Войдя в порт Алджирской бухты, искатели приключений обнаружили, что помимо «Виктории», на якоре в это время стояло ещё несколько кораблей. Портовые таверны и лавчонки предоставляли пёстрому людскому сборищу всевозможные блага цивилизации — от женщин на любой взыскательный вкус, до информации. И, учитывая возможности «сарафанного радио», Станислав принял решение отправить наиболее любознательную часть команды на берег, строго указав:
— Не пить, не есть, девок не пользовать, деньги не тратить!
— А как же выяснять-то? — поинтересовался, слегка разочарованный, Теодор.
— А ты остаёшься! — последовал, незамедлительный, ответ.
На берег сошли Боб Акула, Джейкоб Скелет и Хьюго Пью. Последний, исключительно с целью закупки дополнительного количества несушек, ряды которых, несмотря на проволочное ограждение и внушительные ежедневные беседы с хвостатым представителем человечества, стремительно редели.
К Станиславу, задумчиво поглядывавшему на сошедших с корабля, подошёл Ден.
— Богу, конечно, известно, что я грешник, — начал он. — Но остаюсь истинным сыном церкви. Мое преимущество состоит в том, что меня воспитывали в семинарии, а это может дать право на некоторые вольности в отношении духовных лиц. Может быть, пора посетить храм божий и побеседовать с посредниками между всевышним и паствой?
Сарказм Денниса рассмешил Станислава.
— Образование даёт тебе возможность только отличать англиканскую форму веры от ромской, непутёвый агнец наш. Для ВРТ с инквизицией и аутодафе ты — еретик. Сиди на «Мозгоеде»!
Граф не учёл, что два неразлучных авантюриста могут не услышать запрещение капитана — погода была ветреной, возможно не расслышали…
***
Ден смиренно сидел у себя в каюте и просматривал стопку записей. День был жаркий. Окно, аккуратно снятое с петель, стояло на полу, а ставни наполовину приоткрыты. Станислав, проходя мимо открытой настежь двери, взглянул на рыжую голову, склонившуюся над листами бумаги.
…Этот высокий, тонкокостный, мальчишка больше походил на итальянцев с портретов шестнадцатого века. Когда он сидел, его можно было принять за девушку, переодетую в мужскую одежду и собирающуюся на карнавал, но своими гибкими движениями он напоминал плохо прирученного ягуара… С когтями. Капитан подумал, что скоро Мариолани пожалеет, что встал на его пути…
Выходя на палубу Станислав почти столкнулся с Теодором.
— Ты куда?
— К Дену! Раз нам нельзя на берег, то мы составим … Эм… Учебник для оборотня.
— А! Ну это правильно. Занимайтесь.
Теодор представлял полную противоположность. Широкоплечий и громкоголосый, с наглыми задорными карими глазами, он всегда был душой компании, но кличка Леопард, выдавала в нём такие же подозрительные способности к стремительному сближению с врагом, что и у вышеупомянутого друга. Шальная, не пойманная мысль, скользнула в голове у капитана и тут же пропала… Следом за шкипером крался оборотень!
Дверь в каюту Дена неслышно затворилась и сквозь переборку Рамзес услышал: «Долго ты! Готов? Пошли…». Раздался всплеск!
От возмущения шерсть поднялась дыбом. Чёрная тень проникла в помещение и с рыком: «И я!», — сиганула из окна в воду!
Где-то за окном, на площади перед причалом, доносились заунывные крики торговцев: «Fragola! Fragola!».
***
Благоразумно рассудив, что раз на «Виктории» хозяйничает Маурицио, то и информацию об этом прискорбном акте можно почерпнуть в католической обители, друзья, поругавшись, больше для проформы с оборотнем, направились в храм божий.
Центральный городской собор являлся частью старого доминиканского монастыря, построенного лет двести назад. Дорога к храму вилась по истертым от времени белым плитам, идущим через некогда ухоженный, а теперь цветущий буйной южной растительностью сад. Ровные бордюры окаймляли заросли ежевики, а не лаванды и вместо петрушки и укропа росла магнолия. Это делало дорогу более живописной, а монахи-садовники, в белых одеждах, давно лежали под серыми ушедшими в землю плитами — похороненные и забытые.
Друзья прошли мимо колодца, почти целиком заросшего боярышником, и Рамзес отметил про себя чудесный запах гниющих корней и ещё чего-то питательного для шкуры цивилизованного оборотня.
У самого входа в храм стояла каменная скамья на которой отдыхал святой отец.
