Батальон «Донбасс» стал формироваться в Днепропетровске с середины апреля две тысячи пятнадцатого года.
Занимал он территорию пионерского лагеря «Орленок», который бойцы обустроили в соответствии со своими представлениями о воинской части.
Формировал батальон некто Семен Семенович Семченко, который и объявил себя командиром батальона. Семен Семенович был личностью мутной, ходил он постоянно в камуфляже и вечной балаклаве, о себе ничего не рассказывал. Был он невысокого роста, пухлый и казался ватной игрушкой, которая издавала угрожающие возгласы в адрес москалей и ватников. Настоящая его фамилия для подчиненных не была тайной. А «Фейсбук» на что? Особым предметом для тайных насмешек подчиненных была фотография командира в «Фейсбуке», там, где Семен Семенович полуголым охотился с арбалетом за неведомой живностью – то ли котом, то ли за попугаем, за кем еще можно охотиться в городской квартире? Пухленький и обтянутый ремнями, с арбалетом в пухлых руках Семен Семенович походил на Купидона.
Для большинства добровольцев не было тайн в происхождении своего командира. Костя Гришин родился в Севастополе, отец его был русским, мать – украинкой. Сам Костя родился нормальным мальчиком, но вырос хохлом.
Поначалу он хотел стать моряком, а потому поступил в Нахимовское училище. Однако парнишку сильно укачивало на волне, и Костя понял, что моряком ему не стать. Получив домашнее экономическое образование, он занялся предпринимательской деятельностью, но и здесь ему не повезло. Сильно мешал Уголовный Кодекс, иные статьи были прямо-таки писаны для начинающего бизнесмена. Будучи зрелым мужчиной, он решил попробовать себя в политике. С началом бури на Украине он поначалу примкнул к партии власти, но быстро понял, что здесь его удел – прозябание в массах. Он стал участником двух майданов, а затем объявил о создании добровольческого батальона «Донбасс», куда стали стекаться разнообразные личности – как уже понюхавшие пороха, так и те, у кого романтика играла в заднице, и те, кто хорошо представлял, чего хочет от будущей войны. А Семен Семенович откуда взялся? А-а, так – творческий псевдоним. «Бриллиантовую руку» видели? А Костя ее несколько раз видел! А кто же с врагами родины воюет под своей фамилией? Возьмем, скажем, Сталина или Троцкого, или даже Ленина. Каждый из них скрывал истинную фамилию, псевдонимами или подпольными кличками прикрывался.
Сообщение о прибывшей гуманитарной помощи Семен Семенович принял с радостью. Чего ж удивляться, что ему захотелось встретиться с волонтерами, которые эту помощь доставили?
Командир добровольческого батальона Донбасс Гришин был прирожденным жуликом. Это Остап понял, едва заглянул в глаза своего собеседника. Комбат хотел власти и денег. Власти он хотел больше, но и от денег отказываться не собирался. Договорились быстро. Разделить три машины с волонтерской помощью оказалось на удивление легко: одну – Семен Семеновичу, вторую – командору и его компаньону, а третью – батальону, чтобы эти нацюцюрники не выступали и не задавали глупых вопросов.
Разобравшись с волонтерской помощью, которую бойцы «Правого сектора» собрали на предприятиях и в магазинах Киева, побратимы пошли искать Андрея.
Андрей сидел в окружении салажат, которые внимали старому бойцу с трепетом неофитов.
— … и вот на блокпост наш сепары полезли, штук тридцать, их российские танки поддерживали… Какие? А натурально «Арматы»! Грохот, снаряды воют, автоматы трещат! Ну, первую «Армату» я из «Фагота» подбил. Смотрю, горит «Армата», ярким пламенем горит! Хотел еще подбитый танк на телефон снять, а у меня, как на грех, зарядка кончилась. А еще штуки три на блокпост идут. И тут наш Тарас, здоровенный такой парень, сам из Маневичей, что на Западенщине… Встает, значит, Тарас, весь обвязан бутылками с коктейлем Молотова. Шагнул в дым и пропал. Рев танков оборвался, сепары понемногу отступили, а Тараса мы больше не видели. Погиб, наверное. Да, что и говорить, геройски хлопец погиб!
Он увидел командора и брата, идущих к нему, оживился, запахнул рваную куртку на груди, и шагнул навстречу бывшим компаньонам.
— Братуха! Остап Башкуртовiч! Які люди!
— А що це ти по-моськальськи висловлюватися став? – поинтересовался Петр.
— Так це… Не розуміють молоді, росіяни вони с Запоріжжя, ось і доводиться їм розповідати так, щоб зрозуміло було!
— А что, этот Тарас, действительно погиб? – спросил Остап.
Андрей опасливо обернулся. Убедился, что его не подслушивают:
— Як же, загинув! Хлопці говорять, що він охоронцем працює в ростовському «Ашане». Пика ще ширше стала, життям задоволений, що, говорить, я дурень, або кінчений панфіловец, щоб під танки кидатися?
Прошли по аллее до детской киноплощадке, где на скамьях для зрителей можно было посидеть. Рядом с домиком, на стене которого был нарисован большой красный крест, стояла просторная клетка, сваренная из прутьев арматуры. В клетке находилось несколько угрюмых бойцов, которые заняты были незатейливыми делами – некоторые спали, один сидел спокойно, расшатывая двумя руками решетку клетки, еще двое увлеченно играли в очко на пальцах.
