(рассказ авиационного техника)
Вот вертолет был — Ми-6. Не машина — прелесть. Верную службу по Северам почти сорок лет эта матчасть несла. А потом в очередной раз новомодные транспортные менеджеры свой дилетантизм продемонстрировали. После аварийной посадки где-то в Якутии решили разом избавиться от всех «шестерок», чтобы ни за что не отвечать. Милое дело: думать о производстве вертолетов не нужно, завод ремонтный можно закрыть в угоду МВФ и не придётся мозги морщить, как обеспечить дешевым грузовым транспортом северные регионы. Есть же еще новехонькие Ми-26, эксплуатация которых заказчику в несколько раз дороже обходится. Но если выбирать не из чего, то, как говорится, на безрыбье и рак белугой поет.
А в середине восьмидесятых у нас только в одной Печоре четырнадцать бортов Ми-6 базировалось, всю геологоразведку и нефтепромыслы от Северной Двины до Оби обеспечивало вплоть до побережья Карского моря. Я в то время авиатехником на участке работал, частенько вместе с экипажем в командировках бывал на какой-нибудь оперативной точке, которая поближе к месту проведения работ — социализм же социализмом, а авиационный керосин и тогда уже экономили. И не иезуитски, как нынче— за счет безопасности, — а вполне логично и продуманно.
Одним из базовых вертодромов (оперативной точкой) с большим количеством стоянок, складом ГСМ, столовой и общежитием для экипажей считался Возей-51. Туда чаще всего в командировку и посылали. Как раз неподалёку от Возея и произошел этот странный и удивительный случай, который помню до сих пор отчетливо во всех деталях, хотя минуло уже больше четверти века. Работали мы тогда с геофизиками, помогали им перебазироваться с одного берега реки Лая на другой. Пока было холодно, сейсмики сами перевезли ящики с взрывчаткой, буровые станки и пару дизель-генераторов прямо по заснеженному руслу Лаи при помощи ГТТ. А потом резко потеплело, лед стал трескаться. Тут уж без вертолёта и внешней подвески никак не обойтись.
Так вот, утром прибыли мы на место. Подсели на площадку, оценили объемы. Жилые балки следовало переместить с берега на берег. Плёвое дело: зацепил –— перенес через речку — отцепил. И так семь раз. Минут по десять на операцию. Груз единый и неделимый, это не поддоны ящиками с ВВ* затаривать. В полтора часа укладывались. Не работа — баловство одно. Но заказчик платит, значит, весь экипаж работает, а я оператору подвески (он же бортрадист) помогаю. Без механика в условиях командировки экипаж не имел права вылетать. Сейчас, по-моему, всё упростили донельзя. Теперь о безопасности в последнюю очередь думают. Но не об этом хотел рассказать…
Подошел я к старшему из геофизиков, спрашиваю, мол, допуски у кого-то есть на работу авиационного стропальщика? Показывают корочки — всё в порядке.
Авиационным стропальщиком не каждый с обычными навыками сможет работать без подготовки. Цеплять и отцеплять груз к стреле автокрана — это совсем не то, что работать с подвеской вертолета. Тут такая особенность. На тросе устройства для подвески концентрируется большой заряд. То есть, как это — почему? Во время полета корпус вертолета накапливает значительное количество статического электричества. Поэтому смертельно опасно прикасаться к нему после посадки до тех пор, пока фюзеляж машины не будет заземлен посредством специальных устройств. Точно так же и с подвеской. Стропы рекомендуется закоротить между собой сухой доской или при помощи специального тросика разрядить о забитый в землю металлический штырь. И только потом уже закреплять груз.
Удостоверения у стропалей, как я уже говорил, оказались нормальными, выданы после окончания специальных курсов. Придраться не к чему. Стало быть — можно работать. Доложил я командиру, что всё в порядке, и мы подвисли над первым балком.
Сидим с бортоператором у люка, смотрим, когда стропальщик нам сигнал подаст, что можно груз через реку нести. А тот влез на крышу и сразу спущенный трос — хвать рукой. Его и шандарахнуло, да так, что он там же — на крыше — улегся ветошью бесформенной, глазки к небу закатил и отрубился на несколько секунд. Радист на меня смотрит, как на врага народа:
— Роберт, в рот компот и полкило печенья, ты у этого парня корки смотрел?!
— Точно, у него.
— И какого хэмингуэя он за трос хватается?!
— Спроси чего полегче…
Пока мы пытались выяснить, чья вина в сложившейся ситуации больше — ведь бортрадист отвечает за подвеску и всё, что с ней связано, а я просто помог по доброте душевной — наш горе-стропальщик пришел в себя, преспокойно зацепил балок и дал сигнал, что можно поднимать.
— Командиру докладывать будем? — спросил я.
— Ага, он потом таких звездюлей наваляет, когда садиться придется, забудешь собственное имя. А раз уж балок на подвеске, работаем. Перенесем груз, а второй раз такого, даст бог, не повторится. Не идиот же наш стропальщик в самом деле…
— Вот чертила! Его ведь убить могло…
— Это вряд ли. Только же взлетели — статики мало набрали.
— Повезло…