Говоря так, Норрингтон испытывал известные сомнения относительно своих слов. Вооруженный до зубов нейтралитет между Англией и Испанией был весьма непрочным, а груз, что находился на «Разящем», мог явиться большим соблазном, буде испанцы могли обладать информацией о его наличии. Между тем, испанец приближался на всех парусах, не подавая никаких сигналов. Выглядело это довольно угрожающе, посему Норрингтон отдал команду приготовить орудия к бою. Он, однако, понимал, в каком невыгодном положении находится потерявший управление «Разящий» и не спешил отдавать необдуманных приказов. Не спешил он и тогда, когда агрессивные намерения испанца уже стали очевидными. Командор ждал. Чтобы дать эффективный залп, испанец должен был повернуться к «Разящему» бортом и в свою очередь самому стать мишенью. Норрингтон готовился дорого продать свой корабль и жизни тех, кто на нем находился. Но капризная богиня Фортуна оказалась на этот раз явно не на стороне англичан. Первый залп испанца был не слишком удачным, большинство снарядов не попали в цель, однако по несчастной случайности одно из ядер угодило в бак, где были сложены для просушки запасы пороха. Взрыв был ужасающим. Бочки с порохом взлетели на воздух, прихватив с собой половину корабля. «Разящий» беспомощно закачался на волнах, словно подбитая утка; большая часть команды погибла в первую же секунду взрыва, оставшихся в живых добивали испанцы, которые успели к тому времени подойти вплотную и закинуть на «Разящий» абордажные крючья. Норрингтона и лейтенанта Вудхауза, пытавшихся вступить в бой, мгновенно смяли, обезоружили, но не убили, как всех прочих, а поволокли на испанский флагман.
Тот факт, что пленников не бросили в трюм, а заперли в комфортно обставленной каюте, несомненно, указывал на их ценность в глазах испанцев. Им надлежало лишь дождаться решения своей судьбы. Ждать пришлось недолго. Едва затихли звуки боя, как дверь в каюту распахнулась, и на пороге появился вооруженный до зубов смуглый, коренастый и широколицый субъект, с лихо закрученными усами и бородкой клинышком, облаченный в сверкающий шлем и кирасу поверх камзола. Вудхауз вскочил со своего места при его появлении, а Норрингтон остался сидеть, выказывая всем своим видом глубокое пренебрежение.
— Я дон Рамон Ортега, адмирал испанского флота, – произнес субъект на скверном английском, — И вы можете считать себя моими гостями, джентльмены.
— Вот как? – командор лишь чуть повернул голову в сторону собеседника, — Адмирал? Скажите же мне, какого черта адмирал Испании ведет себя как проклятый пират?!
Ортега осклабился.
— О, на это есть веские причины! Первая – это те немыслимые злодейства, которые чинят английские еретики над испанцами, прикрываясь сказкой о том, что британское правительство не в состоянии справиться с разгулом пиратства!
— Но позвольте…! – Норрингтом чуть приподнялся со стула.
— Я еще не договорил! – оборвал его Ортега, — Мне, в конечном счете, наплевать, что вы мне скажете. Потому что вторая причина – это ваш груз.
— Как вы узнали?
— О! – физиономия Ортеги стала донельзя самодовольной, — У меня есть свои источники!
— Вам это дорого обойдется, адмирал!
— Полноте! Самое худшее, что может случиться — ваш посол направит жалобу моему королю, завяжется обычная перебранка между Сент — Джеймским двором и Эскуриалом, которая закончится, как всегда, ничем. Ведь свидетелей происшедшего не останется.
— Вы собираетесь нас убить?
— Несомненно. Но, насколько я знаю, вы и ваш лейтенант довольно состоятельные люди. Напишите письма своим родным в Англию с просьбой о выкупе, и вы продлите свои жизни еще на некоторое время.
Норрингтон наконец потерял самообладание.
— Вы алчный мерзавец и подонок! – не помня себя, он кинулся на Ортегу, но двое конвоиров, появившихся словно бы из-под палубы, мигом схватили его и заломили ему руки за спину, — Гореть вам в аду! – выкрикнул он, бешено вырываясь.
— Ну – ну! Не горячитесь! Подумайте хорошенько. Даю вам срок до утра. Как подсказывает мне мой богатый жизненный опыт, даже самые несговорчивые становились ручными с горящими фитилями между пальцев!
Резко развернувшись, Ортега вышел вон.