1–2 мая 427 года от н.э.с. Исподний мир. Продолжение
С болота крикнула ночная птица – громко и тревожно. И Волчок кожей ощутил тревогу, витавшую вокруг. Что-то страшное должно было случиться. Понятно было, что ненависть, о которой говорила Спаска, повернётся в сторону чудотворов, но… даже находиться рядом – и то было опасно, а уж встать у неё на пути!..
Весенний день гас медленно и растекался по небу багряным заревом. На востоке уже чернела ночь, на юге громаду Змеючьего гребня подсвечивали костры с Лысой горки, а запад пылал зловещим малиновым огнём, словно предвещал беду. Вместе с закатом догорал костёр, угли уже не давали света, и люди вокруг него притихли – трепещущее невидимое пламя охватило всех вокруг.
Ожидание становилось всё напряженней, всё тягостней, бежали минуты, остывал закат, ночными звуками полнилось болото. Спаска и Славуш подобрались ближе к померкшим углям, Милуш, отошедший на несколько шагов, глядел в сторону Лысой горки, и трое вояк, вставших на ноги, насторожились, опустили руки на рукояти топоров.
И так получилось, что Змай стоял теперь чуть в стороне, за какой-то очерченной им самим гранью – напротив всех, словно отмежевавшись.
– Сейчас они начнут, – сказал Милуш и повернулся к Змаю. Тот кивнул.
– Ну что? – Милуш шагнул к нему. – Удачи тебе, Живущий в двух мирах…
От этих слов вздрогнули все, не только Волчок.
– И хотя я не верю в твою авантюру, – продолжил Милуш, – всё равно: удачи тебе и всем нам.
Они обнялись, Милуш как бы невзначай провел тыльной стороной ладони по глазам, и вперед выступил Славуш.
– Удачи тебе. И… пусть они нас боятся. Я верю в пророчество. Пусть они поверят тоже.
Спаска ничего не сказала отцу, только обняла его на прощание и отошла в сторону, словно боялась ему помешать. Вязкая сырая темнота простерлась до самого горизонта, ночное болото дышало и вздрагивало, и на фоне неба силуэт Змая показался вдруг маленьким, как фигурка оловянного солдатика на настоящем поле боя.
Он пошел вперёд, но вскоре оглянулся, улыбаясь, – и, несмотря на темноту, Волчок мог поклясться, что увидел слёзы на его щеках.
– Ну, я пошёл… Скоро меня не ждите.
В ответ на его слова густой воздух болота донес от Лысой горки далёкий рокот барабанов. Змай стоял и смотрел вперёд и вверх. И Волчок увидел вдруг ту силу, что Спаска назвала ненавистью, и не только её – громаду лет, века ожидания и отчаянья, которые подпитывали эту ненависть.
Она хлынула из межмирья мутным потоком, сметающим всё на своём пути. Слабо вскрикнул Градко, но никто не оглянулся. И сам Волчок отшатнулся от бойницы – он ждал чего угодно, только не этого: чёрные крылья (чернее ночных туч) раскинулись на полнеба, восемь шей изогнулись и восемь ртов выплюнули молнии в тонкую границу миров – земля дрогнула по обе её стороны.
Тяжёлый гибкий хвост хлестнул по земле – в стороны брызнула болотная грязь. Когти рванули мох, восемь голов разом устремились к туманной перепонке, натянутой меж мирами, – и толчок этот был так силен, что болото не поглотило дрожи земли.
Дрогнула крепостная стена, изъеденная сыростью, с потолка ниши покатились мелкие камешки.
– О Предвечный… – выговорил Волчок одними губами.
За каждый сгнивший в поле колосок, за каждый дождливый день, за каждую пядь заболоченного леса… За каждую безвременную смерть, за каждого неродившегося младенца…
– Бей их, Живущий в двух мирах! – крикнул вдруг Славуш. – Слышишь? Кто-то же должен призвать их к ответу!
Восемь змеиных голов одновременно выбросили восемь желтых молний, а потом всей тяжестью ударили в границу миров – крепостную стену качнуло сильней, за шиворот посыпался песок, перемешанный с камешками.
И, наверное, стоило выйти из ниши, но Волчок не мог оторваться от жуткого и величественного зрелища. И снова сверкали молнии, и тряслась крепостная стена, и дрожало дряблое тело болота, а потом Змей, сделав три лёгких прыжка по кочкам, взлетел – и всех, кто стоял перед стеной, обдало ветром из-под его крыльев; на долгие секунды смолкли барабаны на Лысой горке – Змей поднялся в небо в полной тишине и растворился во тьме низких туч.
