Пламя окатило гигантский валун, на котором сидело соломенное чучело, и струйками стекло на землю. Камень на мгновение вспыхнул, сухо хрупнул и тут же рассыпался чёрной крошкой.
Всем известно, что температура драконьего пламени — дофигище градусов по фаренгейту, и поэтому…
— Дозировать, Пётр, я же объяснял на уроке — дозировать и контролировать! Тебе нужно всего-навсего припугнуть одного конного латника, а не сжечь всё живое и неживое в радиусе километра.
— Я пытаюсь! — оправдывался юный Пётр, деликатно покашливая в сторону чёрным дымом. — Но я никак не пойму, как!
— Тебе на день рождения мама торт готовит?
— Ну, да…
— Со свечками?
— Со свечками.
— Вот и представь, что тебе нужно задуть свечку.
Учитель уже добыл откуда-то ещё одно чучело и теперь аккуратно усаживал его на валун, соседний с пострадавшим.
— Приготовился? — Пётр осторожно кивнул. — Давай!
Пётр сложил губы трубочкой и тихонько подул — струйка теплого воздуха чудом добралась до чучела и чуть взъерошила соломенную шевелюру.
— Мммммм… Хорошо… Ну, хорошо же! А теперь просто представь, что свечка на торте большая. Огромная такая свечка. Ростом примерно с конного рыцаря.
Пётр зажмурился, дунул, и гранитный валун растёкся лужей чёрной сажи.
— Да что ж это такое! Да что ж… — учитель тоже зажмурился, вздохнул и, тихонечко шевеля длинными седыми усами, досчитал до десяти. — Хорррошо. Молодец. А теперь попробуем ещё раз.
Следующий валун испарился.
Ещё один взмыл в небо облачком серого пепла и был унесён ветром.
Расплавился.
Исчез.
Спёкся.
Превратился в прах.
Впитался в землю.
Сначала у учителя иссяк запас чучел. Потом на поляне закончились валуны.
Ведущий практические занятия в третьем «Б» классе дракон Ефим Борисыч судорожно мял в лапе украденные по случаю алмазные чётки и вспоминал, что же им такое полезное рассказывал преподаватель на курсах управления гневом.
Закрыть глаза. Закрывал. Отрешиться от окружающего. Отрешался. Глубоко дышать пупком. Дышал. Считать до сотни и обратно. Считал. Что ж там дальше-то было? А, вспомнил…
Не кричать. Главное не кричать на ребёнка. Он не виноват. Он ни в чём не виноват. Он старается. Учится. У него, наверное, неполная семья, сложное детство и крохотные свечки на именинном торте. А то, что мне хочется на него орать — это моё собственное бессилие и профессиональная несостоятельность. Непригодность. Ущербность. Бездарность. Неполноценность. О,Великий Янмар, Отец Драконов, прости меня… но как же хочется орать…
— Ефим Борисыч, что с вами, вам плохо? Ефим Борисыы-ы-ыч, вы меня слышите? Ау? — Ефим Борисыч, успешно отрешившийся от окружающего и глубоко ушедший в собственные страдания, не услышал приближения Петра и аж подпрыгнул от неожиданности.
— ЧТО?!!! Ну чего тебе ещё надо, а, малец? Чего ты хочешь от меня?
— Я совсем безнадёжен, да? — в круглых жёлтых глазах маленького дракона стояли слёзы.
***
-ФИМА-А-А!!!… Сс-с… сыночка! Что ж ты опять натворил, дд-д… душа моя… — Роза Моисеевна тяжело дышала, закатывала глаза и судорожно шевелила губами, словно бы подбирая правильные слова. — Это ж пятая пещера за пять лет! Пятая! Ты понимаешь своей головой, мм-м… мальчик, что приличных пещер в этом районе больше совсем уже не осталось? И нам придётся переехать. И с этого дня все Дни Рождения — только на воздухе. Торты — отдельно, свечи — отдельно. Я таки очень устала рассказывать бабушке Розе, каким на вкус был её тортик, которого мы так ни разу и не успели попробовать.
***
— Нет малыш, совсем нет. Ты не безнадёжен. Не волнуйся. Ты ещё и других будешь учить.
Я ПРОСТО ХОЧУ ДОМОЙ, ХЛО
— Что ты там возишься?
