А потом начались экзамены. И, по воле судьбы, на литературе ему попался именно тот билет с лирикой Пушкина. Тамара Васильевна даже вздрогнула.
– Ну ты уж давай, Невский, соберись. И без самодеятельности.
И о чем-то шепотом начала переговариваться с пожилой Евдокией Николаевной, руссичкой параллельного класса, которая наверняка читала всего Пушкина. Невский нервно на них оглянулся. Он был абсолютно уверен, что говорят они сейчас о нем и его нелепом подвиге.
Он так и не понял, почему все обернулось для него именно так. Ему казалось, что мысль, пришедшая ему в голову, была такой правильной и благородной. Но, видимо, он действительно чего-то не понимает. Что вызвало такую бурную реакцию с ее стороны? И это, до сих пор отдающее болью в сердце, обвинение, что стихи он украл. Не могла же она, в самом деле, не знать, что пишет ей эти стихи он. Знала прекрасно. И чувствовал это он очень хорошо. Тогда. Когда все было так хорошо. А было ли это вообще? Или ему просто хотелось, чтобы так было?
Он не отчаялся окончательно. Он верил, что еще что-то может сделать. Что может ее завоевать. И приложит для этого все свои силы.
Но вот что ему следует сделать, он пока не решил. А когда уставал готовиться к экзаменам, все перебирал в памяти их поездки на трамвае, темный зимний город и то, как она приходила к нему в гости. Он вспоминал, как демонстрировал ей свой белый халат и даже кривовато улыбнулся разок.
А потом на секунду замер. Кольцо. Он вспомнил, как она примеряла мамино кольцо с гранатом, как крутила перед ним рукой и как ей оно нравилось. Конечно. Да все, что она захотела бы, он отдал бы ей с радостью. Он подарит ей это кольцо. Мама все равно его не носит. И тогда она сразу поймет. Ведь никто просто так кольцо не подарит. В этом есть смысл, подтекст и признание. Кольцо он подарит ей на выпускном. И она уже не будет ни от кого скрывать, потому что школу они в этот день закончат. Он пригласит ее на медленный танец. И никто не будет им мешать хотя бы эти пять минут. Он все ей скажет и, конечно, все будет хорошо.
И он лихорадочно оглянулся на шкатулку, которая стояла на полке. Подошел к ней. Открыл и взял кольцо в руки, засмотрелся на сферический камень, темный и зовущий куда-то внутрь своей таинственной глубины. И еще раз подумал, что камень этот очень похож на Альбинины глаза.
Вынуть бы его из кольца, да носить на шее…
С утра у Женьки было приподнятое настроение. Когда на что-то решишься, всегда становится легче. Не надо метаться и тратить душевные силы на внутреннюю борьбу. И можно подумать о другом.
Новый костюм к выпускному они с мамой покупать не стали. Зато на работе у сотрудницы купили костюмчик ее сына. Он его не носил. А выбрасывать было жалко. Он действительно выглядел почти, как новенький. Серый. А галстук покупать не стали, попросили напрокат у соседа.
Костюм мама отпарила. Рубашку постирала, и когда Женька все это надел, мама даже руками всплеснула.
– Совсем взрослый сынок стал.
– Ничего? – спросил с надеждой в глазах Женька.
– По-моему, даже очень, – ответила гордая мама.
Да и сама она решила пойти на выпуск в самом своем красивом костюме бордового цвета. И Женька испугался, что сейчас она подойдет к шкатулке и наденет кольцо. И даже мгновенно придумал изворотливую речь о том, что кольцо это ей совсем не идет и старит.
Но она и не думала его надевать. А когда она вышла из комнаты, он хищно кинулся к шкатулке и засунул кольцо во внутренний карман пиджака. Напротив сердца. Кольцо никак не хотело улечься. Мешало и топорщилось на груди. Пришлось положить в карман брюк.
Он вышел из дома раньше мамы. Им нужно было еще репетировать общую песню, слов которой он так и не выучил, просто раскрывал рот. Он шел и при каждом шаге похлопывал себя по карману, потому что ужасно боялся, что потеряется его последняя надежда – кольцо.
Оккультно-эфирная коррида.
Бонус 3. История продолжается.