— Сепаратисты? – кивнул Остап на клетку. – Пленные?
— Наши, — сказал Андрей. – Он той, в червоній пов’язці, з мого взводу.
— Это что же? – удивился командор. – Бей своих, чтоб чужие боялись? За что же их?
— Це сині, — пояснил Андрей.
— Какие? – не понял командор.
Андрей выразительно щелкнул себя по кадыку.
— Ми їх тут аватарамі звемо.
В принесенных пакетах Андрей рылся с веселым удовольствием:
— О, карапеточкi! Це славно! Верстати для бритья… Потрібна справа, а то я вже обріс. Берцы новые! Багато! А то мої вже продірявилися! Трусы и майки! Це дюже нужно! – он вел себя с непосредственностью женщины, которую муж полгода не отпускал на шопинги.
Просмотрев содержимое продуктовых пакетов, Андрей поднял на бывших компаньонов глаза:
— А національне надбання? Сало де?
Он тут же распотрошил пачку печенья, достал мягкий батон, нарезал колбасу, вскрыл банку сгущенки и открыл бутылку пепси-колы. Он поглощал куски колбасы с батоном, заедал их печеньем со сгущенкой и запивал все газированной водой. Одновременно он жестикулировал, рассказывая о своей жизни.
— Ох, братка!..
— Почекай, — остановил брата Петр. – Може, вип’єш?
Андрей покосился по сторонам.
— Не можна, — сказал он, движимый служебным долгом и разрываемый желаниями. – Клітку то хіба не бачив?
— Ну, — Остап достал бутылку виски из сумки, что носил через плечо. – Мы с Петей подписки не давали, в вашем батальоне не служим… Петро, давай стаканчики!
Андрей с тоской посмотрел на бутылку. Хороший был виски у командора, «Джек Дэниэлс», по цвету можно было судить о качестве. Он с горечью смотрел, как умело брат расставляет пластиковые стаканчики, как льется в них янтарные струйки из бутылки.
— Ну, з однієї стопки великої біди не буде, — вздохнул он, не глядя на побратимов.
— Твое здоровье, — сказал Остап, поднимая стаканчик. – Чувствую, оно тебе скоро понадобится. Ты уж лучше, как Тарас ваш, схвати неразорвавшийся снаряд и через границу. Магазинов в России много, охранником-то устроишься, а?
Андрей томился.
Когда побратимы пошли по второму кругу, он решился.
— Наливай! – потребовал он от брата. – І будь, що буде!
Вот так люди и бросаются в атаку на троекратно превосходящего противника! Да что там на пешего противника! На танки кидаются с гранатой в руках!
Выпили по третьей.
— Як там сепари? Чинять опір?
— А то! – Андрей жестикулировал куском колбасы. – Та не те біда! Ватники вони і є ватники! Інше погано – москалі на нашу землю прийшли!
— Ти сам їх бачив?
Андрей отрицательно замотал головой.
— Ні, ховаются чортиська! А ось бурятів бачив, коли під Слов’янськом стояли. Ніч, холод до кісток пробирає, а від їх позицій темний туман в нашу сторону стелеться. І бубна б’є! У мене по шкірі ось такі, — Андрей показал пальцами, — ось такі мураши забігали. Сидимо в окопах, жодних сил немає встати. А бубна все ближче, ближче, ну, думаю, Андрюша, ось і смерть твоя прийшла! – он покачал головой, схватил бутылку, наполнил стаканчик и выпил, отгоняя страшное воспоминание. – Добре серед нас священик був із Западенщини! Прочитав він молитву, дивимося – а туман розсіватися став і темні тіні людські назад поповзли на позиції сепаров.
Андрея явно воодушевляли слушатели.
— І найстрашніше – пам’ятники! – він підняв палець вгору. – Снують по дорогах – туди-сюди… Йдуть на Донеччину! Йдуть! Я сам бачил…
— Он выпил еще стопку, прислушался к себе и ничего необычного не нашел.
— Там кожен другий сепаратист. Говориш з ним – очі відводить. Відвернешся — в спину плює. Скільки хлопців згинуло! А ви що, воювати приїхали?
— Точно, — усмехнулся Остап. – Тебе на замену.
— Погано тут, — пожаловался Андрей и, уже не спрашивая, плеснул себе в стакан на четыре пальца. — Сепари своє по місцевому телебаченню показую, наші – своє. Так поглянеш, голова розколюється. Начеб всі мають рацію, а довкола бардак і винних немає!
— Может, ты с нами в Киев подашься?
— Ні, не можу побратимів за зброєю залишити. Скоро нас до Донецька відправлять, там і побачимо, хто більше любить неньку! Дякую за подарункi, Остап Башкуртович, але мені пора! Отци-командірі звуть!
Нетвердыми шагами Андрей Ангел направился прямо к клетке, жестом попросил часового открыть замок и уселся среди арестованных.
— Дивися, який дисциплінований! — удивился брат.
Оказалось, не очень. Вместе с Андреем Ангелом исчезла вторая бутылка бурбона. Видимо, ее Андрей решил выпить в безопасном месте, там, где нарушителя сухого закона искать не будут. А где надежнее всего ховаться? В лесу, где листьев много, в смысле, где одни нарушители и сидят!
— Уб’ють його! – тревожно сказал Петр, задумчиво глядя вслед брату.
— А и убьют, — согласился Остап. – Никто его не неволил, сам свой путь выбрал!