корделия. Он робко надеялся, что она успеет дойти до «мозгоедов», и они избавят ее от этого зрелища. Но она шла так медленно… Она постоянно оглядывалась, останавливалась, спотыкалась. Каждый раз, когда это происходило, у Мартина останавливалось сердце, будто процессор запустил «последний приказ». Он очень боялся, что у нее не хватит выдержки и она побежит обратно, попытается к нему прикоснуться, и тогда тот, с плазмометом, нажмет на гашетку…
«Ну иди же, иди» — мысленно повторял Мартин. «Не останавливайся, пожалуйста…» Но она человек, она его не слышит. У нее нет сетевого адаптера, посредством которого она могла бы слышать его сообщения, читать на внутреннем экране. Правда, временами ему казалось, что такой адаптер ей и не нужен. Она и так его слышит. На какой-то только ей доступной частоте. И он на эту частоту тоже научился настраиваться. Тоже слышал ее без цифровой конвертации. Возможно, и там на станции она тоже его слышала. Потому и не побежала. Даже, когда он получил первый оглушающий удар, когда пошатнулся, но еще не лишился сознания. Он видел, что она остановилась, и снова к подступающей дурнотой нахлынул страх. «Нет!», беззвучно закричал Мартин. «Уходи!» Он еще успел заметить Полину, подбежавшую к Корделии, а потом провалился в темноту.
И вот эта темнота, эта черная затвердевшая жижа истончилась, пошла трещинами, потекла, подтаяла, обращаясь к неоднородную, уже проницаемую, растворимую пленку. Видеть сквозь нее он не мог, но уже слышал, различал морфемы и слоги.
Два голоса. Люди. ХУ-объекты. Один из голосов ему знаком. Сохранился звуковой файл. Это тот, кто заговорил с ним на грузовой палубе строящегося телескопа, тот, кто сначала стрелял в него из бластера, а затем из «глушилки», тот, кто угрожал Корделии, кто причинил ей боль. По телу Мартина прокатилась волна ледяной ярости, волна неуловимая внешне. Внешне у него не дрогнули даже ресницы. Он умеет быть терпеливым. И притворяться он тоже умеет. У него была хорошая школа. Второй голос Мартину незнаком. Его обладатель молод, неуверен в себе, напуган.
— С кибогами имел дело?
— Д…да, то есть, нет. Немного…
— Так да или нет?
— Да. Теоретически… Я их софт изучал.
— Взломать сможешь?
— К…кого?
— Да его! У нас борту один киборг.
Пауза. Видимо, этот второй, с дрожащим голосом, рассматривает Мартина. Крышка с транспортировочного модуля сдвинута, гибернация прервана, начат процесс расконсервации, но в диагностическом режиме, без приведения киборга в активную фазу. Автоматика модуля вывела Мартина из комы, но фиксирующие ремни остались.
— А что я… что я должен сделать?
— Взломать, придурок! Прописать ему хозяина. То есть, меня.
— А он разве не разумный?
— И что с того? У них в башке все стандартно устроено. Даже у этих, разумных…
Последнее слово тот, кого Тед с Дэном называли Казак, будто выпленул, как залетевшее в рот ядовитое насекомое.
— Они хоть и разумные, а слушаются. – Он хохотнул. – Я этой рыжей твари сдохнуть приказал. – Он уже не говорил, скрежетал. – И сдох бы… Сдох, как крыса раздавленная, если бы не этот… латинос.
Мартин уловил выброс ярости. Он знал что именно вспомнил Казак – его захват на Медузе. Когда к нему из леса вышел его собственный DEX, его покорная кукла, его игрушка, его живая боксерская груша… И как эта кукла его провела. Уже подыхающая, с остановившимся сердцем. Унизительная сцена.
— Эта рыжая тварь тоже была разумной. Я давно это знал. Я это подозревал! Эй, как там тебя… Креветка?
— Да. – Второй голос едва различим.
— Я хочу, чтобы этот… меня слушался. Лаврентий сказал, что у него есть блок подчинения. И хозяева у него были. Как и у всех. Эта богатая стерва тоже была хозяйкой. Это потом, когда началась вся эта хрень с бракованными, когда этих… дебилов признали равными людям, права дали… блок подчинения ему, скорей всего, заархивировали. Но он есть! Потому что удалить его нельзя. Он этим болванам нужен. Так вот, ты этот блок достанешь и пропишешь меня хозяином. Понял?
— Но мне… мне нужны мои инструменты. Моя планшет, мое хранилище данных, переходники, адаптеры. Вы же у меня все забрали.