Страница 4. Вместе навсегда (ты моё солнышко).
История (в работе) по ссылке https://vk.com/album-123772110_269396198
Пы. Сы. Этой страницы не было в изначальной задумке. Оно как-то само получилось…
Кто заметил отсылку к началу комикса, тот молодец.
#GoodOmens #благиезнамения #Crowley #Кроули #Aziraphale #Азирафаэль #art #fanart #angel #demon #comics #goodomensfanart #ineffablehusband #corrida #occultetherealcorrida
Эта ночь была словно создана для синематографа — редкая для Лондона летняя ночь, теплая и прозрачная. Восточный ветер, бушевавший весь предыдущий день, выдул с улиц желтоватый туман, а омытая вечерним дождем Кровля сияла в лунных лучах хрустальными гранями, усыпая тротуары призрачными голубовато-мерцающими осколками лунных дорожек. И даже алые отблески Пекла, столь характерные для Ист-Энда, сегодня не добавляли мрачности и выглядели скорее воспоминаниями о закате, праздничными фонариками или же полупрозрачными лепестками красных роз, вопреки всем законам физики почему-то не кажущимися черными в лунном свете.
Лепестки, которыми Камилла Клодель усыпает брачное ложе, розовые. Как и свечи — она зажигает их одну от другой, расставляет по роскошно обставленной спальне: на каминную полку, на широкий подоконник огромного стрельчатого окна, на журнальный столик, на пол. Шелк ее платья сверкает драгоценным рубином, пламя свечей отражается в настенных зеркалах, мерцает в позолоченных рамах и глянце натертого паркета, гаснет в тяжелом бархате штор. Окна распахнуты настежь, ночной ветерок колышет огоньки свечей, заставляя метаться по стенам тени.
Вдруг комнату заливает холодный свет, перекрывая теплое пламя свечей и газового рожка. Камилла оборачивается и видит, что прямо напротив окна в разрыве туч висит огромная полная луна.
Камилла подходит к окну. Замирает, любуясь луной. Из соседней комнаты доносится невнятный шум, падает на пол что-то мягкое.
Камилла вздрагивает, задергивает шторы. Прислушивается…
*
— Стоп! — Скрипучий голос Холмса разрушает очарование волшебной картинки, возвращая нас в кают-компанию «Бейкер-стрита». — Мадам! Я бы хотел уточнить: шторы задернули вы? Зачем?
— Конечно! Я современная женщина и не буду по каждой ерунде дергать несчастных девочек, что там работают. К тому же вы видели тех девочек и тот отель?! Одно название что люкс! Завтрак несли чуть ли не десять минут!
— Зачем вы задернули шторы, мадам? Если вы замерзли, не логичнее ли было закрыть окно или развести огонь в камине?
— Замерзла? Летом? Вы за кого меня принимаете?! Нет! Просто мой Лео… Понимаете, мистер Холмс, мой Пусечка… он всегда просил завешивать окна перед тем, как мы… ну, вы понимаете?.. Даже самой глухой ночью! Такой романтичный. Такой…
— Хорошо, мадам. Я понял. Продолжайте, пожалуйста…
*
Камилла прислушивается, делает шаг к дверям в смежную комнату. Спрашивает:
— Дорогой? У тебя все в порядке?
В ответ тишина.
Камилла хмурится. Решительным шагом подходит к дверям и дергает на себя ручку. Та не проворачивается, двери не поддаются: они заперты с той стороны.
Камилла хмурится сильнее, раздраженно стучит.
— Котик! Что это еще за шутки?! Открой немедленно!
В дверь с той стороны ударяет что-то тяжелое. Из соседней комнаты доносятся грохот, шум потасовки, рычание. Странный полухрип-полувой. Снова рычание и грохот. Звон разбитого стекла.
Камилла, отскочившая было от двери, хватает стоявшую у камина кочергу, бросается обратно и со всего размаха бьет ею по створкам чуть выше замка…
*
— А не лучше ли было бы позвать управляющего или полицию? — спросил мой знаменитый друг. — Вы что — совсем не испугались?