Тени давно перевалили за полдень, и успевшие раскалиться, камни почти отдали свой жар небесам. Под ветвями боярышника сгущались сумерки. Католик, низко опустив голову, благочестиво дремал. Воспитанный Деннис сел рядом, с видом человека нечаянно коснувшегося святыни. Из открытых дверей храма доносилось тихое:
Genitori, genitoque,
Laus et jubilatio,
Salus, honor, virtus quoque,
Sit et benedictio!
— Padre, — в голосе шкипера слышалась усталость. — У вас утомлённый вид, я пожалуй пойду…
— Слушаю тебя, сын мой, — со сна, автоматически, ответил католик.
— Я не могу жить в этом городе, — с трагическим выражением лица сказал Ден.
— На сегодня вы работу закончили. Может быть, мы могли бы встретиться завтра?
— Но мне бы хотелось, чтобы вы немного побыли со мной… Поговорите со мной, padre!
Окончательно проснувшийся священник близоруко рассматривал три странные фигуры. Сидящий рядом с ним молодой человек смотрел ему прямо в глаза, с чувством благоговейного восхищения. Рядом стоящий, откровенно ухмылялся во всю ширину своей бандитской рожи и, в довершение картины, на гравии, у самого входа вольготно расположился огромный чёрный волк-оборотень.
— Пойдёмте же, padre, настойчиво повторил молодой человек. — Найдите для нас время в этом дивном саду…
И взяв за локоть опешившего каноника, поволок его в глубь зарослей… В соборе у алтаря продолжали петь коленопреклонённые мальчики.
***
Несмотря на растерянность и испуг, святой отец помнил, что родился в Великом Римском Триумвирате, и сам, в свою очередь, несильно отличался от посетивших его грабителей. Собрав свою волю в кулак, он произнёс:
— Benedictus sis. Pax Domini sit sempre tecum. Молодые люди, отец небесный ещё может показать вам лучшую дорогу. Не гневите его. Идите, и да хранит вас Бог.
— Да и так вроде не стоим, — произнёс один из похитителей.
— Я думаю о том же самом, — подтвердил второй.
Наконец, выбрав глухую лужайку, с провалившимися могильными плитами, завершавшими буйно-зелёный пейзаж, они остановились.
— Мы многого не просим, padre, вежливо начал худой бандит.
— Нам нужна информация о Бритландском галеоне «Виктория», — грубо перебил культурного пирата плотный. — Каким боком, сырая печёнка, Маурицио, пачкает его настил своими жёлтыми штанами!?
Глаза католика забегали, как в часах с заводным механизмом.
— Я занимаюсь вопросами религии, дети мои…
— А мы совершим небольшое святотатство. Рамзес, вкусны ли католические придатки?
Мохнатый монстр, дурашливо скосив взгляд, зашевелил носом и, сморщившись, оглушительно чихнул.
— Вот! Подтверждает! — сообщил бандит зарослям.
— Пожалуй, этим можно заняться, — наконец, прочихавшись, чётко сказала собака.
— Да Вы с ума сошли! — возмутился священник, но, грубо пнутый в поясницу, начал торопливо объяснять…
Через полчаса из кустов быстро вышли трое и направились к старым развалинам. На поляне остался лежать оглушённый церковник. В отличие от бравых отцов-инквизиторов, мальчишки убийцами не были.
***
Наконец, Коль Вудро проснулся. Чугунная голова являлась неотъемлемой частью подушки, и разъединить их не представлялось возможным.
Рядом, на маленьком резном столике, стояли кувшин с водой и стакан густого чёрного, как сама кровь, ромского вина. Коль приподнялся на локте и, кряхтя, смог выпить содержимое стакана, а затем, с небольшим перерывом, и кувшина. Было очень тихо. Полежав с закрытыми глазами ещё какое то время, старый моряк вернул себе возможность соображать. Смутно вспоминая события предшествующие похищению, он, не без труда, воссоздал всю картину. Осталось выяснить, где он находится, и кто его сюда доставил.
Через час к нему в каюту заглянула любопытная собачья морда, а затем, в приоткрытую дверь просунулось целиком огромное тело чёрного, упитанного оборотня. Вудро сел.
— Ты кто? — спросила морда.
— Рамзес, тебя сюда кто звал-то? Марш на урок, сейчас по расписанию естествознание!
Следом за разговорчивой собакой, Коль услышал удивительно знакомые интонации голоса, и в каюту вошел лорд Грейсток!
…Они спустились в общий салон галеона, с его дубовыми лаковыми панелями и палисандровой отделкой, книгами, картинами и прочими невероятными атрибутами роскоши, которые никто не мог ожидать увидеть на подобном корабле. Здесь капитан Станислав представил спасённого команде. И Коль приступил к рассказу о злоключениях «Виктории».