— А это чтоб ты, умник, не вздумал в корабельных искин лезть.
— Я не буду, клянусь…
— Правильно. Жить-то хочешь? Пошли. Возьмешь все, что тебе надо.
Послышались удаляющиеся шаги. Мартин зафиксировал выброс адреналина и снизил частоту пульса. Так вот что задумал Казак. Он намерен стать хозяином. Хозяином! Строчка «хозяин первого уровня» пустовала у Мартина почти восемь месяцев. Корделия стерла свое имя сразу, как только они встретились на Короне. После прощания с «мозгоедами», после радостной суматохи на борту «Подруги смерти», после рукопожатий, объятий и похлопываний по плечу Корделия, изрядно утомленная, подволакивающая ногу в жесткой повязке, увела Мартина в свою каюту и решительно сказала:
— Стирай.
— Что стирать? – не понял он.
— Имя мое стирай.
— Откуда? – Он все еще не понимал.
— Из программы. Из базы данных. Из протоколов.
Потом с нежностью посмотрела ему в глаза и добавила:
— У тебя больше не будет хозяина. Никогда.
— Но… ты мне не мешаешь, — попытался возразить он.
Она погладила его по щеке, взъерошила волосы.
— А я тебе говорю, стирай.
— Но…
— Я же еще твоя хозяйка?
— Да.
— Так вот, я тебе приказываю. Стирай.
Он вызвал на внутреннем экране профильные данные, те самые, что впервые вспыхнули на Новой Вероне, у городского утилизатора.
«Корделия Трастамара, 43 года, уроженка Геральдики, вдова»
Он вдруг испугался. А если он сейчас удалит ее имя, не разрушит ли он возникшую между ними симбиотическую связь? Не останется ли он… один? Он сотрет ее из программы, и что-то между ними будет безвозвратно потеряно.
Она снова коснулась его, бережно, деликатно.
— Мартин, ничего не изменится. Я с тобой. Я всегда буду с тобой.
Звук откатившейся двери. Шаги. Уайтер и Креветка вернулись. Несколько минут Мартин слышал шорохи, постукивание, шумное дыхание. Это хакер обустраивалс со своими адаптерами, переходниками, конвертерами, клавиатурой и беспроводным блоком питания. Подтащил какой-то ящик или стеллаж поближе к модулю. Казак только шумно дышал.
— Давай, начинай. Чего возишься? – понукал он хакера.
— Я… я должен посмотреть, какая у него система. Я еще никогда не взламывал киборгов. Таких сложных киборгов.
— Ты же говорил, что у тебя есть опыт?
— Только с «четверкой», охранником казино. Но там все было просто.
— Вот и этот такой же. Давай, шевелись.
Мартин уловил пробуждение портативного терминала. Подключились адаптеры, подбирая частотные характеристики модуля. На висках и запястьях Мартина были закреплены датчики, подающие информацию по жизненным показателям. В сонную артерию упиралась игла инъектора, при необходимости впрыскивающая в кровь глюкозу или сердечные стимуляторы, если жизненные показатели упадут до критических значений. С момента погружения Мартина в гибернацию еще ни одной инъекции не понадобилось.
Хакер настроился на частоту модуля и вошел в его систему. Через датчики направленный сигнал ударил по процессору. Мартин чуть вздрогнул. Как же он отвык от этого! От этой цифровой бесцеремонности, от насилия, от равнодушной, человеческой самоуверенности… Интересно, кто-нибудь из этих людей, этих IT-специалистов задумывался над тем, что чувствует киборг, которому запускают руку прямо в мозг, в душу, в сердце, в память. Пытались ли они представить собственные ощущения от такого вторжения? Вряд ли. Они же… люди. А он – машина, предмет, вещь. Правда, этот специалист действует осторожно, без обычной наглости. Даже не действует, пытается. Потому что при первом же поползновении система Мартина ушла в глухую оборону. Access denied. Еще попытка. Access denied. И так снова и снова. Мартин мысленно усмехнулся. Ну-ну.