— Конечно же я испугалась! Как я могла не испугаться?! Я не железная! — Камилла резко развернулась, взметнув юбками маленький смерч. Стоящие на камине статуэтки на этот раз уцелели только чудом, а вот вазочке на кофейном столике не повезло. Я же с грустью подумал о том, что когда у женщин подобного темперамента и комплекции еще и слабое зрение, то это становится уже не их проблемой… — Да я была просто в ужасе, мистер Холмс! На Пусечку напала какая-то тварь, он мог пострадать! Я просто с ума сошла от страха!
*
Камилла сорванной со стены старинной алебардой разносит в щепки запертую дверь. Ей робко пытаются помочь коридорный с управляющим.
Наконец дверь взломана. Все трое врываются в соседнюю комнату — она выглядит местом жестокого побоища. Весь паркет засыпан битым фарфором и стеклом из опрокинутого буфета, дверь на балкон выбита и распахнута. На золотистых обоях и перилах балкона — кровь, лаково блестящая в лунном свете.
Управляющий бледен и повторяет, что у них приличный отель и никогда никаких нареканий.
Камилла осматривает погнутую балконную решетку с разбитыми перилами, проводит пальцем по темному лаку — там тоже кровь. Видит проезжающий мимо отеля парокэб, громко окликает водителя-моро:
— Стой! Да стой же, кретино, кому сказала!!!
На волне всего этого трэша с потеряшками да из-за прибавления большого количества народу решила я добавить нам богов. Ну, а что? Пусть тоже корячатся, не только ж нам с драконами грестись. Пусть помогают выгребаться. Беда в том, что тащить в мирные миры богов войны и разрушений мне не хотелось, темных и кровавых нам тоже не надо, хотелось кого-то поспокойнее, такого уравновешенного, адекватного… Вот бога мудрости, например.
Увы, боги сами собой ни откуда не берутся, их надо или создавать самим, или просить у демиургов и у сверхов. Но и те, и другие пока были капитально заняты латанием нашего расшатанного мироздания и меня наверняка бы послали в пешее эротическое искать этих самых богов самостоятельно. Можно было бы придобриться к Лиану, вот только он так заездился с вытаскиванием потеряшек и с работой в Совете, что отсыпался дома со своим семейством. Идти к кому-то еще я как-то побоялась, а то дадут мне тут какую-то богиню кровавых оргий и сиди с нею до скончания веков.
Так что пришлось искать самостоятельно. Свободная богиня таки имелась, а толку-то. Я уже даже не удивлялась этой странной удаче. Богиня нашлась в плену у какого-то стремного малого, заключенная в кристалл, присоединенный к серьге в ухе этого самого… полудемона.
Я мысленно сплюнула, поскольку просто так с помощью экрана своровать серьгу не получилось. Пришлось переться лично. Полудемон оказался потомком кого-то из Замковых озабоченных козлов, выходивших в другой мир погулять. Выглядел он весьма так весьма недурно — белые волосы, коричневая, как у замковых демонов, кожа, очень даже приличная мускулатура, еще и татуировка на спине в виде дракона-лича. Вот только у меня сразу появилось какое-то дикое отвращение, будто передо мной был не симпатичный парень да еще и блондин, а какой-то слизняк.
Присмотревшись, я поняла одну замечательную вещь — парень такой же менталист и точно так же пользуется обаянием. Вот только собирает он свой гаремник совершенно не добровольно. И богиня в кристалле сидит потому, что ему отказала.
— О, это что-то новенькое, — он заметил меня, вышедшую из экрана, и плотоядно ухмыльнулся. Я мысленно сплюнула — обаяние на обаяние не действовало, мы как два одинаково заряженных электрона отталкивались. Правда, полукровка пока еще не понял, с чем именно столкнулся и пытался делать хорошую мину при плохой игре.
— Кажется, у тебя есть кое-что, что мне нужно, — протянула я, медленно подходя к нему. Кроваво-красный кристалл блестел в серьге, приманивая меня намного больше, чем сам полудемон.
— Моя красота? — самодовольно ухмыльнулся он.
— Нет, богиня мудрости, — я одним движением пересекла расстояние к нему и срезала с его уха серьгу когтем.
— Эй! Это же воровство! — возмутился он, натолкнувшись бедром на стол и зашипев от неожиданности.
