Гости пожаловали, едва рассвело. Джек, который собирался не спать всю ночь, проснулся от шума мотора на улице и понял, что в окна давно уже стучится утро.
В улицу втягивался длинный остроносый автомобиль цвета зеленого горошка. Затемненные стекла не позволяли разглядеть его пассажиров, но Джеку этого и не надо было. Он и так знал, кого принесло в это забытое богами место.
Джек толкнул брата и вернулся к окну. За его спиной забулькало, а потом брат разочаровано протянул:
— Кончилась…
Бутылка грохнула об пол и покатилась в угол.
— Это уже неважно, — сказал Джек. — Не сейчас.
Машина остановилась напротив гостиницы. С шипением распахнулись дверцы, и семь небольших коренастых фигурок выбрались наружу. При каждом был скрипичный футляр, или футляр для кларнета, или для тубы, или для какого-то еще инструмента. Все синхронными движениями жевали жвачку. Глаза каждого прятались за дымчатыми очками.
Гости были и впрямь очень похожими друг на друга. Почти одинаковыми. Одинаковыми не как, скажем, горошины. Возможно, как фасоль. Сходная форма при некоторых допустимых погрешностях в размерах.
Они не спеша осматривались вокруг. Серо-зеленые лица, одинаково невзрачные, не вызывали симпатии или антипатии. Они безо всяких эмоций отмечали расположение зданий, а в зданиях — дверей и окон. Пиджаки топорщились подмышками от спрятанного оружия, а надвинутые на глаза шляпы говорили о том, что эти ребята стоят по одну из сторон закона — причем в самой опасной близости от черты, разделяющей порядок и хаос.
Потом все они, как один, повернулись и посмотрели прямо на Джека.
Старик и его ведьма отыскали их, наконец.
— Пора, — сказал Джек.
Положил на стол рядом с креслом брата пару заряженных револьверов. Заглянул брату в глаза. Сквозь янтарное блаженство хмеля увидел в них обожание, любовь и печаль.
— Прощай, — сказал ему брат.
Джек стиснул на мгновение его недоразвитое плечико, смахнул мучнистый налет с огромного шара головы — словно погладил — и решительно вышел вон.
В гостиничном холле царила суматоха. Бармена видно не было. У самой стойки огненным всплеском мелькнул рыжий хвост. Давешняя лиса игриво улыбнулась ему навстречу.
— Скучал по мне, красавчик? — спросила она.
— Конечно, — сказал Джек и сунул ей в лапку горсть монет. — Пока я буду занят, присмотри за моим братом. В прошлый раз у тебя недурно получалось.
— А ты? — спросила лиса.
— Мне нужно кое-кого убить, — сказал Джек и оставил ее за спиной.
Они ждали его. У ног каждого стоял раскрытый футляр, а содержимое футляров было уже у них в руках. В крепких маленьких кулачках люди-горошины держали оружие, в совокупности составлявшее весьма впечатляющий арсенал.
— Где этот ком недомолотой муки? — спросил один из людей-горошин. — Он ведь с тобой.
Джек осклабился. А это, надо сказать, было одной из вещей, которые удавались ему лучше всего.
На мгновение в тусклых глазках людей-горошин за стеклами очков-хамелеонов промелькнуло беспокойство.
— Я вижу, Старик и его страшила-жена как следует вас обработали, — сказал Джек, улыбаясь во весь рот. — Что, размололи, развеяли, а потом соскоблили с полок, вымели из ларей и слепили то, что вышло, да?
— Не твое дело, — ответил кто-то из людей-горошин. Джек не понял, кто именно.
— Фантазия у них небогатая, — заметил Джек. — Люди-бобы, и машина — стручок. Давно в зеркало смотрелись, ребятки?
Жующие челюсти на мгновение замерли — все одновременно. Потом задвигались вновь, но медленнее. Желваки на серо-зеленых скулах так и ходили.
— Таким людям, как Старик, не нужна фантазия, — сказал наконец один из них. Остальные встретили его слова согласным гулом. — У них есть все, что им надо. Деньги и власть.
— Этого, по вашему, достаточно? — спросил Джек.
Они синхронно пожали плечами.
— Вполне.
— А что есть у вас? — спросил Джек.
— Верность. Преданность. Долг. Тебе не понять.
Говорили они по очереди — но было чувство, что говорит кто-то один. Один за всех.
— Ты тянешь время, — заметил один из горошин. — Твой брат все равно не уйдет. Старик не прощает предателей.
— А уж Старуха..
— Леди.
-…Старуха — в особенности, — словно не заметив, продолжал Джек. — Климактерическая стервь-садистка.
— Побольше уважения, эй! — В грудь Джека смотрел десяток разнокалиберных стволов.
— А то что? Убьете меня? — прищурился Джек.
