У Императора была семья – супруга-Императрица, три дочери и сын. И вот решили враги захватить столицу Империи, посадить на трон своего ставленника, и устроить всюду свои порядки. Захватить новые земли, а самого Императора и всю его семью убить, чтоб не осталось никого, кто мог бы унаследовать шлем со звездой.
Они подкупили наёмных убийц и шпионов, и в один ужасный день те напали на мирно отдыхавшую императорскую семью. Дело было на корабле. Никто толком не знает, что там происходило, но судно загорелось. Императрицу и её сына спасли матросы. А дочери, считается, погибли в огне и дыме.
Император, который в тот вечер почему-то ночевал в городе, так разгневался, что приказал поймать и казнить всех, кто был причастен к поджогу.
Среди пойманных был один юноша, сын колдуньи. На него указывало несколько улик, но доказательств всё-таки не хватало. А Император решил, что юноша всё расскажет под пыткой, и сам лично приходил на каждый допрос.
Юношу запытали насмерть, и его мать-колдунья, убитая горем, произнесла магическое проклятье, по которому каждый императорский наследник будет умирать той же самой смертью, что её сын, до тех пор, пока существует Ифленская империя.
Позже нашли и настоящих убийц, и саму колдунью, кажется, тоже казнили. И вроде бы всё успокоилось. Но когда единственному сыну императора, любимому наследнику, исполнился двадцать один год, проклятье сбылось в точности. Он умирал ровно столько, сколько умирал сын колдуньи, на его теле появлялись те же раны.
Император тогда приказал построить самый лучший боевой флот. Он собрался отправиться в чужие земли, завоевать себе новый остров и там начать всё с начала. Вскоре его хватил удар, и власть перешла к его племяннику. Теперь уж сын этого племянника был под угрозой, но тогда-то новый Император и придумал просить помощи у Золотой Матери. А потом и у сианов. Когда стало понятно, что это не поможет, он признал наследником одного из своих бастардов. Это оказалось решением многих проблем, ведь официально императорский род вымирать перестал. А Шеддерик у нас – первый из таких вот «подставных» наследников, который пережил свой двадцать первый год. Но – благодаря помощи чернокрылых, а не сианов. Знаешь, я часто ему гадал на плашках – и всегда выпадало три смерти. Это в какой-то мере нас даже успокаивало. Я больше испугался бы, выпади что-нибудь другое.
– А что говорят сианы?
– Что одно из двух. Или империя должна рухнуть… или нужно найти подтверждение вины того юноши, которого запытали. Сианы именно его и ищут. А пресветлые сёстры пытались убедить тень колдуньи, что мстить больше некому, и все, кто причастен к смерти её сына, давно получили по заслугам.
Темери покачала головой: да, именно так и снимают обычно магические проклятия. Или устраняя причину, или, если это невозможно, убеждают тень проклявшего простить того, кого он проклял. Чаще всего теням уже безразличны дела холодного мира, и они уступают просьбам сёстер – особенно если в дело вмешивается сама Золотая Мать. Но тут, похоже, всё иначе.
– Ровве, – тихо спросила Темершана. – На что он надеется?
– Да в том то и дело, что ни на что. Он же в юности, когда только узнал о своём предназначении, тоже… много всего попробовал.
– Я помню. Ты говорил, он с кем-то стрелялся.
– И это тоже. Но чернокрылые… – это была самая странная и самая страшная его задумка. То, что она сработала, удивило нас обоих. Они не смогли снять проклятье, но смогли его, я бы сказал, развеять. Отразить. Оно всё равно есть, но сейчас влияет больше на тех людей, что рядом с Шедде, не на него самого. Он считает, что я тоже умер из-за этого проклятья.
Да уж.
Темери устроилась на кровати, поджав под себя ноги, положила посох на колени. Больше всего хотелось начать действовать немедленно – но так нельзя. Мало того, что потревоженные семь слоев её Эа ещё не успокоились. Нужно было узнать как-то, каких результатов добились предшественники. Чего ей ждать от тени той колдуньи? От её сына? А может, придётся призвать тени четырёх поколений Ифленских императоров?
– Люди, когда им плохо, плачут, – грустно напомнил Роверик. – хочешь, я не буду тебя беспокоить?
Не дождался ответа и ушёл.
Темери упала лицом в подушку и разрыдалась. Кажется, в первый раз с того дня, как оказалась в Тоненге…
Самое мерзкое сочетание – когда хочешь что-то исправить немедленно и понимаешь, что ты бессилен, и ничего исправить уже нельзя.
Раньше днём она засыпала редко. А тут, наплакавшись, заснула. Ей снился Шеддерик, и он снова её обнимал, и дело было в холодном зимнем лесу, но во сне ей хотелось, чтобы он её не отпускал, потому что, стоит разомкнуть руки, и они снова потеряют друг друга. Только на этот раз уже не найдутся среди метели.
Когда проснулась, за окнами было темно, на желудке – голодно.
Но была ещё одна навязчивая потребность. Потребность увидеть Шеддерика та Хенвила прямо сейчас. Даже не поговорить с ним – просто увидеть, убедиться, что он жив и здоров.
Пожалуй, эти два желания можно было довольно легко совместить: подземным ходом добраться до спальни в квадратной башне. А потом немного вернуться, спуститься уровнем ниже и добраться до кухни. Там-то наверняка найдётся для неё какая-нибудь еда.
