Вымотанный после сумасшедшей скачки с привязанными к луке седла руками, герцог проспал скорее всего больше суток. Его не трогали. Наконец, он проснулся сам и уже через час стоял в большом зале, украшенном с немыслимой варварской роскошью. Всё, что можно было найти в Нью-Дели ценного, украшало этот зал. По стенам, почти внахлёст висели картины, а в дальнем конце, на постаменте стояло красное бархатное кресло, инкрустированное золотом и, по всей видимости, изображавшее трон. Грамотно развешенные зеркала отражали только грозного владельца апартаментов.
Герцог Ампл устал от плена. Устал от непривычного окружения, душевной пустоты, неустроенности и неуверенности. Много лет занимаясь внешней разведкой, он, зрелый пятидесятилетний властный и уверенный в себе человек, твёрдо знал: единственным методом спасения является смерть этого сумасшедшего Милвертона. Рене Ампл хотел поразмыслить над этим, но в памяти, неизвестно почему, всплыла жена. Возникли перед глазами её длинные вьющиеся густые волосы, лукавая улыбка. К своему удивлению, он понял, как расплывался за образом жены образ сына. Он туманом растворялся в сиянии лучистых глаз. Поэтому, как раскат грома, до него докатился голос:
— …В результате вашего отказа, они сами смогут закопаться живьём в могилу…
Ампл вздохнул перед пока ещё несокрушимой преградой, криво улыбнулся своим мыслям и сказал:
— Давайте документы, полковник…
***
Нью-Дели встретил команду «Морского Мозгоеда» людскими криками, шелестом рулонов шёлка на базаре, безмятежным покоем и тишиной улиц в удушливо жаркий полдень и жареной на углях бараниной.
Город-перекрёсток, управляемый советом высших купцов, город-торговец, город-шпион, город воров и нищих, город невероятных чудес и богатства. Формальным владельцем являлась Бритландская Империя. Фактически Её Величество владела фортом и возможностью повсеместной добычи мифрила, залежи которого обнаружили около ста лет назад в окрестностях города.
Захватив власть, Милвертон, будучи человеком неуравновешенным и тревожным, окружил себя наёмными телохранителями, постепенно превратив их в свою небольшую полицейскую армию. Истинные хозяева города — купцы, не мешали ему устанавливать военные порядки, пока он не мешал им торговать.
Получив в руки такой приз, как герцог Рене Ампл, полковник решился на отправление конвоя с мифрилом в Центральную Бритландию, надеясь на официальное признание его губернатором края.
Пока полковник праздновал свою маленькую победу и вёз обратно из джунглей похищенного герцога, в порт вошёл галеон. К моменту возвращения, корабль давно стоял на якоре…
На третьи сутки ожидания вестей, Станислав с расслабленным Бобом уже вяло пытались сосредоточиться и, положившись целиком на графиню и диверсантов, своеобразно отдыхали. Соображать с утра было сложно, днём очень жарко, вечером в трюме охлаждалось три-четыре бутылочки красного вина, и думать совершенно не желалось. Скорбно кудахтали куры, периодически выносимые из прохладной полутьмы на камбуз, да призывно махали руками невинные портовые простушки, приглашая размять ноги в их обществе…
Короче, моряки ждали, а сосредоточение не приходило…
Подрастающее поколение, в лице Полины, всё больше мрачнело, а начиная со второго дня, убеждало себя и команду в необходимости пешей прогулки по манящим улочкам города. Наконец, ей надоело уговаривать опекуна, подглядывать за строгим воспитателем, и она решилась на хитрость.
— Как известно, любому терпению приходит предел, да хранят нас бессмертные боги, — в пятый раз, убеждала она Мери. — Пока мы здесь не оставляем своим вниманием команду и заботимся о моряках, в гостеприимном Новом Дели кто-то заботится о Маасе. Возможно, наивный дурачок уже обрёл свою новую грядку и не вспоминает тебя. А Деннис так точно забыл нас.
Мери мигом вспомнила, как Маас любил всё новое и необычное и, пряча ревнивый огонёк, вспыхивающий в её прекрасных глазах, всё внимательнее прислушивалась к словам маленькой совратительницы.
***
Было уже поздно, когда Полина, наконец, закончила вышивку и отложила свою работу в столик. Свеча была потушена. Девушка приняла решение и, как говорил Теодор, «сожгла мосты». Сознание было ясным, как яркий солнечный день, и даже тьма за бортом казалась игрушечной. Сердце стучало быстро, словно маленькие часы. Она глубоко вздохнула и начала переодеваться. Через четверть часа в зеркале отразился миловидный подросток в смешной соломенной шляпе. Дверь каюты скрипнула, и мальчик, юрким мышонком, выскочил на полуют. Раздался шёпот:
— Мери, ты готова?
— Шшшшш, — прошептала темнота.
Затем раздался всплеск, будто кто-то бросал камни воду, смотря на расхождение легких кругов.
Очень быстро тёмная тень с маленьким наездником оказалась на берегу. Обеих беглянок охватило чувство новизны, желания сделать что-то озорное, и эта радость согревала. Высокая смуглая красавица и подросток стояли на песке и смотрели на лежащий перед ними город тем взглядом, каким хозяйки осматривают новое помещение. Стало светлее. В синих сумерках мерцали редкие огоньки, город ещё спал, ветер приносил к побережью только запахи духоты и земли.