— Чем выёггживаться бестолку, лучше бы помог!
Вдвоём они кое-как запихнули несуразное тело в конвертер. Когда в глотке чудовища, превращающего любой мусор в энергию, скрылась последняя пара ног в модных лакированных тинках, Шу выдохнула и утёрла лоб. Глубоко утопила в металл стены большую жёлтую кнопку. По стене побежала строка символов, заморгала красная рамочка.
— Да, да! Зануда! Да! Подтверждаю! — Шу хлопнула лапой по кнопке. — Жри уже!
Дверца глухо щёлкнула, закрываясь. Лёгкая вибрация, гул пришедшего в действие механизма.
Через десять секунд всё смолкло.
— Одной проблемой меньше…
— Или больше! — припечатал хмурый старпом, возникший из-за поворота внезапно, как несварение. — Это как посмотреть.
— Да уж, это как посмотреть, — подтвердил Хло, деловито закатывая рукава повыше.
Конвертер чихнул, доедая старпома.
Лампочки в коридоре разгорелись ярче.
— Зачем ты пупнул капитана?
— А что мне было с ним делать, в щёчку целовать?
— Натянул бы и всё! И летели бы сейчас не ёгг знает куда, а туда, куда надо!
— Ну, пупнул и пупнул! Велика важность!
— А старпома?
Хло замялся. Старпома он пупнул случайно, как-то само получилось… но признаваться в этом было позорно. Иначе какой же он ойг? Никакой! У настоящих ойгов ничего само не получается, только специально.
— Он заслужил! — нашёлся Хло.
— Но мы же договаривались без пупства! У нас уже двое пупнутых — а родная Ко всё так же далека.
— Я что-нибудь придумаю!
Шу уселась на хвост и принялась расправлять перепутавшиеся ноги. Все двадцать пар.
— Я просто хочу домой, Хло! Просто хочу домой! Скажи мне, разве я многого хочу?!
— Успокойся, Шу, успокойся! Совсем немного осталось! — невысокий плотный Хло сновал по маленькой каюте, дробно цокоча коготками по тёплому пластику пола и задевая стены длинным суставчатым хвостом. — Потерпи ещё самую чуточку!
— Потерпи?! ПОТЕРПИ?!!! Мне, между прочим, скоро сто двадцать пять лет! Сто! Двадцать! Пять! — подвывая, трагически продекламировала Шу и распласталась по полу. Ноги опять перепутались. — Ещё столько же — и всё! Всё!
— Что — всё?! — озадаченно уточнил Хло, грызя коготь.
— Самцы! — зло щёлкнула жвалами Шу и возвела к потолку правый глаз. Левый в это время внимательно следил за собеседником. — Ещё через каких-то несчастных сто двадцать пять, я уже не смогу откладывать яйца! Я перестану существовать как иигли! О-о-о, это просто убивает меня…
— Ну, не сможешь ты откладывать яйца, и что?
— Как что? Как — что? Я стану не нужна тебе! Кому нужна старая серая иигли, которая не может продолжать род… — Шу свернулась на полу в спираль и начала судорожно свивать и развивать ярко-оранжевые кольца. Чешуйки тёрлись друг о друга с громким несчастным шшшк-шшшк.
— Да? Я как-то не думал об этом…
— Видишь? У меня вот-вот жизнь рухнет, а ты «не думал об этом»!
На потолке замигала тревожная лампа. Через несколько секунд пронзительно заголосила сирена, в коридоре прогрохотали тяжёлые форменные тинки, кто-то рявкнул команду. Ничего-ничего, пусть бегают, пусть ищут.
Капитан и старпом светят на них лампочками в коридорах.
— Отвези меня домой, Хло, — жалобно проскрипела Шу, сменив тактику. — Пожалуйста.
Оба фасетчатых глаза преданно уставились на Хло, своего ка-рани, друга-на-сезон.
— Сейчас все лягут спать, я прокрадусь в пункт управления и натяну навигатора. Мы проложим правильный путь, и ты скоро увидишь Ко, моя прелесть.
Шу перевернулась на узкую чешуйчатую спинку и раскинула лапки. Все двадцать пар.
— О, Хло! Мой Хло! Мы увидим Ко, я отложу яйца и откушу тебе голову. Как же это прекрасно!
— Как же прекрасно! — мечтательно повторил ка-рани.