Кристалл впитался в плазму, где и остался ожидать дальнейших событий. Нужно будет достать ее оттуда и переселить куда-нибудь… да хоть и на Закат. Там пока маловато богов, надо добавить. А то все имеющиеся не справляются с таким количеством молящихся и страждущих.
— А это вообще-то похищение живого разумного существа, к тому же бога, — парировала я, рассматривая этого парня, как интересный экспонат.
— Она просто не понимает… — вздохнул он. — Раньше или позже она в меня влюбится.
— Ага, и женится, — буркнула я. Полудемон попытался ухватить меня за руку, но плазма проворно впиталась и вырастила руку с другой стороны. Он удивленно вскинулся, пытаясь понять, что происходит.
— А я таких еще не видел… — протянул он. — Ты должно быть очень интересный экземпляр.
— Чувак, ты будешь очень не рад, — ухмыльнулась я и попыталась преодолеть брезгливость, а после как смогла бахнула его обаянием в ответ, показывая, что я тоже не пальцем делана.
Полудемон дернулся, его глаза округлились, а мне показалось, что даже татуировка зашевелилась. Или же это был глюк из-за неправильного использования магии? Впрочем, мне было не до этого. Пока мы мерились своими… ментальными способностями, на моих руках появились крепкие перчатки, я ухватила этого красавца за плечо и открыла экран.
— Хорошие менталисты нам тоже пригодятся, — пояснила я, раздумывая о том, что лучше бы отправить его сразу к Эрстену, нашему семейному деду. А то Ольчик меня в баню пошлет.
— Ты что… меня похищаешь? — полукровка настолько офигел, что даже особо не сопротивлялся. Еще бы, это он всегда воровал и подчинял женщин, а теперь его мало того, что считай пнули в самое уязвимое место — похерили его обаяние — так еще и похитили, как какую-то принцессу.
— Ну не все же тебе баб воровать. Почувствуй себя в их шкуре, — я таки отыскала Эрстена и выпнула к нему парня, попутно придерживая за плечи, чтоб тот не сбежал. Найти-то я его найду, но времени жалко.
— Привет, дедушка! — я улыбнулась во все зубы, пытаясь вспомнить, сколько их должно быть на самом деле. — Я тут тебе ученика привела. У него та же херня, что и у меня.
Полудемон дернулся так, будто его полоснули ножом, когда к нему подошел Эрстен и внимательно взглянул в глаза. Да, этот тебе не богинек воровать, это целый старый сверх-менталист, который и не таких в трубочку сворачивал. Сверх улыбнулся почти плотоядно и повернулся ко мне:
— Где ты откопала такое сокровище?
— А хрен его знает. Я вообще-то нам богиню искала, нашла у него в сережке. Думала по-тихому спереть, не вышло, пришлось прийти лично. А он тут обаянием швыряется, на нервы мне действует, — я наконец-то разжала руки, плазма брезгливо отстранилась и убрала пригодившиеся перчатки. Порой мне кажется, что она в разы умнее меня, поскольку сама бы я не додумалась, а у этого красавца наверняка была какая-то фишка с потом, как у тьяронитов, или еще что-то подобное, феромоны там… мало ли.
— Короче, прошу любить и жаловать, — предложила я, когда сверх закончил осмотр полудемона. — Учитесь и просвещайтесь.
— Сама-то не хочешь на занятия? — хитро прищурился сверх.
— А толку? Я пока что необучаемая, — я постучала себя кулаком по лбу, Эрстен захохотал, а полудемон набычился, будто бы мы его чем-то обидели. Но мне на это было совершенно плевать.
— Ну смотри, как очухаешься, придешь, буду учить, — пообещал он таким тоном, как обычно говорил Шеврин о тренировках. Я поморщилась — и голова будет страдать, и задница. Двух таких наставников я долго не выдержу. Но все равно выправила морду лица, пообещала, что как только, так сразу и постаралась свалить приводить в себя богиню. А то этим сверхам только попадись, еще на опыты заберут.
Богиню таки выходила, сунув кристалл в реку на Закате. Там-то она и осталась помогать драконам. Пожалуй, неплохая идея поселить богиню мудрости у драконов. Вроде как не зажрется, да и драконы ее так не заколебают, как люди со своими молитвами.