А ещё можно было бы позвать Шиону.
Но компаньонка, возможно, спит. Зачем её будить, если всё уже решила?
Темери привычно уложила постель так, чтобы казалось, будто в ней кто-то есть. Распахнула окно. Можно было давно перестать так делать, но ей почему-то нравилось повторять во взрослой жизни этот детский ритуал. Окинула взглядом карниз и соседние крыши. Привязала обрывок верёвки. Вот и достаточно. Всё равно же никто не оценит!
Нашла свечки – нужно будет попросить Дорри, чтобы ещё принесла. Быстро они кончаются…
Путь до квадратной башни занял считаные минуты. Темери только у потайной двери, ведущей в спальню Шедде, заставила себя остановиться. Сердце бешено колотилось, горели щеки. Спрашивать себя «что я делаю?» и «зачем я здесь?» было уже поздно. Пришла. Хотела и пришла! Сейчас убедится, что Шеддерик спокойно спит, и пойдёт дальше.
Шеддерик спал, скинув простыни с груди, одетым. Тайное окошко располагалось близко к кровати, света лампы у входа хватало, чтобы хорошо его разглядеть.
Почти. Часть вида перекрывала чья-то спина. То есть, Темери даже не сразу поняла, что это спина – просто что-то тёмное, заслонившее свет от лампы. А потом сверкнул нож… и рассуждать стало некогда. Темери пнула секретный замок. Механизм сработал как надо, каменная створка открылась, традиционно впуская в комнату и Темери и грязь из прохода. Темери – какое счастье, что успела хорошо запомнить, где в этой комнате что! – схватила прикроватный подсвечник и от души приложила им едва начавшего оборачиваться к ней убийцу. Тяжёлый подсвечник на три свечи, высотой почти до бедра Темершаны, надёжно уложил его на пол. И только когда он упал, она догадалась крикнуть:
– Чеор та Хенвил! Проснитесь! Скорее!
Шеддерик на самом деле проснулся в тот момент, когда открылась тайная дверь. Но всё происходило так быстро, что осмысливать приходилось, уже вскакивая с кровати и выхватывая из-под подушки заряженный пистолет.
В дверном проходе показалась ещё чья-то фигура – насколько увидела Темери, тоже вооружённая пистолетом.
Шеддерик не раздумывая выстрелил. Грохот поучился такой, что она на миг оглохла, но всё равно крикнула:
– Сюда!
Чеор та Хенвил выругался незнакомым словом, сунул разряженный пистолет за пояс и, не задавая лишних вопросов, проник в тайный ход следом за Темери.
Она сразу же закрыла его.
Шеддерик стоял с ней рядом – босой, с развязанной на груди сорочкой, в тех же штанах, в которых проходил весь день. Его взгляд метнулся по низкому своду, во тьму, в которую не проникал луч свечи. Да уж, ему здесь будет тесно… особенно если придётся лезть в самую старую часть ходов…
Но зачем убивать Шеддерика, и оставлять в живых наместника и его молодую супругу?
– Кинрик! – крикнули они вместе. И замерли оба.
Шедде первым стряхнул оцепенение:
– Этими ходами можно попасть в комнаты наместника?
– Нет, они в новой части, там всё перестроено. Но есть много пустующих комнат, которые ближе к перестроенному крылу!
– Тогда пошли!
– Можно ещё в караулку – робко предложила она.
Шеддерик сам днём увеличил число дежурных гвардейцев.
Если их предупредить, то переворот, может, и не состоится.
– Далеко?
– Рядом.
Больше они не разговаривали. В караулку по ходам не попадёшь – но пустующая комната напротив – тоже хороший вариант.
Когда они ворвались, недремлющие гвардейцы повскакивали со своих мест.
Двое из них играли за столом в кости, остальные просто отдыхали по лавкам, только что сменившись.
Шеддерик отдал несколько отрывистых приказов. Сунул ноги в одолженные сапоги, подхватил саблю со стойки и пистолет – со стола. Хозяин пистолета не стал возражать.
– Трое – со мной. Остальные – охранять рэту!
И умчался.
И только в этот момент Темери вспомнила, что Кинрик, наверное, не у себя в апартаментах. Он в городе, у Нейтри. А значит, предупредить его будет не так-то просто. А может, уже и поздно – если убийцы знали, где его найти.
И если убить хотели всё-таки не одного только Шеддерика.
Она вскочила и метнулась к двери, но путь ей тут же преградили:
– Чеор та Хенвил велел вас охранять! – пояснил гвардейский сержант, со всей вежливостью оттесняя её обратно к лавкам.
– Конечно. Но если вы отпустите со мной двоих человек, то выполните приказ! Наместник Кинрик в городе, он не в замке. Если на него нападут там…
– Чеор та Хенвил знает? – подобрался сержант.
– Нет. Я не сразу вспомнила. Адрес я не знаю, но помню дорогу.
«Вроде бы».
– Гарре! Предупреди тайную управу. Остальные, за мной! Ведите, рэта!
– Каретный двор…
Сержант поморщился:
– Верхом ездить умеете?
– Да.
Юбки её платья были достаточно широкими, чтобы вспрыгнуть в седло. Хотя, конечно, лучше бы это был костюм всадницы с разрезами по верхней юбке спереди и сзади. А так платье задерётся почти до колен…
Но Темери думала об этом лишь мельком, больше беспокоясь, правильно ли запомнила дорогу.
0
0