— Да, — сказали люди-горошины.
И тогда Джек, продолжая улыбаться, распахнул свой похоронный фрак и приступил к делу.
Рост позволял ему подвесить в ременных петлях подмышками по одному томми-гану с барабанным магазином, и теперь он пустил их в ход.
Люди-горошины выпалили в него из всех стволов. Кто-то даже попал. Джеку некогда было обращать внимание на подобные пустяки.
Люди-горошины были отличными солдатами. Подвижные и прыгучие, очень компактные, они были идеальными воинами для уличных боев — чего не сказать о длинном нескладном Джеке, который больше всего был похож на огородное пугало.
Плотность его огня сразу выкосила почти половину человечков-горошин, но на этом везение Джека кончилось. Рассредоточившись и прячась за машину, стекла которой уже осыпались внутрь, за бочки для сбора дождевой воды, за брошенные хозяевами подводы, они обошли Джека с флангов и принялись хладнокровно расстреливать его.
Улицу наполнил запах кордита, перекрывший привычную вонь конского навоза и силоса из ям на окраинах.
Джек схлопотал по пуле в каждую из своих голенастых конечностей. Его чрезвычайная худоба все еще спасала его от шквала пуль, большая часть из которых до поры пролетала мимо. Но бесконечно так продолжаться не могло.
Ему удалось достать еще одного из горошин, подловив его на перезарядке дробовика. Джек, не скрываясь, подошел вплотную и расстрелял его в упор, превратив в серо-зеленое пюре с прожилками красного.
Потом его автоматы одновременно умолкли, и он выпустил их из пальцев. Автоматы безвольно повисли в петлях, исходя дымком из стволов. Пришло время револьверов.
И тут в Джека попали.
Пуля вошла ему в глаз и вырвала здоровенный кусок затылка, сбив заодно с головы цилиндр.
Величественно, словно подрубленное дерево, Джек завалился назад и рухнул в уличную пыль.
Наступила тишина.
Человек-горошина с простреленной грудью, истекая серо-красной кровью из раны, выбрался из-за превращенной в решето машины и осторожно приблизился к телу Джека. Ткнул его носком остроносого ботинка. Поднял пистолет, чтобы выстрелить в голову.
Грохнул выстрел, и над подоконником одного из окон второго этажа гостиницы взлетел легкий дымок.
Человек-горошина мертво ткнулся в Джека лицом .
Оставшиеся двое горошин принялись палить по гостиничным окнам. Один бросился через улицу к дверям, второй прикрывал его, стреляя с двух рук из-за машины-стручка.
Ворота кузницы с грохотом распахнулись, и смертомобиль выскочил оттуда в клубах дыма и вихре искр. Промчавшись по улице, он ударил зеленую машину, смяв ее корпусом того человека-горошину, что прятался за ней.
Потом машина-стручок вспыхнула. Языки пламени побежали по краске, заставляя ее вздуваться безобразными пузырями ожогов.
Второму человеку-горошине почти удалось добежать до дверей гостиницы, когда из-за колонны крыльца вышел гробовщик и снес ему голову точным ударом лопаты.
И не осталось никого.
Кузнец выбрался из смертомобиля и сосредоточенно тушил пылающие останки машины горошин. Гробовщик подошел к Джеку и протянул руку.
Тонкая рука обхватила его запястье, и Джек сел, стряхнув с себя труп человека-горошины.
Гробовщик принес ему пробитую пулями шляпу. Джек нахлобучил цилиндр так, чтобы не было видно дыры в затылке.
— Вы знали, что мы не оставим вас, — сказал гробовщик. Он не спрашивал.
— Верно, — ответил Джек.
— Но вы ни о чем нас не просили.
— Верно. — Джек поднялся на ноги, покачиваясь.
— Пуля в голову, — заметил гробовщик.
— У меня пустая голова, — ответил Джек, морщась.- Так меня не убить. Странно, что они не знали.
— А как вас можно убить? — спросил гробовщик.
Джек пристально посмотрел на него и смотрел так долго, что гробовщик смутился и пошел прочь, сметая серым хвостом дорожную пыль.
— Кузнец считает себя должным мне за смертомобмль и наводку на источник топлива для него, — сказал Джек ему в спину. Последствия контузии стремительно проходили, и он уже твердо стоял на ногах.
— А я? — спросил гробовщик, приостановившись и глядя на Джека..
— У вас оплаченный контракт на погребение, — сказал Джек. — А вы профессионал.
— У меня контракт на девять похорон, — сказал гробовщик, прищурившись.
— Но вы еще и реалист, — усмехнулся Джек.
Гробовщик кивнул и занялся ближайшим мертвецом.
Джек подобрал револьверы, проверил, все ли люди горошины мертвы, и двинулся к гостинице.