==18 мая 427 года от н.э.с. Вечер==
Йока выскочил на террасу и сквозь плющ увидел, что к дому на крик бегут люди в коричневых куртках: наверное, Инда и Страстан не надеялись только на собственные силы.
Он дождался, когда чудотворы скроются в гостиной, перебрался через ограждение террасы и кинулся к кустам барбариса, растущего вдоль ограды сада.
– Вот он! – раздался крик сзади. – Сюда, сюда!
Спрятаться теперь не успеть! Йока сменил направление – прямо к дыре в ограде. Он ведь был у себя дома! Ему хватило хитрости нырнуть в кусты заранее, не открывая погоне места, где можно легко выбраться из сада, продрался сквозь тонкие, липучие ветки барбариса и шмыгнул в сад к соседям. В лучшем случае выиграл он на этом не больше сотни локтей – если теперь выбираться на дорогу.
Калитка садовника, ведущая на задний двор, была распахнута, и Йока недолго думая бросился туда. Деревянный штакетник – не препятствие, Йока перемахнул через него одним удачным прыжком и тут же провалился в мягкую, влажную землю березовой рощи (осенью в этой низинке росли подосиновики).
– Я его вижу, – услышал он голос из соседского сада и припустил во весь дух.
Березовая роща, прозрачная и солнечная, не могла надежно его укрыть, и оставалось уповать на свои быстрые ноги. Спасибо Суре за удобные туфли! Куда теперь? На Буйное поле? К лесу? Если бы лето было в разгаре, можно было бы укрыться в зарослях иван-чая… Или в Гадючьей балке?
Найдут. Догонят. Не успеть! Действительно, светлая роща! Если бы и нашлось место, где можно затаиться, то именно туда чудотворы и заглянут в первую очередь!
Вот шалаш, который они с ребятами строили в прошлом году, – полуразвалившийся, с гнилыми прошлогодними листьями: надо быть распоследним дураком, чтобы в нём спрятаться. Вот старая упавшая береза – за ней может укрыться разве что хорёк. Вот раскидистый куст дикой смородины, под ним живет семейство ежей. Может быть, чужой двор или сад?
Но как назло сады в посёлке были ухоженными, расчищенными, и сейчас, когда зелень ещё не набрала полной силы, его быстро обнаружат хозяева.
Йока пересёк рощу насквозь, оказавшись с задней стороны домов соседней улицы. От погони он немного оторвался, но слышал голоса – их было все больше, ему казалось, его ищут не меньше двадцати человек, и рощу окружают со всех сторон, и со стороны дороги уже мерещится вой магнитных камней вездехода… Йока зигзагом заметался меж берез, то приближаясь к штакетникам задних дворов, то теряя их из виду. Куда теперь?
Роща большая, но не бесконечная, скоро покажутся хлебные поля на окраине поселка и огороды простолюдинов. Может, спрятаться там в каком-нибудь сарае или курятнике? Но до него ещё нужно добраться!
– Йелен! – вдруг раздался громкий шепот из-за ближайшего забора. – Йелен, сюда, сюда! Йока от неожиданности приостановился. – Быстрей, пока тебя не видят! Сюда!
Ему навстречу распахнулась калитка, и он наконец увидел Дмиту Малена, махавшего ему обеими руками. Ловушка? Мален не стал дожидаться, пока Йока сообразит что к чему, выскочил со двора и дёрнул его за руку:
– Быстрей, Йелен, что ты стоишь! Сейчас они тебя увидят, и всё пропало!
И Йока подумал вдруг, что Мален его не выдаст. Потому что они друзья.
– Спасибо, – бросил он на бегу.
Калитка захлопнулась быстро и бесшумно, потихоньку скрипнул ржавый засов, и через секунду они нырнули в заднюю дверь дома, ведущую в кухню. К удивлению Йоки, у входа в кухню стояла мать Малена, она же и заперла за ними двери.
– Здравствуй, Йока, – улыбнувшись, сказала она. И улыбка её была странной: грустной и приветливой одновременно. И почему-то напомнила Йоке мрачунью из Храста… Та смотрела на него такими же глазами: то ли жалела его, то ли благоговела перед ним.
– Здравствуйте… госпожа Маленка… – выговорил Йока, переводя дыхание.
– Я думаю, тебе лучше уйти в потайную комнату. Когда всё утихнет, мы подумаем, что делать дальше.