Но в следующий раз надо все-таки кого-то попроще искать, а то ищешь одно, а находишь черте что. Вот еще и менталистов с этим хреновым обаянием прибавилось. И ладно бы он еще понимал, что делал, так не понимал же… Брал все, что падало в руки, а то, что это совсем не добровольно, то его уже не волновало. Я понадеялась, что тот его гаремник там с ума не сойдет, и упросила Шеата забрать бедных дамочек, а то как бы им потом там плохо не стало. Короче, нашего полку прибыло…
— В сущности, люди желают двух вещей: богатства и смерти своим врагам, — зевнул Саша, расстёгивая рубашку. — А ещё — жить у моря.
— Ни за что не поверю, что только это. Я, например…
— Я и не говорю, что только это. Но эти три — массовые категории. Каждый второй желает стать миллиардером, каждый третий — чтобы что-то случилось с конкурентами, с кредиторами…
— Я желаю, чтобы ты перестал трещать об этой вашей сиреневой машине, — заявила Ира, усаживаясь в кровати. — И занялся кое-чем другим. Кое-чем поприятней.
После запуска они продавали билет на стандартный сеанс «Сияния» за сто долларов. Желающих было предостаточно, а через месяц сарафанное радио привело к ним уже три сотни клиентов, и «Сияние» подорожало: часовое погружение можно было купить за двести, двухчасовое — за пятьсот, а пять сиреневых часов — за девятьсот девяносто девять долларов. Через полгода денег было столько, что, по их меркам, хватало почти на любой маразм. Саша с Ирой съездили в Австрию и отдохнули на Гоа. Ян приобрёл Порше с пробегом; Артём сделал первый взнос за квартиру в Швейцарии.
Первое время они смотрели на то, что происходит внутри кабины, по приколу, и поначалу это было куда интересней Нетфликса. Люди надевали наушники, думая, что те просто обеспечат хороший звук. Но в билетах на «Сиреневое сияние» не значилось, что наушники снимают нервные импульсы и проецируют картинку не только на сетчатку клиента, но и на экраны создателей машины. Авторы «Сияния» давились хохотом или смеялись в голос, глядя, как тужатся клиенты, лишь бы сдох ненавистный конкурент или вместо ипотечной распашонки в Новой Москве у них оказалась бы квартира где-то на Манхэттене.
А потом им надоели все эти воображаемые любовные схватки, пыжывшиеся дамочки и импотенты, графоманы, возжелавшие мировой славы, и мелкие интриганы. Смотреть продолжал один Саша — не ради интереса, а только чтобы убедиться, что технически всё по-прежнему безупречно. Он садился к экранам ещё до восьми, чтобы проверить состояние серверов и подготовиться к первому клиенту. А в десять приходила с подносом Ира — неизменный кофе, бутерброды с плавленым сыром, по настроению — финиковый сироп или молоко.
…Тем утром он клал поверх сыра ломтик колбасы, а второй рукой привычно листал ленту. То и дело мелькали фото прибрежных американских городов: залитый водой Портленд, разруха в Провиденсе, Хартфорд, почти скрытый мутными гигантскими волнами… Он рассматривал руины океанариума Атланты, когда Ира мрачно прочла:
— Глобальное потепление спровоцировало таяние ледников, в результате чего города первой линии оказались под водой более чем на сорок процентов…
«Люди хотят жить у моря» — вспомнил Саша собственные слова, брошенные так недавно — сумрачным тёплым вечером в «Лимонном дереве» в Кандолиме.
Они не обсуждали это; он не сказал ни о чём ребятам. В конце концов, о глобальном потеплении в мире говорили столько, сколько он себя помнил. Но по-настоящему страшно стало позже.
— Саша, — позвала его Ира, напряжённо вглядываясь в экран. — Саш…
— Чего такое?
— Посмотри, пожалуйста. Мне кажется, какой-то глюк…
Он наклонился над ней, чмокнул в волосы и глянул в окошко браузера.
— А что не так?
— Посмотри. Тридцать рублей на счету.
— Ну… немного, — не понимая, к чему она клонит, осторожно ответил он. — Тебе перевести? Сколько надо?