Над его защитой работали трое: Леночка «Мотылек», Кира Гибульская и… киборг Трикси. Мартин сам на этом настоял. Да, конечно, в неком идеальном мире, где люди и киборги сосуществуют в благостной гармонии, где нет зависти, подлости, алчности, где люди не отстреливают конкурентов и не жаждут власти, он бы никогда не позволил лезть себе в голову. И Корделия бы не позволила. Мягко отклонила бы все посягательства, как уже отклонила попытку Киры. Мартин больше не лабораторный препарат, не подопытная модель на испытательном стенде. Он – живое, разумное существо, и заглянуть ему в голову возможно лишь с его согласия. И Мартин это согласие дал. Вернее, он пришел к Корделии с просьбой об обновлении и усовершенствоании его цифровой защиты. Он пришел к этому решению после того, как обнаружил следы взлома в ПО флайера. Если кому-то так ловко удалось подсадить троян в охраняемый губернаторской служббой флайер Корделии на практически изолированной Геральдике, то какова гарантия, что не совершат ли нечто подобное с Мартином на Новой Москве, которая отнюдь не изолирована, а напротив, является быстро растущим, развивающимся человеческим миров. А Корделия там живет, работает, встречается с огромным количеством людей, принимает участие в мероприятиях, дает интервью. И он, Мартин, часто ее сопровождает. Хотя предпочел бы остаться дома. Он тоже оказывается среди людей, под прицелом всевозможых гаджетов, излучателей, электромагнитных щупов, нейросетей. И все подбирают коды. Он, конечно, отбивается, блокирует, но профессиональной хакерской атаки на него еще не было. Были любительские, неуклюжие, которые и атаками-то нельзя назвать. Но рано или поздно это случиться. Его попытаются взломать и превратить в оружие его. Или украсть. Мартин боялся не за себя. Он боялся за Корделию. Вдруг кому-то удастся подсадить такой вирус ему. Вирус, который превратит его в убийцу. В убийцу единственного, любимого им человека. От одной этой мысли его бросило в жар. Нет, только не это. Только не это. Да пусть Кира хоть наизнанку его систему вывернет, но пусть сделает так, чтобы никто и никогда! А если кому-то и удасться, то пусть вмонтируют ему в мозг капсулу с ядом, которая сработает, едва лишь некая зловредная программа возьмет его под контроль. Он так и сказал Корделии. Про яд. Она побледнела.
— Ну что ты говоришь, Мартин? Ну какой яд?
— Если они смогли взломать флайер и устроить катастрофу, они и меня могут взломать. Я хочу быть уверен, что не стану их орудием.
— Хорошо. Пусть ставят защиту. Но никакого яда! И чтоб я этого больше не слышала.
В центральный офис ОЗК они отправились втроем: он, Корделия и навигатор «Подруги смерти» Леночка «Мотылек». Мартин еще не разу там не был. Офис располагался на западном побережье земного материка, некогда известного как Северная Америка, в так называемой Кремиевой долине, вернее, в той ее части, которая осталась после затопления большей части полуострова. Вследствие таяния полярных льдов уровень мирового океана поднялся и поглотил некогда процветающие города. Кремниевая долина в ее первоначальном виде давно перестала существовать и была продана основателю «DEX-company», эксцентричному миллиардеру, за смешные деньги. Но как видно, тот кусок земли был заряжен некой силой, и дышащая на ладан фирма по производству органических роботов, вогнавшая своего основателя в долги и депрессию, внезапно расцвела и подмяла под себя полгалактики. Правда, потом ее постигла участь всех прежних обитетелей долины – ее смыло волной общественного негодования – но здания и материальные ценности остались. И служили теперь целям прямо противоположным. Но для Мартина эти цели пока мало что значили, как и само ОЗК. Его спасителем и защитником была Корделия. Других он не знал и не признавал. Без нее, без ее финансовой и медийной поддержки и ОЗК не имело бы шансов. Потому и сама огранизация для него пустой звук. Он видит перед собой не штаб-квартиру общества по спасения разумных собратьев, а место дислокации тех людей, в чьей власти он находился более тысячи дней, каждый из который по концентрации страданий на единицу времени был соизмерим с вечностью. Те люди ходили по этом коридорам, сидели в этих кабинетах, работали на этих терминалах. Здесь в этом небоскребе бывал Бозгурд, бывший пират Ржавый Волк, владелец корпорации, стрелявший в Мартина тупыми болтами из арбалета, стрелял с рассчитанным садизмом, чтобы не убить, а затянуть агонию. Здесь в этих стенах, в этих лабораториях умирали в муках его разумные собратья, его предтечи, его бракованные копии. Умирали без криков и стонов. Только он все равно их слышал. Чувствовал. И переступить этот порог он не мог. Но только до того момента, пока ужас прошлого не сменил страх, пришедший из будущего, страх потери. И он пересилил себя. Он должен прийти сюжа, чтобы не стать оружием, не превратиться в убийцу. Он даже в стенд согласился лечь. Это уже было не страшно. С одной стороны его держала за руку Корделия, с другой – закопалась в вирт-окна Леночка «Мотылек». А ей он почти доверял. Ведь это она первой, еще на Новой Вероне, очищала его систему от цифровой грязи, от приказов, предписаний, ограничений, от длинного списка всех тех, кто имел право с ним что-то делать – унизить, ударить, оскорбить, покалечить. После того, как она все это убрала, ему стало легче дышать, будто она освободила его от режущих кожу цифровых силков. Это было подобно инъекции обезболивающего, которую вкатила ему во флайере Корделия. Эта девушка-навигатор была другом. Впрочем, и Кира не враг. Это просто о так остро воспринимает ее присутствие. Просто потому что она не Корделия. Но Кира соавтор своего отца, следовательно, никто лучшее не знает, как защитить его систему от взлома. А потом появилась эта девушка Bond, Трикси.