– В… э-э-э… потайную комнату?
– Да, у нас в доме есть комната, о которой никто не знает, – спокойно сказала мать Малена. – Там тебя не найдут. А я думаю, здесь тебя начнут искать прежде всего.
– Почему? – шепнул Йока, совсем растерявшись от того, что всё понял…
– Потому что Дмита уже попал на заметку к чудотворам. – Она снова грустно улыбнулась.
– Йелен, пойдём наверх. – Мален нетерпеливо дернул его за руку. – Пока никто не пришел, я могу посидеть там с тобой.
И тут Йока до конца осознал, что́ произошло… Что́ он сделал… Сейчас семейка мрачунов будет прятать его от чудотворов. Теперь он до конца дней будет прятаться… И никогда не вернётся домой.
И никогда не станет путешественником и не будет помогать чудотворам защищать людей от призраков. Йока опустился на крепкий ящик, стоящий возле задней двери, и со стоном закрыл лицо руками. Зачем, почему он послушал Змая?
Но ведь и Сура… Сура тоже не сомневался в том, что надо бежать. Йока снова застонал – теперь ничего нельзя сделать. Пути назад нет и не будет. Над ним склонилась Видна Маленка, обняла его за плечи и поцеловала в макушку.
– Ты привыкнешь, Йока. Это сейчас тебе кажется, будто мир рухнул. Нет, это не так. Я обещаю, ты станешь великим человеком, и мой сын будет гордиться дружбой с тобой. И я буду гордиться тем, что сегодня судьба дала нам шанс помочь тебе. Слышишь?
С тех пор как от них ушла няня, Йоку никто ещё так не обнимал и не целовал в макушку… Так… нежно. Он вдруг вспомнил сухие мамины губы – это было совсем не то.
Она обнимала его совсем не так и не так целовала. С тех пор как восемь лет назад на руках отнесла его на кухню доктора Сватана. Глаза защипало, и в горле встал твёрдый комок.
– Идите наверх. – Она снова поцеловала Йоку и подняла за локти. – Мы поговорим потом. Чудотворы будут здесь с минуты на минуту.
Йока кивнул: всё равно больше ничего не остаётся. Больше ничего. И так ли это хорошо, помогать чудотворам защищать людей от призраков? И не нужно ли для этого быть таким, как профессор Мечен?
Потайная комната пряталась не за зеркалом, как ожидал Йока: дверью в неё служила рама одного из гобеленов большой залы. Всего гобеленов было восемь, и даже самый проницательный человек не сумел бы догадаться, что один из них чем-то отличается от остальных. Комната была маленькой, пыльной, шириной не более трёх локтей и вытянутой в длину.
– Здесь нет окон, – словно извиняясь, сказал Мален, – но мы можем зажечь лунный камень.
– Что? Какой камень?
– Ты что, никогда не слышал о лунных камнях? – Мален улыбнулся.
– Конечно слышал. Говорят, их свет ядовит…
– Это неправда. Он не такой яркий, как свет солнечных камней, но зато не слепит глаза. И горит ярче масляных ламп. Хочешь, я научу тебя зажигать лунные камни? Это несложно, я научился за один раз. Это могут и неинициированные мрачуны.
– Я совсем не хочу уметь зажигать лунные камни! – Йока скрипнул зубами и подумал, что напрасно обижает Малена.
Это глупо – всё ещё противопоставлять себя мрачунам и убеждать кого-то в том, что он не такой.
– Тогда я просто его зажгу, но тебе придётся сидеть в темноте, когда я уйду. Запах масляной лампы может просочиться в залу, и тогда чудотворы всё поймут.
– Я лучше посижу в темноте, – упрямо сказал Йока.
Мален закрыл дверь, и тут же на круглой подставке в углу засветился большой белый шар. Свет набрал силу постепенно, и шар действительно был похож на луну – лицо Малена сделалось синевато-бледным.
– Здесь можно жить целую неделю. – Мален зажёг ещё несколько лунных камней под потолком, и Йока увидел застланную кровать на всю ширину комнаты, комод, стеллаж с книгами, письменный стол и подобие маленькой столовой в противоположном от кровати углу – буфет над обеденным столом.
– Мы держим тут запас продуктов и воды, только разогреть их нельзя – нет печной трубы. Я люблю тут бывать – почему-то именно здесь мне очень хорошо пишется. Жаль, будет темно, а то бы ты мог почитать мои рассказы, когда я уйду. Вот, смотри!