— Саша, — нервно произнесла Ира, оглядываясь. — У меня должно быть не тридцать рублей. Должно быть триста тысяч. Я не могла столько потратить, не заметив.
В глазах у неё была паника, и Саша быстро схватил Иру за руку. Знал по опыту: надо купировать это, пока не перешло в истерику.
— Может, взломали. Всякие сволочи есть, сама знаешь. Ну, успокойся. Ну ведь это не проблема для нас — триста тысяч. Сколько сегодня сеансов? Пятнадцать? Хорошо… Завтра к вечеру нагоним, я объясню ребятам, всё тебе вернём. Ну чего ты?..
Она уже всхлипывала, кулаком вытирая слёзы. Саша нашарил в кармане телефон.
— Давай я тебе прямо сейчас скину. Успокойся. Ирочка. Всё, всё…
Открыл мобильный банк, нашёл в списке контактов И.А., ввёл в окошечко «100 000». Кнопка «Перевести» осталась серой.
— Да что такое…
Ещё раз выбрал получателя, добавил «Люблю тебя» в поле для сообщений. «100 000». «Перевести». «Недопустимая сумма перевода».
— Да что ещё за ерунда!
Проверил баланс. Тридцать один рубль три копейки.
— Слушай, Ир, по ходу и меня взломали… Алё… Артём? Там Янчик рядом? Слушайте, у нас тут с Иркой такая история глупая… Чего? Откуда знаешь? В смысле?..
Не отнимая трубку от уха, он растерянно посмотрел на Иру. Та уже звонила в службу поддержки.
— Извините, все операторы заняты, — раз за разом повторял прохладный вежливый женский голос. — Вам ответят через… сто тринадцать минут.
К вечеру, несмотря на рассылку и активную рекламу, у них едва набралось сто тысяч. Это был первый день, когда «Сиреневое сияние» простаивало часами в ожидании клиентов. Как и в самом начале, они сидели у пульта втроём, хмурые и нервные.
Ира принесла пиалу с орешками, молча поставила на стол три чашки чая.
— Обнищали мы, товарищи, — разглядывая на свет заварочный пакетик, мрачно констатировал Ян. Артём поклацал мышкой и вывел на пустой экран «Сияния» заголовок из Яндекс.Новостей: «Деньги похищены с карт двух миллиардов пользователей в более чем 170 странах».
— Интересно, сколько же людей реально обогатились на этой штуке?
— Сколько обеднело, столько обогатилось, — буркнула Ира, пристраиваясь на край стола. — Что ты там говорил, Саша? Треть людей хочет разбогатеть?
— Не треть. Просто это одно из трёх основных желаний.
— Это ты о чём? — закидывая в рот арахис, хмуро спросил Артём.
— Да я говорил же вам, нет? Все подреальности, которые строит «Сияние» в головах клиентов, делятся на три основных категории: жить у моря, быть богаче, завалить конкурентов. Есть ещё всякая мелочёвка, но её гораздо меньше…
— Ха-ха, — Ян сделал глоток и резко поставил кружку — так, что несколько капель выплеснулись на расписание сеансов. — Хочешь сказать, желания скопились и перетекли в реальность?
Саша пожал плечами. Ира нашла под столом его руку. Он, глядя в пол, произнёс:
— Может быть.
— Хрень, — бросил Ян, одним махом сгребая остатки орехов в рот.
— Мне кажется, нужно кому-то сказать об этом. Может быть, полиции.
— Полиции? Ты смеёшься? И что они сделают? Может быть, вернут деньги — на основании твоей фиговой гипотезы?
— Если ты пойдёшь с этим в полицию, тебя отправят в психдиспансер на экспертизу, — добавил Артём. — К тому же, Санёк… Подумай сам. Это мистика. Это просто догадка. Просто случайное совпадение.
— Уже второе, — напомнил Саша.
— А какое было первое?..
— Затопленные города на побережье. Сколько народу хочет жить у моря? Вот оно и приблизилось к ним. Ты в курсе — после того, как цунами стихли, уровень моря поднялся на три метра? Это значит, что, например, к Москве оно стало ближе километров на сто.
