Устроившись за знакомым уже выступом, Норрингтон проклинал себя, на чем свет стоит за то, что так легкомысленно попался на удочку Воробья и ввязался в это сомнительное предприятие; проклинал лорда Уилларда, губернатора Суона и, разумеется, Джека. Долгожданный взрыв прервал его внутренний монолог; земля ощутимо содрогнулась, и каменная крошка посыпалась командору за шиворот. Вскочив на ноги, он кинулся ко входу в тоннель.
Предрассветная золотисто – розоватая полоса прорезала горизонт. Стало светлее, что, однако, не улучшило видимость, поскольку все пространство вокруг входа было окутано не то дымом, не то пылью.
— Капитан Воробей! – позвал Норрингтон, ощущая нешуточное волнение.
Молчание.
— Капитан, где вы?
Им вдруг овладела уверенность, что Джек остался внутри. Он представил себе, как возвращается на корабль и сообщает всем о гибели доблестного пирата. А что же дальше? Ощущение потери было столь сильным и нежданным, что Норрингтон пошатнулся на миг, словно утратив опору под ногами.
— Джек, я же знаю, что ты выбрался! — яростно выкрикнул он, сжимая кулаки, — Проклятый пират, не вздумай бросить меня одного на это Богом забытом клочке суши!
Тишина. Норрингтон опустил голову, чувствуя пустоту внутри и слабость в ногах.
— Ап-чхи! – послышалось вдруг откуда-то сбоку.
Дым потихоньку рассеивался. Слегка покачивающаяся фигура Джека нарисовалась из этого марева, словно привидение. Джек был покрыт пылью, ссадинами и слегка прихрамывал, но в целом выглядел живым – здоровым.
— Ну? – он остановился перед Норрингтоном, обдав его насмешливым взором из-под густых ресниц, — Почему бы вам не сказать, как вы рады меня видеть?!
— У нас нет времени обмениваться любезностями, — командор уже вполне овладел собой, — нам предстоит…
Легкий свист прервал его речь; пуля, нежданно прилетевшая откуда-то сверху, высекла искры из каменного уступа, на котором они стояли. Вскинув головы, они углядели нескольких испанских солдат с мушкетами, приближавшихся к ним со стороны форта.
— О-о! – протянул Джек с непередаваемой интонацией, — Кажется, нам пора!
Путь, что ночью занял около получаса, они преодолели минут за десять, продемонстрировав приличную скорость. Испанцы не отставали; еще десяток преследователей появился с противоположной стороны, лишив их возможности воспользоваться прежней тропинкой, ведущей к морю и прижимая беглецов к обрыву.
— Командор! – окликнул Норрингтона Джек, что приволакивал левую ногу и слегка отстал. – Придется прыгать!
Норрингтон и сам понимал, что другого выхода нет, поэтому, приблизившись к краю обрыва, не колебался ни секунды. Ему пришлось пережить несколько жутковатых мгновений свободного полета, после которых упругие толщи воды приняли его в свои объятия. Слегка оглушенный падением, командор вынырнул на поверхность, выплюнул солоноватую горечь и, углядев неподалеку голову Джека, изо всех сил погреб к лодке, что виднелась метрах в пятидесяти. Пули свистели совсем рядом, слегка нервируя, шлепались в воду с легким плеском. Уже приближаясь к лодке, Норрингтон оглянулся и увидел, как Джек медленно уходит под воду, а по поверхности расплывается алое пятно.
— Ч-черт!
В несколько гребков он достиг того места, где только что виднелась голова капитана и нырнул, набрав в легкие побольше воздуха. Джек еще не успел опуститься на большую глубину, так что командору не составило труда ухватить его за шиворот и всплыть на поверхность. Лодка оказалась совсем рядом; матросы живо втащили в нее Джека и помогли забраться Норрингтону.
Пока гребцы усиленно работали веслами, командор сидел на дне лодки, держа в объятиях безжизненное тело Джека; он вздрагивал от пережитого напряжения и силился отдышаться. У Джека дела обстояли похуже. Свинцовая бледность на его лице, что просвечивала сквозь бронзовый загар, а также зловещая багрово-черная дыра на рубахе, со стремительно расползающимся алым пятном вокруг – все это ясно указывало на то, что капитан Воробей отлетался. Вернее, отплавался.
Норрингтон, как человек военный, довольно часто видел смерть. И теперь ее тень столь явственно проступила в заострившихся чертах Джека, что сомнений не оставалось. Однако, уповая на чудо, командор все же коснулся его шеи, тщась уловить биение пульса. Безжизненное тело вдруг шевельнулось и, разлепив мокрые ресницы, в упор уставилось на Норрингтона, заставив того вздрогнуть.
— Любезный командор, — голос Джека был слабым и прерывистым, а самодовольная ухмылка, которую он пытался изобразить, больше напоминала гримасу боли, — вы забыли одно мудрое правило: за отстающими не возвращаются.
Норрингтону, чье сердце в данный момент свершило замысловатый пируэт, перейдя от состояния упадка в состояние подъема, понадобилось несколько секунд, дабы овладеть собой.
— Я полагаю, — произнес он довольно спокойно, — что если вам нынче посчастливится остаться в живых, то исключительно благодаря тому факту, что я не пират и не соблюдаю пиратский кодекс.
— Признайтесь, а вас ведь чертовски огорчила бы моя гибель! — продолжал неугомонный Джек с едва уловимой ноткой кокетства.
Норрингтон стиснул зубы.
— Мистер Воробей, если вы сию секунду не заткнетесь, то клянусь, я засуну кляп вам в рот! Да, я не назвал вас капитаном! — он не дал Джеку вставить ни слова, — Имейте в виду – стоит вам открыть рот, и я тут же разжалую вас в матросы!
Угроза подействовала. Джек машинально шевельнул губами, судорожно сглотнул и вновь безжизненно обмяк на руках у командора.