Гробовщик сосредоточенно громоздил зеленокожие трупы на подводу. Гора трупов с торчащими во все стороны безвольными конечностями и обмякшими в посмертном покое лицами казалась сюрреалистической скульптурой, невесть как попавшей в этот затерянный среди полей заштатный городок.
В таких местах нужда — архитектор, а скульптор — смерть, подумал Джек.
— Еще одно пожелание, — сказал Джек и вложил ему в руку несколько тяжелых монет.
— Разумеется, сэр, — сказал гробовщик.
— На кухне в гостинице должна быть посудина, в которую легко поместился кролик, — сказал Джек. — Поскольку я лишил вас тогда законного дохода, то вот вам компенсация. Этих господ следует перед погребением хорошенько отварить.
— Хорошо, сэр, — гробовщик не моргнул и глазом. — Тогда, быть может, лучше их?..
И многозначительно указал подбородком на снопы искр, рвущиеся из трубы кузницы.
— Нет-нет, — сказал Джек. — Развеянный пепел даст ранние всходы, и уже весной у нас… Впрочем, вы ведь и сами поняли. Нам с братом нужна фора. Фора хотя бы в год. Потом сухой закон отменят, и все вновь заживут счастливо, и в жизни моего брата снова появится смысл. У вас замечательные гробы. Воспользуйтесь ими, как собирались.
— Как скажете, сэр, — сказал гробовщик, коснулся тульи мятой шляпы и вернулся к своим трупам.
В гостинице было тихо. Очень тихо.
— Брат! — крикнул Джек. -Бра-ат!
Потом, прыгая через половину пролета за раз, помчался вверх по лестнице. Дверь в номер была открыта настежь.
Лиса стояла над телом его брата с ножом в руке. Из перерезанного горла текла янтарная жидкость. Лезвие ножа и платье лисы тоже было все в брызгах янтаря. По губам стекала янтарная струйка. Острый язычок мелькнул между зубами, слизывая с губ капли.
Джек молча смотрел на нее. Лиса уронила нож и заплакала.
— Они сказали, что ты умрешь, и заплатили, чтобы он не смог ускользнуть.
— Они обманули тебя, — сказал Джек.
— Теперь ты убьешь меня? — спросила лиса, заливаясь слезами. Мушка на губе намокла от слез и оторвалась. Лиса сразу утратила все свое очарование, но Джеку было плевать.
— Нет, — сказал Джек. Он не лгал. — Мне понадобится твоя помощь.
Она кричала, когда он заталкивал ее, связанную по рукам и ногам, в мешок. Кричала до тех пор, пока Джек не заткнул ей рот ее же хвостом. В мешке тихо и покойно лежало уже тело брата, зияя огромной раной рассеченного горла. Глаза брата были пусты, но на губах застыла понимающая улыбка.
— Прости меня, братик, — сказал Джек. И зашил мешок через край суровой нитью.
Тачка все еще стояла у входа в гостиницу, и сейчас она пригодилась как нельзя более кстати. Джек катил тачку с погруженным на нее мешком к выезду из города — туда, где на небольшом всхолмке среди полусжатых кукурузных полей вкривь и вкось торчали памятники городского кладбища.
Город провожал его смятенными взглядами из-за кружевных занавесок и грязных стекол. Ничего, подумал Джек, вот настанет весна после зимы, а потом лето — и к следующей осени вы отойдете, вы оттаете, тогда кровь моего брата согреет ваши жалкие тела, разгонит серость ваших мыслей, заставит вас наконец почувствовать себя живыми.
Надо только еще чуть-чуть набраться терпения.
Осталось совсем недолго.
Кузнец махнул ему лапищей, стоя в воротах кузни. За его спиной довольно скалился обретший наконец дом смертомобиль. Насаженные на пики длинноносые головы украшали столбы ограды.
Джек помахал кузнецу в ответ.
Кладбище встретило его запахом сырой земли и зиянием девяти могил среди по-осеннему пожухшей травы. Семь могил были выкопаны рядом, еще две — поодаль от них. В кучу земли рядом с самой дальней из могил была воткнута лопата. Джек покатил тачку туда.
Лиса забилась с утроенной силой, когда Джек, особенно не церемонясь, спихнул мешок в яму. Когда весной брат проснется, ему нужно будет быстро набраться сил. Паника и радушные объятия земли сделают его первую трапезу в новой жизни незабываемо вкусной.
Ростку нужна пища, чтобы пробиться сквозь землю к солнечному свету и теплу.
А самому Джеку предстоит сделать очень многое за грядущую зиму.
И прежде всего — разобраться со Стариком и его супругой.
Иначе и следующий год будет очень похожим на предыдущие двенадцать.
Джек обвел взглядом кукурузные поля под низким серым небом, бросил в яму звезду шерифа, поплевал на ладони и принялся за работу.
0
0