— Ты перегибаешь палку, — мягко покачал головой Артём. — Мы все психуем из-за денег. Но, в отличие от некоторых, у нас, — он кивнул на потрескивавшую кабину «Сияния», — есть возможность быстро всё вернуть.
— Ира? — отчаянно обернулся Саша. — А ты? Что ты скажешь?
— А что я могу сказать… — Она растерянно пожала плечами, скользя взглядом по лицам. — Я ведь не в доле. Как я могу решать, как поступить…
Гром грянул через месяц. Последствия цунами у побережья Штатов ликвидировали; об изменениях климата правительства особо не распространялись. Глобальный взлом электронных кошельков, прозванный «GTM», потихоньку ушёл из заголовков. А в тысячах километров от «Сиреневого сияния», на громадном рыбном рынке Китая, зафиксировали первый случай нового вируса.
…Узнав, что Москва перестала принимать самолёты, Саша долго смотрел на притихшую кабину. Она походила на просторный душ: тонированные стеклянные стены, выпуклые панели. Не хватало только лейки — вместо неё с трубки свешивались массивные звукоподавляющие наушники, под завязку напичканные датчиками.
— Надо идти, — сказал он сам себе, надеясь, что Ира услышит и поддержит. — Надо сказать кому-то. Да ведь? Да?..
— Да, — ответила она после паузы каким-то странным, надломленным голосом.
— Пойдёшь со мной? Мне нужен хоть один свидетель. Иначе не поверят…
Она молча оделась, достала из ящика пакетик стерильных масок. Уже в прихожей попросила:
— Надень перчатки. У тебя же есть какие-то…
Он не стал возражать — вытянул старые зимние перчатки, подождал, пока она зашнурует ботинки и выйдет на лестничную клетку. Закрыл дверь.
— Взяла паспорт?
— Взяла.
Из-за маски и спрятанной под шапкой чёлки Ирино лицо казалось чужим. Голос звучал глуховато, в нос. Впрочем, она и не говорила особенно. Только в непривычно тихом вестибюле метро спросила:
— А стоит ли?
— Ты разве не видишь, что творится?..
— Погоди… Не вскидывайся… Я верю, что это из-за «Сияния»… Я только хочу спросить — ты ведь сказал, что есть три категории. Три желания. Они ведь уже все, выходит… осуществились. Стоит ли тогда рассказывать об этом?
— А ты уверена, что ничего другого не осуществится? Откуда я знаю, сколько надо желающих в «Сиянии», чтобы что-то случилось по-настоящему? Мне надо было сразу идти… Не слушать ни их, ни тебя!
— Куда ты ехать-то хочешь?..
— На Петровку.
— А почему нельзя написать им? Или выложить в интернет, поднять волну?..
— Где гарантия, что люди не скажут, что это очередной фейк?
— А если написать в полицию?..
— Да они пошлют нафиг такие письма! На Петровке — главное управление. Там не пошлют. Не должны… Надеюсь…
Они возвращались домой на такси глубокой ночью. Ира, дуя на руки в перчатках, тихо сказала:
— Мне кажется, они согласились на экспертизу только потому, что растеряны. Хотят хоть за что-то зацепиться…
…Через три дня в подвал игрового клуба, арендуемый под «Сияние», приехал наряд полиции, психолог и трое медиков. Ира, нервничая, впустила их внутрь. Саша ждал у приборной панели.
— Кто первый?..
Пальцы привычно побежали по клавишам. Руки дрожали.
— Вывести видео на экран?..
— Выводи, — кивнул один из медиков. Второй вошёл в кабину. Саша медленно запустил «Сияние».
Серия последовавших экспериментов и проверок казалась бесконечной, а дурные новости не заставляли ждать: по миру прокатилась волна разводов («Как же… Сколько в «Сиянии» было тех, кто хотел без утайки трахаться с любовниками…»). Следом всё чаще стали рождаться дети с мутациями («Помнишь того идиота, который в кабине вообразил себя Железным человеком? Ещё ведь Человек-паук был… Какие-то супергерои со встроенными крыльями, клыками, сверхспособностями… Пожалуйста, мутации!»).