«Привет. А ты, оказывается, не выдумка».
«Я не выдумка. Я настоящий»
«И симпатичный»
Трикси, будучи сама кибогом, имела возможность посмотреть на «возведенную стену» как бы изнутри, протестировать ее на прочность с точки зрения существа, оснащенного с рождения всеми киберотмычками. Она уже завершала плетение цифровой паутины, утраивая узор в самых на ее взгляд уязвимых местах.
— Все, — уже вслух сказала Трикси, сворачивая вирт-окна, — даже Фрэнк не взломает.
«Фрэнк это который Дэну защиту ставил?»
«Он самый. Кое-что умеет. Но я лучше»
«Хотелось бы верить…»
«Боишься за своего человека?»
«Да, боюсь»
«Может быть, останешься у нас? Чтобы ни у кого соблазна не возникло?»
«Нет. Мой дом там, где Корделия»
«Жаль. Ты бы нам очень помог…»
Трикси не подвела. Защита работала. Сначала Мартин невольно вздрагивал, когда хакер, которого Казак назвал Креветкой, потерпев очередную неудачу, предпринимал следующую попытку. Он методино прочесывал каждую строку программного кода, отыскивая лазейку, но… Access denied. Мартин немного расслабился. Сотворенная тремя девушками защита держалась, как стена геральдийского дома под ударами шквального ветра. Мартин уже начал наблюдать за хакером. Ему даже стало казаться, что хакер в некотором роде… симулирует. Или он просто не знает, что ему делать? Прошел час.
— И что ты там копаешься? – проскрипел Казак. Он терял терпение.
— Здесь очень сложная защита. Тот, кто ее ставил, учел все варианты взлома, как будто бы сам…
— Так ты что, не можешь что ли?
— Так быстро не получится. Нужно время.
— Сколько?
— Часа три. Не знаю…
— Слушай сюда, слизняк. Если ты его не взломаешь, я вашей красотке вторую ногу прострелю.
Мартин услышал тихик подавленный всхлип. О какой женщине идет речь, он не понял. Да его это и не волновало. Корделии уже не было на яхте.
— Я… я все сделаю. Только не стреляйте.
— То то же. Давай, ракообразный, шевели лапками. Через час приду, проверю.
Мартин услышал удаляющиеся шаги. Пневматика втянула и вытолкнула дверь. Стало тихо. Хакер не шевелился. Не вводил символы, не выбирал способ дешифровки. Похоже, он думал. Мартин ждал.
Неожиданно пришел запрос. Самый элементарный, открытым текстом. Этот запрос хакер только что набрал на клавиатуре, а вай-фай адаптер перебросил в систему кибога.
«Я знаю, что ты меня слышишь. Помоги мне»
Мартин в изумлении смотрел на возникшие на внутренем экране слова. Хакер взломал частоту передачи, на которой общались киборги, если работали в связке. Но эта частота и не являлась таким уж секретом. Ее параметры указывались даже в ТТХ, чтобы хозяева могли управлять своим киберимуществом, не прибегая к голосовым командам. Хакер снова защелкал клавишами.
«Ответь мне, пожалуйста. Ты защищаешь свою женщину, а я – свою. Мы можем договориться. Помочь друг другу»
Мартин размышлял. Ловушка? То, что Мартин разумный, все знают. Это не секрет. Коды доступа он любом случае не даст. А если хакер в самом деле предлагает союз? Мартин вызвал виртуальную клавиатуру и набрал ответное сообщение.
«Как помочь?»
Он услышал, как хакер радостно зашевелился и бодро застучал ответ.
«Я вытащу тебя из этого ящика, а ты поможешь мне ее защитить. Идет?»
Мартин подумал. Посмотрел в нависающий титановый свод и ответил:
«Идет»
0
0