Герцог Ампл отплыл из Тиберия шесть месяцев назад, приняв решение выяснить, куда же направлялась экспедиция, под руководством леди Маргарет. Сама леди, сидящая рядом, прокомментировала данную фразу словами: «Никуда. Целью экспедиции было убрать Ампла из Линдона. Второй целью являлось вывести беременную Мери в Ром!».
Послышался треск ломаемой перегородки и голос:
— Не надо ничего крушить! — это Мери взывала к возмущенному Маасу.
Рассказ о путешествии «Виктории» продолжался. В первую очередь, они зашли в Индскую бухту. Там на борт погрузили двести здоровых рабов. С живым грузом Ампл, к общему негодованию, и, не слушая советов, утверждая, что неоднократно проделывал подобные операции, отправился в сторону Сиама, где располагается самый крупный невольничий рынок. Но, при выходе из Внутреннего моря, их захватил шторм.
— Мы не сдались буре, — продолжал Вудро. — Но галеон вышел из неё настолько потрёпанным, что нам пришлось сбросить за борт все пушки. В трюме открылась сильная течь, и только благодаря наличию рабов, круглосуточно вынужденных откачивать воду, мы смогли вернуться в Нью-Дели.
Когда начальник порта увидел состояние корабля, ко всему прочему оставшегося без вооружения, он, быстро прикинув выгоду, предложил отдать в счёт погашения задолженности, рабов. На мифриловых рудниках свирепствовала болотная лихорадка, и они нуждались в пополнении. Команда даже обрадовалась возможности облегчить корабль от подобного груза и решила, что провидение, наконец, послало им вестника в виде начальника порта. Близилось возвращение в Линдон и избавление от трудностей.
Работник порта был чрезвычайно любезен, предложив приобрести, и доставить в Бритландию ценный груз эбенового дерева и крокодиловых кож. Расплатились. Но когда были готовы к отплытию, получили сообщение, что новый губернатор, присланный в англскую колонию из ВРТ(!), не разрешает погрузку, так как считает противозаконной торговлю с иностранцами, а начальник порта посоветовал немедленно выйти в море, пока господин Милвертон не наложил запрет и на отплытие.
— Вы легко можете представить возмущение, и без того потерявшего разум, герцога! В результате, он и десять проверенных членов экипажа отправились на берег — прямо к новому губернатору. Вечером того же дня на борт поднялись солдаты, и я был отправлен под арест. Герцог и члены нашего экипажа на борт не вернулись. — Закончил Коль Вудро.
***
В то время, как разжалованный в юнги помощник капитана тщательно драил трюм, разжалованный в школьные учителя шкипер объяснял посапывающему ученику урок.
По его рассказам в густых сиамских лесах туземцы расчищали полянки и рубили лес, сажая кофе. Реки Бхенина были усеяны лодками и крокодилами. Огромные кашалоты в океанах открывали пасти, грозя проглотить плывущие галеоны, стаи зубастых акул нападали на кашалотов, тех в свою очередь преследовали невиданные кальмары. Далеко в волшебной Скифии чукчи, закутанные в меха, выпасали моржей, как уток. А по ледяным торосам бродили пингвины и охотились на белых медведей. Ден старался. Ученик усваивал информацию. Урок проходил без заметного успеха.
Время от времени Деннис тяжело вздыхал, и Рамзес просыпался, стряхивал на пол шерсть, громко виновато зевал и, извиняясь, начинал вилять хвостом. Наконец, он замечал, что учитель немного успокоился, и уши его сразу свисали, а тело, со вздохом, плюхалось на пол. Урок продолжался.
Пока Рамзес во сне усваивал географию, Ден упражнялся в фехтовании, двигаясь по каюте в ритме туземного танца. Он кружился, подбадривая себя неопределенным бурчанием под нос.
— Пам-пам-пам-пам…— напевал он. — Парарам-пам-пам, ииии раз… Пам пам… Ииии Два-с… Пам бам.
Он кружился и выкидывал, то длинные ноги, то руки, словно разочарованный в жизни страус. Сощурив глаза, и, сделав зверскую физиономию, он тыкал воображаемой саблей в тела врагов, и, загнав их в угол, заставлял сдаваться, во имя прекрасной Полины. Часть неприятелей отказывалась, и тогда следовал удар, ещё удар, выпад, и сталь входила в мягкое податливое тело… Подушки. Фонтан из перьев завершил битву. Предмет домашнего обихода разорвался после столкновения с ногой!
— Ух тыыыы! — услышал учитель восхищённый взрык ученика!