— Ну, пошли, — прошелестела Мери.
— Да, — ответил ей мальчишка в замшевых коричневых штанах, белой шёлковой рубахе и шляпе, из-под которой выбивалась кудрявая непослушная прядь.
***
Одна из лучших гостиниц Нью-Дели была построена таким образом, что от неё очень быстро можно было попасть как к центру города на извозчике, так и пешком через оливковую рощу, вниз к маленькой мелкой бухточке с белым и мягким, как шёлк песком. На этом пляже и расположилось семейство. Учитель Деннис выкладывал из камней карту мира, ученик Рамзес тщательно следил, чтобы груды водорослей вокруг превратились в джунгли. Помощник по хозяйству, оборотень Бурый, переставлял шезлонг графине, по мере продвижения солнца, а старшенький Теодор и его друг великан — купались. Метрах в тридцати от бухты, где Рамзес, сладостно чихая, постигал географию, на холме, напротив отеля, стояло ослепительно-белое имение губернатора, обрамлённое, как изумрудами, окнами, с зелёными рамами. Этот заливчик, к удивлению всех служек отеля, стал любимейшим местом странного семейства. Когда все, в жаркие послеполуденные часы отдыхали, эта компания, собрав еды и напитков, отправлялась туда. Они медленно брели, как караван верблюдов, проходя мимо резиденции, и, добравшись до бухты, ели, пили и смеялись.
***
Третий день полковник из окна наблюдал, как молодой оборотень безуспешно пытается поймать шныряющих в тёплой воде рыбок. Уставившись в воду, и, отчаянно виляя волчьим хвостом на мальчишеской попе, он громко рычал. Периодически его голова исчезала под водой, а потом вновь появлялась, с обиженным чихом, под хохот всех присутствовавших. Эта компания была настолько странной и удивительной, что не вызывала у него подозрения, скорее интерес. И любезный хозяин края, Милвертон выслал приглашение госпоже Гризли и детям.
Только вчера ему сообщили о входе в порт знакомого ему галеона. Были уже отданы соответствующие распоряжения, но кроме однократной высадки команды, ничего не происходило. Это одновременно пугало полковника, злило и настораживало. Корабли с мифрилом были готовы к отплытию. Все бумаги завизировал герцог и, не случись здесь галеона с весьма удручающим штандартом, можно было спокойно ждать ответа Её Величества. А там… Там он — губернатор, а герцог всегда может сгинуть по пути домой.
Но «Морской Мозгоед» тихо покачивался на якорях, не проявляя интереса к окружающей его суете. Капитан Станислав Бертран Эль Грейсток чего-то ждал. И это что-то требовало немедленного ответа.
***
Ровно в шесть часов по полудни приглашённые Господа явились представиться господину губернатору, улыбаясь по всем правилам. Миссис Гризли была очень довольна, младший сын Деннис вздыхал умилённо. Высокий красивый черноволосый старший сын, с отчетливой офицерской выправкой, не сводил глаз с картины кисти великого художника. На холсте была изображена жрица грозной богини юстиции, прикрытая только сводом закона.
Разглядывая компанию и весьма приятную леди, угрюмый мистер Милвертон смотрел со своего пьедестала весьма благожелательно.
— Я рад, что наши, забытые богом, края ещё посещают ради познания, а не только с целью наживы, — начал он.
Румянец леди чуточку усилился, а поддерживающий её руку молодой человек поклонился с отменной учтивостью.
На юге сбор урожая происходит круглогодично. Что-то цветёт, что-то созревает, что-то нуждается в сборе. В этом месяце, налившиеся соком под жарким солнцем оранжевые манго, буквально осыпались с ветвей и блестели среди травы роскошными красно-оранжевыми гигантскими опалами. Денис на секунду понял, что они тут застряли, и что-то сейчас обязательно случится. Милвертон, представлял собой вопросительный знак из нескладного сухого жилистого тела и головы с бешено вращающимися глазами. Этот человек нервно постукивал пальцами о подлокотник своего трона и не мог остановиться. Узкое, смотрящее только вперёд, лицо, с острым хищным носом, близко посаженными глазами, высоким, но словно сжатым в области висков, лбом.
— Психический, — одними губами шепнул Теодор.
Но и это движение не осталось без внимания самопровозглашенного губернатора:
— Ну? — спросил он, с высоты своего постамента. — Что вы будете делать? Куда будете жаловаться? А я узнал вас! Да! Да! Узнал!
— И кого же вы узнали? — вопрос графини заставил вздрогнуть даже картины на стенах. — Джонни? Не меня ли ты узнал, мой мальчик?
Глаза Милвертон завращались с новой силой, и, в секундно возникшей тишине, опять прозвучало, странное:
— Это действительно безобразие! Марго! Ты ли это? Я понял понял… Плутовка! Ты же вышла за богатенького Грейстока и стала женой старика, старика Грейстока! … Грейстока-старика! Капитан Грейсток! Стерва! Ты всегда вставала у меня на пути! Стража! Ты хотела обмануть меня! Стража! Где Вы?! Взять плутовку и остальных!
Массивные двери, печально скрипя, срастались, украшая лепнину зелёными листочками…
— Попали, — только и сказал Теодор.
— А пилы-то нету… — сообщил собранию Деннис.
— Иди к нам, милый, и сдавайся — издевательски-тихо произнесла Маргарет. —Не мы, а ты у нас в плену!