— Каких ещё подтверждений они ждут? — кусая губы, спрашивал Саша у Иры и раз за разом возвращался к экспертам. Стараясь, чтобы голос звучал ровно, стараясь не показаться психом, убеждал: — Система на пределе. Я могу предоставить любые документы… Архивы… Какие ещё доказательства вам нужны?
Сначала ему говорили, что такие выводы — о том, что синхронные желания масс могут корректировать реальность — не делаются сгоряча. Что нужно снять показания, сличить нервные импульсы, поставить ряд опытов…
— Я вёл записи. Просматривал практически все сеансы.
— Круглосуточно?
— Почти.
— Даже если так — внимание рассеивалось, вы могли быть необъективны. Вас учили вести протокол? Ну вот… Всё, что вы могли, вы уже сделали. Ваши друзья, — смешок, — тоже.
Потом с ним перестали разговаривать — обращались только в крайнем случае, когда у их специалистов не получалось разобраться самостоятельно. А потом «Сияние» сломалось. Артём и Ян сидели на карантине, их не допустили к ремонту. Всё, что смог сделать Саша, — обеспечить последний сеанс.
Население стремительно сокращалось, на планете свирепствовали вышедшие из-под контроля фантазии «Сияния», и российские эксперты наконец признали их реальностью и предали инцидент международной огласке. Делом «Сиреневого сияния» занялась ООН.
Всенародный тендер «Последнее желание» был объявлен спустя два месяца, когда численность населения упала вдвое, а все предложенные варианты выхода из кризиса были признаны несостоятельными. Проекты последнего сеанса работы «Сиреневого сияния» принимались в течение недели, ещё неделю длилось голосование; в финал вышли три предложения. Окончательное решение должен был принять совет Безопасности Планеты.
Члены совета БП, миновав шлюз, собирались на заседание. Единственный оставшийся в живых создатель «Сияния» уже сидел за полированным столом, пропитанным запахом антисептика, и угрюмо смотрел на входящих поверх сплетённых пальцев.
Глава совета Петер Цетко снял маску, стянул перчатки и, кивком поприветствовав государственного преступника, раскрыл папку с проектами-финалистами. Спикер начал:
— Первая инициатива, которую человечество признало релевантной, предлагает протестировать в «Сиянии» идеальный мир, законы которого не только учитывают все недочёты существующей законодательной системы, но и предполагают беспрецедентные меры по борьбе с распространением вируса. Озвученная инициатива носит название «Утопия».
Создатель «Сияния» скривился, растирая в пальцах веточку мяты.
— Вторая инициатива, «Желание», — прокашлявшись в локоть, объявил спикер. — Находясь в кабине аппарата «Сиреневое сияние» во время последнего сеанса, нужно пожелать, чтобы возникло ещё несколько таких аппаратов. С их помощью, имея неограниченное количество желаний, исправить ситу…
— Не сработает, — перебил спикера Саша. — Вернее, может сработать, но вероятность, что машину заклинит, девяносто девять и девять. Вы просто прое… упустите последний сеанс. Всё.
— Александр. Вам слова не давали.
— А зачем тогда я здесь сижу?
— Пожалуйста, изложите техническое обоснование вашего заявления в письменном виде. После заседания, — Глава совета кивнул спикеру: — Продолжайте.
— Третья инициатива под названием «Ворота» предполагает превращение кабины аппарата в подобие шлюза. Человек, посетивший последний сеанс, пожелает, чтобы внутри кабины оказался мир, идентичный существующему, но без последствий использования «Сиреневого сияния».
— Две проблемы, — Саша поднял голову и улыбнулся резко и неприятно. — Первая. Где вы найдёте человека, который придумает идеальный мир? Каждый захочет какой-то лазейки для себя… Вторая. У «Сияния» есть лимит. Даже если вы превратите кабину в шлюз, эта подреальность не продержится долго. Сколько людей вы успеете прогнать? Тысяч двести? Триста? Я не сомневаюсь, что вы наплодите из них новое человечество. Но как будете выбирать их из четырёх миллиардов? Ладно, из трёх, и тем не менее?
После краткого молчания глава совета снова взял слово.
— На раздумье отводится двадцать четыре часа. В силу сложившейся эпидемиологической ситуации членам совета запрещается покидать здание до следующего заседания.